Благо, моя внешность позволяет скрывать, на мой взгляд, уже совершенно не существенную тайну. С возрастом я остался таким же тонким и практически безбородым, так что бритье два раза в сутки делало мое лицо по-женски гладким, а хитрые настойки, которые мы готовили с Мартой, снимали любое раздражение. Да и черты лица не спешили матереть, сохраняя мое сходство с противоположным полом. Я по-прежнему не сопоставлял себя с женщиной, но и мужчиной я не был, в распространенным смысле этого слова. Я что-то среднее, а может и нечто иное, но я есть, я счастлив и смог сделать счастливыми родных мне людей.

Я выпроводил Шарля через пятнадцать минут и дал дочери провалиться в целительные объятия сна, а сам взял маленькую Монику на руки.

- Смотри, какой у неё смешной рыжий вихор на темечке, – шепнул Дерек через мое плечо.

- Наверное у вас с Шарлем были такие же, – тихо усмехнулся я, взглянув на мужа. Я давно уже привык к тому, что у меня есть муж – настоящий и любимый всем сердцем и душой.

- Что Вы хотите сказать, миссис О’Нелли, что я когда-то имел такой смешной и нереспектабельный вид? – наигранно ужаснулся он и широко улыбнулся, обозначив уже глубокие морщинки в уголках глаз.

Время пощадило нас и, несмотря на пробивающуюся седину на висках, мое лицо все еще молодо. Красно-рыжие кудри Дерека не поблекли, и в них нет ни единой серебряной пряди, только лучи морщин скопились от внешних уголков глаз к вискам, но это потому, что мой любимый ангел часто улыбается.

Малышка смешно крякнула, привлекая наше внимание, и открыла глазки.

- Они у неё голубые, – прокомментировал Дерек и потеребил рыжий чуб.

- Я думаю, что со временем станут карие.

Шарль и Лизи соединили нас с Дереком в своих детях навеки.

Теперь наши души – единое целое.

Конец.