– На работе я людей лечу, – обиделась она.

Негласная борьба длилась уже год. Для Марты, считавшей себя коренной москвичкой, было нонсенсом, что, как оказалось, до их встречи она практически не знала город так, как его знал Матвей. Невдомек ей было, что с таким же успехом он ориентировался не только в столице, но и в ее подземных коммуникациях, большая часть которых до сих пор не доступна диггерам. Мало того, с таким же успехом он мог дать фору коренным жителям Вашингтона, Лондона и ряда других столиц мира. Откуда ей было знать, что в случае только угрозы начала войны, подразделения, в одном из которых он проходил когда-то службу, растворялись на территории страны вероятного агрессора и начинали уничтожать пункты управления войсками, выводить из строя жизненно важные транспортные узлы, ликвидировать объекты, на которых располагались средства ядерного нападения, или просто устраивать панику… На ранних этапах подготовки большинство этих вопросов отрабатывалось как раз в столице России.

Остановив машину позади «Форда» Званцевой, Матвей выбрался наружу.

– Как я сразу не догадалась?! – вздохнула Ольга, когда он наклонился к окошку.

– Неужели ты не узнала мой голос? – заранее зная, что это было бы тяжело даже для человека с совершенным музыкальным слухом, спросил он.

– Признайся, ты в театральном учился и тебя на последнем курсе выгнали? – Ольга посмотрела в зеркало заднего вида: – Ты с Мартой?

– С ней.

Ольга взялась за ручку, порываясь выйти:

– Подойду, поздороваюсь…

– Успеешь еще. – Матвей проводил взглядом белый джип, проехавший мимо медленнее, чем позволяла дорога. – У нас есть желание заглянуть в ресторан.

– Приглашаешь? – улыбнулась Ольга.

– Приглашаем, – подтвердил он.

– Я не одета.

– Мы тоже.

– Повода нет.

– Вот насчет повода ты загнула, – он выпрямился и посмотрел вдоль дороги. – В России можно искать, что выпить и где, а вот поводы здесь на дороге валяются.

– Хорошо, уговорил, – сдалась Ольга. – Езжай вперед, я сзади пристроюсь.

– Ванин Леонид Анатольевич, – проговорил полицейский с погонами старшины и поднял взгляд на крепко сложенного молодого парня в спортивном костюме с отвислыми коленями и сумкой через плечо. Слегка искривленная переносица, пара едва заметных шрамов на левой надбровной дуге, покатые плечи наводили на мысль, что сошедший с поезда пассажир долгое время занимался боксом.

Старшина вновь уткнулся в справку об освобождении:

– За что чалился?

– Не чалился, а проходил службу в дисциплинарном батальоне, – поправил его Ленька.

– Не умничай! – предупредил второй патрульный, стараясь перекричать грохот дернувшегося и поплывшего от перрона состава.

У этого на погонах лишь две полоски. Младший сержант был и по виду моложе.

– А я и не умничаю, – разозлился Ленька, размышляя над тем, каким образом на всех вокзалах и остановках его выделяют из сотен людей и обязательно проверяют документы.

– Отвечай! – вернул себе инициативу старшина.

– Перед дембелем подрался, – тусклым голосом признался Ленька.

– Где служил?

– Здесь, – лаконично ответил Ленька.

– Послушай, Серега, – спохватился сержант, – а почему он один едет?

– Точно, – кивнул старшина. – Вас ведь из «дизеля» должны представители частей забирать!

– Так и было, – окончательно расстроился Ленька, решив, что сейчас его заберут до выяснения обстоятельств. – Только прапорщик, который за мной приехал, в Сызрани снят с поезда.

– Чего так? – округлил глаза старшина.

– За что снимают? – зло улыбнулся сержант. – Употребил, потом дебоширил…

– Нет, – замотал головой Ленька, – острый аппендицит.

– Во как! – неподдельно удивился сержант.

– Военные сейчас присмирели, – старшина вернул Леньке документы. – За места держатся.

– Разрешите идти? – по-военному спросил Ленька.

– Тебе сколько еще дослуживать-то? – спросил сержант.

– Сейчас сразу и уволят. – Ленька сунул злополучную справку в карман. – Я ведь за неделю до приказа залетел.

