Нет. Ни болью, ни страхом это не было.
Боль и страх… до чего же все-таки смешные существа все эти люди… боятся боли, страха, еще каких-то глупостей… они и представить себе не могут, каково это – висеть среди абсолютной пустоты, внутри запредельного мрака, чувствуя, как крошечные лапки ощупывают тебя со всех сторон… много-много крошечных лапок ощупывают тебя со всех сторон… а ты знаешь, наверняка знаешь, что здесь никого нет… нет, и быть не может… и лапок этих тоже нет… а они все щупают и щупают…
И запах мяты, запах мяты, змеиной кожей скользящий по телу, навевающий отчего-то беспредельную тоску, словно какая-то тоска может выжить там, где нет ничего, совсем ничего… и тебя нет, ведь не можешь же ты быть, если совсем ничего нет… запах мяты, пронзительный запах мяты, даже не тело, но самую душу выворачивающий наизнанку…
А потом ты просто понимаешь, что тебя едят. Точней – уже съели. Тебя нет, есть лишь отпечаток на пустоте, по странной прихоти этого места сохранивший твои сумбурные мысли.
Запредельный мрак внезапно пронзает ослепительная белизна. Все вокруг вспыхивает нестерпимо белым, и ты понимаешь, что есть такая боль, которую не в силах вынести даже ты. Даже при том, что тебя уже нет и эту чудовищную нестерпимую боль ощущать просто некому. Белизна возвращает тебе тело и душу, возвращает, чтоб вновь сполна насладиться пыткой. Ты пытаешься кричать, и белизна набивается тебе в рот. Хрипишь, задыхаешься, содрогаешься от неимоверной боли и вновь оказываешься внутри мрака, который начинает тебя пожирать. Так продолжается вечность. Безумно белая боль и плотоядный мрак.
Ты не веришь, что этому может быть конец, ведь в месте, где ты находишься, нет никакого времени. Однако наступает момент, когда все заканчивается, и ты оказываешься в реальном мире. Ты лежишь на мягком широком ложе, и от тебя чего-то хотят.
С большим трудом ты припоминаешь, что ты – девушка, а тот смешной тип, что тяжело наваливается на тебя – мужчина. Мгновением позже ты соображаешь и то, чего он от тебя хочет. И даже его имя вспоминаешь.
Неккор. Кажется, так его зовут? Мастер Неккор.
«Мерзкий ты тип, мастер Неккор».
Свое имя вспомнить гораздо сложнее… кажется… Грэйн?
«Нет, это случится позже».
А пока… да, тебя зовут Ланти, бедная маленькая торговка рыбой, которую купил у родителей этот гнусный тип, считающий себя магом.
«Ах, у девочки талант! Ах, девочка станет магом! Не извольте беспокоиться, я обо всем позабочусь!»
И деньги.
Много денег.
Столько и за год не заработать.
– Ты должна покоряться мне всякий раз, как я этого потребую, – пропыхтел нелепый толстяк, пытаясь раздвинуть ей ноги. – Я властелин тех невероятных сил, что сегодня обрушились на тебя! Я всемогущ! Я…
Ланти едва не расхохоталась.
«Властелин, как же!» – едва не вырвалось у нее.
У тех сил, с которыми ей довелось сегодня столкнуться, нет и не могло быть никакого хозяина. Просто этому типу довелось где-то спереть ключи от дверей, что приводят в страну кошмаров. Если б он хоть раз осмелился побывать там, куда втолкнул ее, он никогда бы не посмел так говорить. А значит – он там не был. Смелости не хватило. Ну да, это же проще – купить несчастную ничего не подозревающую дурочку, втолкнуть ее внутрь и посмотреть, что будет. Ну, а раз дурочка жива осталась, почему бы не попользоваться, верно? Наверняка ведь она до смерти напугана и сопротивляться не посмеет?
«Все верно. Напугана. Вот только не тобой».
«Если б ты мог хотя бы представить…»
Ланти прикрыла веки, удержала рвущийся наружу кошмар, навсегда поселившийся в глубине ее глаз. Удержать смех оказалось труднее. Впрочем, она и с этим справилась.
Ей достаточно было бы просто посмотреть ему в глаза. Всего лишь посмотреть, но… зачем? Пусть пока живет. Он ведь наверняка знает много такого, что окажется для нее небесполезным. Он открыл для нее всего лишь одну дверь… кто знает, вдруг у него есть и другие ключи? В существовании других дверей Ланти отныне не сомневалась. О, их много! Как же их много! Как они страшны! Как манящи и сладостны!
