Этот второй угол зрения на события позволил Геродоту истолковать победу эллинов не только как явление космического масштаба, но и как факт этический, не только как свершение воли богов, но и как проявление морального превосходства эллинов над персами. На вопрос, почему победили именно греки, Геродот отвечал своим современникам устами Демарата в его беседе с Ксерксом перед началом персидского вторжения в Элладу: эллины победили потому, что они храбры, а храбры они потому, что свободны и подчинены только закону (VII, 104).
«История» Геродота была своеобразным «послесловием» к войне с персами. Примерно через пятьдесят лет после нее, как «послесловие» к другой войне, теперь уже междоусобной, в течение тридцати лет сотрясавшей всю Грецию, было создано еще одно произведение повествовательной художественной прозы — «История Пелопоннесской войны» Фукидида. Ее автором был военачальник, который, по его собственным словам (VI, 26), пережил всю эту войну, внимательно наблюдал отдельные ее события и этапы, сначала как стратег принимал участие в боевых действиях, а после неудачи под Амфиполем (424 г. до н. э.) двадцать лет провел в изгнании и стоял близко к делам обеих воюющих сторон. Биографией Фукидида в значительной мере объясняется и характер тех источников, которыми он пользовался, и взгляд его на действительность. Если Геродот включал свои личные наблюдения в уже готовые, составленные до него хроники и преобладал в его «Истории» все же материал, полученный из вторых рук, то Фукидид писал по свежим следам событий, как очевидец, и старался говорить лишь о достоверных, заведомо проверенных фактах (I, 21). Таким образом в фокусе его внимания оказалась политическая и военная жизнь греческих городов-государств последней трети V века.
Фукидид пристально вникал в эту жизнь во всех ее формах и проявлениях: его интересует и то, как ведутся сражения, и то, как ведется политическая игра. Искусство публичных выступлений достигло в те годы своего расцвета. Опытные софисты уже не только обучали умению говорить речи, но и сами нередко брали на себя дипломатические миссии: известно, например, что в 427 году в качестве посла города Леонтии Афины посетил Горгий, один из самых знаменитых софистов. Словесные поединки ораторов в народном собрании были теми сражениями, которые определяли успех или провал той или другой политики. Фукидид тонко подмечает, какие доводы чаще всего выдвигаются, какое оружие чаще всего пускается в ход: это соображения выгоды, пользы, маскирующие притязания сильных властвовать над слабыми. Фукидид не только сумел нарисовать в своей «Истории» картину столкновения интересов в греческом обществе, но и попытался поставить весь ход греческой истории в зависимость от действия чисто утилитарных стимулов. Далекие легендарные времена, знакомые любому греку по мифам и эпическим преданиям, Фукидид переосмыслил в начале своего труда (I, 2-19) как историю постепенного роста богатств и морской мощи и связанных с этим изменений в политическом строе. Кочевую жизнь древних племен Фукидид объяснил тем, что в те времена еще не занимались торговлей, не обрабатывали землю и надеялись в любом месте найти себе пропитание. С царствованием Миноса Фукидид связывает появление первого флота, заселение Кикладских островов и строительство прибрежных городов. В это время, пишет историк, «стремление к наживе вело к тому, что более слабые находились в рабстве у более сильных, тогда как более могущественные, опираясь на свои богатства, подчиняли себе меньшие народы» (I, 8). Поход Агамемнона под Трою Фукидид не преминул объяснить тем, что Агамемнон-де превосходил всех современников своим могуществом (I, 9). Будучи сам участником морских боев, афинский стратег не мог не упрекнуть осаждавших Трою греков в допущенных ими промахах: «Если бы жизненных припасов эллины взяли с собой в изобилии, если бы они не занимались грабежом и обработкою земли и вели войну непрерывно общими силами, они легко одержали бы победу в открытом сражении и овладели бы городом» (I, 11).