– Ладно, давай, – махнул рукой старшина.

– Спасибо, мужики! – растрогался Ленька.

– Ты, главное, уволься, как положено, и больше никуда не попадай! – напутствовал его старшина.

Ленька развернулся и направился в сторону подземного перехода, твердо уверенный, что больше никогда не преступит черту закона…

Как Ленька и думал, в части с ним долго церемониться не стали и уже к вечеру выставили за ворота КПП с полным пакетом документов уволенного в запас военнослужащего. Ради такого случая командир бригады даже сократил строевой части обед, а ротный приставил к нему на всякий случай офицера. Старые порядки ушли вместе с полком в историю, и Леньку тут тоже хотели побыстрее забыть. Мало ли что у него после дисбата с головой? А зачем лишние проблемы ставшей за время его отсутствия примерной части?

Домой Ленька решил идти пешком. И не только потому, что не было денег даже на трамвай. Просто он знал, что мать до вечера на работе, а о возвращении из дисциплинарного батальона в часть и увольнении он ей сообщать заранее не стал.

Ленька уже подходил к дому, когда его окликнули из стоявшей у тротуара машины:

– Лентяй!

Пытаясь понять, кому принадлежит голос, Ленька встал как вкопанный. С тех пор как он ушел в армию, его так никто не называл.

Тем временем из серебристой «девятки» с прогнившими порогами и мятым капотом выбрался Камыш.

С Осокиным Федькой они учились в одном классе и сидели за одной партой. Высокий кучерявый и худой парень откосил от армии, обложившись самыми разными справками, среди которых не было разве лишь о беременности.

– Отслужил? – вытянув вперед руки, Камыш шагнул навстречу.

Друзья обнялись.

– Ты как? – спросил Ленька друга, заметив, что тот нисколько не изменился.

– Живу, – неопределенно пожал плечами Камыш. – Ты, я слышал, сидел?

Друг спросил таким тоном, словно завидовал.

– Было дело, – уклончиво ответил Ленька.

– Это надо отметить, – Камыш оглянулся по сторонам.

– Отметить, что сидел? – грустно усмехнулся Ленька.

– Встречу! – повеселел Камыш. – Пойдем в «Яму»?

– Денег нет, и желания тоже, – поморщился Ленька.

– Насчет денег не парься. – Камыш схватил снова ставшим Лентяем Леньку под руку и увлек за собой.

– Машину закрой! – напомнил Ленька.

– Ничего с ней не случится, – на ходу махнул рукой Камыш.

– У вас, что тут, пока меня не было, преступность ликвидировали? – удивился Лентяй.

– Кому это ведро с болтами нужно? – усмехнулся Камыш. – Да и кто на районе посмеет мне дорогу перейти?

– Что, типа местный авторитет? – съязвил Лентяй, размышляя, как избавиться от общества навязчивого дружка. Нет, конечно, было желание посидеть, «за жизнь» поболтать, узнать, чем город «дышит», но ведь он даже дома еще не был. Однако Камыш рта не давал открыть. Без умолку тараторя, он в буквальном смысле слова дотащил Лентяя до «Ямы».

Они вошли в небольшое уютное кафе, заняли место за расположенным в углу столиком.

Лентяй оглядел зал:

– Ты чем сейчас занимаешься?

– Кручусь помаленьку, – уклончиво ответил дружок и подозвал официантку: – Нам водки двести и что-нибудь закусить.

– Что-нибудь – это как? – с издевкой спросила худенькая девушка.

– Ну, салаты неси, – пожал плечами Камыш и посмотрел на Лентяя: – Ты есть хочешь?

– Нет, – покачал головой Лентяй. Есть действительно не хотелось. Перед тем как командир роты вручил ему документы, он в последний раз навестил солдатскую столовую.

Девушка ушла, а Камыш подался вперед:

– Тебя за что в дисбат-то определили?

– Ты, кстати, откуда знаешь? – удивленный еще на улице осведомленностью дружка, спросил Лентяй.

– Матушку твою недавно встретил, – признался Камыш. – Она домой шла. Спросил, почему тебя не видно. Вроде как давно должен уже вернуться. От нее и узнал…

– Как она? – с тоской спросил Лентяй.