Да и вообще, если его убить, куда потом деваться?
Обратно в лавку?
Рыбой торговать?
Нет уж!
Если только эти невероятные твари и запредельные ужасы и впрямь дают силу, если есть возможность кем-то стать и чему-то научиться… и в итоге самой овладеть ключами от этих дверей…
– Да, господин, – прошептала Ланти.
А потом раздвинула ноги и позволила этому нелепому человеку делать с ней все, что ему заблагорассудится. В конце концов, после всего, что с ней уже случилось, это было не больно, не страшно и где-то даже мило. Он так смешно пыхтел, так старался произвести на нее впечатление…
Понимание того, что ее всего лишь насилуют, оказалось весьма уютным пониманием. Не было в нем ни страха, ни унижения… какое еще унижение, о чем вы? Тут так тихо и спокойно…
«Так что ж это выходит? Я теперь что, вообще ничего бояться больше не буду?» – удивилась она.
«А чего мне бояться?! Разве что смерти. Ну, так вряд ли она страшнее того, что живет за той дверью!» – ответила она сама себе.
Смешной толстяк скатился с нее, задыхаясь.
– Вот так! – торжествующе пропыхтел он. – Ты теперь все поняла? Слушаться меня! Всегда и во всем! Ни шагу из моей воли!
– Да, господин, – прошептала она.
Черные вихри медленно тонули в глубине ее глаз, которые она так и не открыла.
– Посмотри на меня! – вдруг потребовал он.
«Вот же идиот!»
– Не сейчас, господин, – жалобным шепотом ответила она. – Я все еще трепещу… все еще не смею…
Черная бездна в глубине ее души расхохоталась, обнажая огромные острые зубы.
«Нет, нет… подожди… не стоит есть его прямо сейчас! Давай немного подождем, пока… пока он созреет!»
– Так сильно меня боишься? – довольно поинтересовался он.
– Чуть жива, господин, – ответила она, успокаивая оскалившийся кошмар.
«Ну-ну… тихонько, ладно? Ты же не хочешь мне все испортить? Мы же в одну игру с тобой играем, правда?»
– Что ж… это правильно. Чтобы выжить, ты должна быть покорна… абсолютно во всем покорна.
«Ш-ш-ш… потом его съедим, ладно? Пусть он сначала поделится всеми своими секретами».
– Я покорна, господин. Я во всем покорна.
– А смотреть на меня отказываешься?
«Ну иди же… иди… спрячься, а то он догадается и сбежит».
– Это от благоговения, господин мой.
– Благоговение, благоговением, а приказ приказом. Я сказал, открой глаза и посмотри на меня!
Кое-как утихомирив черную бездну, она открыла глаза и попыталась выказать страх, тот самый страх, которого больше не испытывала. Кажется, у нее получилось. Во всяком случае, этот нелепый болван, считающий себя властелином ее души и тела, поверил. И так ни разу потом и не усомнился. До самого конца.
Впрочем, она была милосердна к своему первому учителю и первому мужчине. Умер он быстро и без мучений. Она просто отправила его туда же, куда он в самый первый раз втолкнул ее.
Он не вернулся. Не вырвался обратно. Для того, чтоб вернуться, нужно было быть хотя бы таким, как она тогда… Жалкого самовлюбленного мерзавца черная бездна прожевала и, небось, даже не заметила.
Та, что была когда-то торговкой Ланти, та, что стала потом королевой Грэйн, тонкой струйкой дыма текла внутри небытия.
«Это им кажется, что они со мной покончили… вот и пусть кажется… я не стану их разочаровывать… пусть считают, что меня нет… что они победили… тот, первый, тоже так считал… долго считал… вот и эти… сильные… что с того, что вы сильнее… я опять раздвину ноги… и не стану открывать глаз… и дождусь своего…»
Внутри небытия струилась тонкая струйка дыма. Почти незаметная струйка. Внутри небытия хохотала и скалила клыки черная бездна. Такая же голодная и безжалостная, как и всегда. Она искала, за что бы ей ухватиться. Любую зацепку за реальный мир. Хоть самую крохотную. Искала – и нашла.
«Вот же он! Вот!»