Фукидид, которого война застала уже в зрелом возрасте, принадлежал к тому поколению, чья молодость совпала с периодом наивысшего расцвета Афин, и в своем сочинении он стремился прославить эти Перикловы Афины и понять, почему их постигло поражение. Он не ссылался уже, подобно Геродоту, ни на волю рока, ни на закон возмездия, а скрупулезно исследовал реальную действительность так, как исследовали человеческое тело врачи Гиппократова круга, ставя диагноз, ища источник болезни не во внешних причинах, а во внутреннем состоянии организма. Анализ политики полисов приобрел для Фукидида сугубо практический смысл: выяснить, благодаря чему Афины сумели достичь могущества и почему не сумели его удержать. Ответ на первый вопрос дан в «Истории» дважды: в речи коринфских послов в Спарте (I, 70) и в речи Перикла на могиле воинов (II, 37-41). Подобно тому как Геродот видел источник слабости персов в их покорности воле деспота, а силу эллинов — в отсутствии у них единовластия, Фукидид устанавливал связь между заинтересованностью афинян в делах государства и могуществом их полиса. Устами враждебно настроенных коринфян Фукидид рисовал самые общие черты внутреннего облика афинян: их решимость служить государству силами своими и разумом, их безудержную активность, благодаря которой они стремятся к новшествам, охотно идут на риск, готовы всегда трудиться и делать то, что требуется. В речи Перикла демократические Афины изображены как полис, который не знает принуждения и открыт для всех. Здесь граждане совместно обсуждают государственные дела, а в частной жизни вольны заниматься чем им угодно. Сюда, в этот великий город, доступ никому не возбранен: Афины охотно принимают плоды других земель и не боятся приютить у себя иностранцев. Не выучка, не военные упражнения придают афинянам их силу и смелость, а весь строй их жизни, — таков был диагноз, поставленный Фукидидом.
Могущество Афин всегда опиралось на их флот, и в том, как вели Афины свою морскую политику в годы войны, Фукидид искал ответа на второй вопрос. Чтобы раскрыть ошибочность этой политики и понять, почему она привела Афины к поражению, Фукидид прибегнул к особой трактовке самого понятия «государство». Если в речи коринфян и Перикла говорилось не столько об Афинах, сколько об афинянах, не о полисе, а о людях, живущих в нем, то описание нового периода войны, которому предстояло закончиться поражением, начиналось с новой речи Перикла, в которой государство как целое противопоставлялось частным лицам (I, 60). Государство, говорил Фукидид устами Перикла, может идти по правильному пути или по ошибочному. Для того чтобы оно шло правильным путем, поступки граждан должны иметь своей конечной целью его благополучие. Мысль о необходимости равновесия между интересами полиса и интересами частных лиц послужила Фукидиду отправной точкой для описания событий войны после смерти Перикла и дала ему возможность объяснить неудачи афинской политики.
Умение Фукидида видеть не только части целого, но и совокупное целое, умение объяснять человеческие поступки причинами, коренящимися в самом человеке, определили стиль и форму фукндидовского рассказа. «История» Фукидида — это повествование о том, как в течение более чем двадцати лет, год за годом, в летние и зимние сезоны, шли столкновения между городами-государствами, велись бои, возводились укрепления, посылались посольства, собирались сходки народного собрания. В этом рассказе особое значение получает инсценировка политических дебатов, благодаря которым ход событий принимает тот или иной оборот. Судьба людей в глазах Фукидида зависит от того, как сталкиваются их интересы с интересами других людей, и он показывает это, воспроизводя речи послов и государственных деятелей. Он ввел эти речи как необходимую часть в описание самых важных периодов войны. Как признается сам Фукидид (I, 22), пространные речи ораторов в «Истории» вовсе не передают действительно произносившихся слов, а лишь соответствуют общему смыслу того, что говорилось при данных обстоятельствах. Они в значительной мере представляют собой плод индивидуального творчества писателя, и он отводит им особое место в композиции своего труда.
