– Вы уезжаете?

– Да. Послезавтра еду в Барранквиллу. У меня есть кое-какие дела.

Жозеф вышел из дома, и Сальма пошла проводить его.

– Наверное, Франку будет вас не хватать, – сказала девушка. – Он говорил о вас. Вы ведь друзья, не так ли?

– Да, мы дружны уже несколько лет. – Жозеф вставил ногу в стремя и взлетел в седло. – Вполне вероятно, что через год, примерно в это же время, я вернусь. Надеюсь увидеть вас именно там, где оставил.

– Мне бы хотелось разделить ваши надежды, – отвечала Сальма.

Жозеф улыбнулся, глядя на девушку сверху вниз, и тронул поводья. Копыта статной серой кобылы застучали по камням дорожки. Сальме вдруг стало грустно. Она отправилась бродить по дому. Всякий раз, прикасаясь к чему-либо, она думала о Франке, о том, какими прекрасными вещами он окружил себя.

Она присела к роялю, коснулась клавиш. Звуки никак не складывались в мелодию. Девушка трогала клавиши, пытаясь извлечь из них хоть какое-то подобие музыки. Нет, ей никогда не научиться играть на рояле!

От злости она ударила обеими руками по клавишам.

– Ты ведь сердишься не на рояль, да, Сальма? – послышался голос Флоры.

Сальма обернулась.

– Извини, я не хотела. Так получилось от…

– От небольшого разочарования. Я знаю. Однажды я испытала то же самое. Но не надо расстраиваться. Почему бы нам не прогуляться?

Девушки направились в сад.

– Я гуляю здесь почти каждое утро с тех пор, как мы с мужем приехали, – сообщила Флора. – Мне с трудом верится, что Франк построил такой рай прямо посреди джунглей.

– Да он прекрасен.

– Кто именно? – Флора улыбалась соблазнительно яркими губами и щурилась на солнце.

– Извини? – не поняла колумбийка.

– Я спросила, что тебя привлекает больше – сад или его хозяин?

– Перестань, Флора.

– Я бы выбрала хозяина, право!

Флора Ломон расхохоталась, заметив, как Сальма закусила губу.

– Ах, звуки джунглей! Мне они нравятся. Это похоже на музыку, очень эротичную.

– Эротичную? Что это значит? – спросила колумбийка.

– Эротика, – Флора шутливо закатила глаза.

«Сальма так невинна. Почему Франк обращается с ней, как с хрустальной вазой? Боится ее невинной любви?» – думала француженка.

– Эротика, – повторила она. – Это что-то вроде того, что ты испытываешь к Франку.

– Я не могу рассказать словами то, что испытываю к нему, – ответила Сальма.

– О, тебе не стоит объяснять это женщине, которая хоть раз была влюблена. Ты повстречала редкого, порядочного мужчину, который думает о последствиях и не хочет причинить тебе ни малейшего вреда. Он поставил перед тобой барьеры, и теперь тебе придется терпеливо, по кирпичику разрушать их.

– Я не понимаю тебя и не знаю, с чего начать, – сдерживая слезы, произнесла Сальма.

– Я посоветую тебе, но только без обид. Уезжай домой.

Сальма отвернулась.

– Ты тоже ничего не понимаешь. Если я уеду, все будет кончено. Мой отец глаз с меня не спустит. Я никогда это ты понимаешь?

– Я понимаю больше, чем ты думаешь. Если тебе нужен Франк Хоген, тебе придется делать все наоборот. Держи дистанцию. Сделай вид, что этот человек не слишком-то интересует тебя. Его мужское самолюбие будет задето, и тогда…

– -Что?

– О, это будет выстрел в десятку! Вот увидишь. Мужчины не любят, когда за ними бегают, но еще больше не любят, когда их отвергают.

– Выходит, нужно идти не навстречу счастью, а бежать от него? – изумленно спросила Сальма.

– Выходит, так. Мир нелогичен, дорогая. Сальма взглянула на Флору, пытаясь понять, не смеется ли она над ней. Однако в глазах ее увидела искреннее сочувствие и сострадание.

– Если я уеду сейчас, то, возможно, несколько недель не увижу Франка. Он так занят своим домом и плотиной, что стал реже приезжать к Луису.

– Сальма, давай-ка присядем здесь, – предложила Флора, указывая на низкую белую скамейку, окруженную ровно подстриженными кустами. – И поговорим, как женщина с женщиной.

Франк не появился в полдень, и никто не знал, будет ли он к обеду.

Надев розовое платье Флоры, Сальма спустилась вниз сразу после пяти часов. Флора, Жозеф и Никола сидели в гостиной и разговаривали. Доносились их приглушенные голоса. Девушка стояла на последней ступени, когда открылась дверь, и вошел Франк. Он улыбнулся, любуясь ею.

– Привет, Сальма. Я не опоздал к обеду? – сказал он. – Пойду вымоюсь. Скажи, пожалуйста, остальным, что я скоро буду.

– Я передам, – ответила она и добавила:

– Франк, я сожалею обо всех неудобствах, которые причинила тебе. С моей стороны это было глупо. Больше этого не случится.

Произнеся последние слова, она коснулась его руки, потом повернулась и пошла в гостиную. Она чувствовала, что Франк стоит не шевелясь и не сводит с нее взгляда.

За обедом гости оживленно беседовали, все, кроме Сальмы. Она сидела притихшая, а Франк удивлялся произошедшей в ней перемене. Когда кто-нибудь с ней заговаривал, она тихо отвечала. На Франка же не обращала никакого внимания, словно его и не было за столом.

«Ну наконец, – рассуждал Хоген, – она образумилась и поняла, что мы не подходим друг другу. Я на десять лет старше. Разве это партия двадцатилетней девушке, которая еще витает в облаках?»

Сославшись на дела, он извинился и встал из-за стола. Хорошего настроения как не бывало.

– Конечно, мы понимаем дела, прежде всего, – сказал Жозеф. – Не беспокойся, Франк, мы найдем, чем заняться. Я собираюсь научить Сальму играть в шахматы. Подозреваю, что за ослепительной внешностью мадемуазель скрывается быстрый ум.

– Я не удивлюсь, – как-то невесело отозвался Хоген. Он был раздосадован тем, что Жозеф проявляет к Сальме излишнее внимание. «И правильно делает, – одернул он себя. – А ты – сущий дурак».

– До утра, Франк, – попрощался Никола.

– До утра.

Сев за стол в кабинете, Хоген пытался сосредоточиться на бумагах. Но мысли о Сальме, ее мягкая улыбка и прекрасные темные глаза мешали этому. Так он промучился часа два.

Он встал и направился к шкафу, где держал графин с бренди и стаканы. Налил себе немного, выпил, налил еще и сел в удобное кресло перед темным провалом камина. Дверь на террасу была открыта. Луна заливала сад мягким серебристым светом. Франк встал и вышел в душистый сумрак. Он пересек дворик и спустился по каменной дорожке в сад. Здесь царили покой и умиротворение. Но откуда тогда это ощущение пустоты? Смутное чувство тоски? Кажется, он гонится за чем-то и не может догнать. И за чем он гонится, если весь мир у него на ладони?

Франк уже собирался вернуться в дом, но успел сделать только шаг, как услышал звук, донесшийся сверху. Он замер, не веря своим глазам. На балконе стояла Сальма. Она смотрела на луну, кружащуюся в хороводе химер. Было непонятно, заметила ли девушка Франка.

Белое платье колыхалось на ветру, как легкая дымка. Темные волосы мягкими прядями спускались на плечи. Сальма вспоминала сегодняшний вечер. Она старалась казаться безразличной к Франку, следуя совету Флоры Ломон. Флора говорила, что Сальма – женщина, которой не надо бегать за мужчиной. Конечно же, она права, она опытнее, изощреннее в таких делах. Сальма рядом с ней – сущий ребенок.

И какой же глупой была она! Теперь девушка будто перешла какой-то мост, обретя чувство зрелости. Только сейчас она поняла, что пытались ей внушить отец и брат.

Какое-то движение во дворе отвлекло Сальму от размышлений. Она вгляделась пристальней и увидела Франка. Он стоял тихо, не дыша, ощущая себя человеком, глядящим на идола.

В этот момент их взгляды встретились. Франк спросил тихо, зная, что в ночном воздухе его голос будет слышен отчетливо.

– Не можешь уснуть?

– Нет, я…. мне… Франк, подожди там, мне необходимо поговорить с тобой.

Он не стал протестовать. Сальма скрылась в комнате. Вскоре она оказалась на террасе и стала поспешно спускаться по ступеням. Но, подойдя к Франку, замедлила шаг. Их разделяло всего несколько дюймов.