— Не пытайся мне угрожать, — ответила Полетт натянуто, впившись своими фиалковыми глазами в его красивое смуглое лицо. — От угроз легче не будет. А теперь… мы можем поговорить об отце?

— Я предпочел бы во время ужина говорить о чем-то более приятном.

Полетт окатила его ненавидящим взглядом и уткнулась носом в тарелку. Но за гусиный паштет принялась с неожиданным аппетитом. Следующие два блюда она поедала, произнося слова лишь в том случае, когда возникала крайняя необходимость. Если уж кто и страдал тут отсутствием аппетита, то скорее Франко, который наконец, с досадой оттолкнув тарелку и швырнув салфетку, поднялся из-за стола.

— Ты дуешься, словно девчонка!

— Я не дуюсь. — Полетт не спеша принялась за фруктовый десерт, ибо ей пришло в голову, что чем медленнее она будет есть, тем дольше не окажется в его спальне. — Ты хотел, чтобы я пришла. Я пришла. Ты хотел, чтобы я ела. Я ем.

— Успокойся, я не стану отдавать твоего отца под суд, — сообщил Франко лишенным всяких эмоций тоном.

— Он же не сможет заплатить этих денег…

— Ему придется, — ответил он жестко. — Деньги должны быть возвращены.

— Но как?! — с горечью воскликнула Полетт. — У него ведь даже нет работы — и навряд ли он ее найдет. Он ведь немолод. И даже если продаст все, что имеет, денег все равно не хватит.

— Тогда я дам ему другую должность.

Полетт, пораженная столь благородным предложением, удивленно уставилась на него.

— Где?

— Не здесь. Чтобы получить второй шанс, ему нужно начать на новом месте. Предоставь это мне, — медленно произнес он. — Что-нибудь подыщу.

— А как же деньги? — напомнила она.

— Он их выплатит, — угрюмо повторил Франко. — Если он так убивается и переживает о содеянном, как ты утверждаешь, он сам решит их вернуть. Ему не захочется быть моим должником.

— Но…

— Кроме того, — сухо прервал ее Франко, — непременным условием для продолжения сотрудничества должно стать согласие на помощь в избавлении его от пагубных привычек…

— Но у него же нет таких привычек! — подскочила Полетт.

— Каждый человек, способный проигрывать суммы, значительно превышающие его доходы, равнозначен наркоману. Ему необходимо лечение, дабы он смог в дальнейшем противостоять подобному искушению. Ты удовлетворена? — категорическим тоном спросил Франко, давая понять, что уступает ей гораздо больше, чем собирался.

Но Полетт надеялась на большее. Она хотела, чтобы долги были полностью списаны, как она обещала доктору Марплу. Быть может, это требование и было чрезмерным, но ей страшно хотелось, чтобы с пути отца был устранен любой повод для стресса.

— Что-то дешево ты меня оцениваешь, — произнесла она нетвердо и тут же, увидев, как темная ярость исказила черты лица Франко, пожалела, что не прикусила язык и не смолчала.

— А тебе хочется еще и получать зарплату за те три месяца, что будешь делить со мной постель? — бросил Франко, блеснув ровным рядом белых зубов. — Может, заключим контракт с выплатой выходного пособия и гарантией, что тебе будут оставлены драгоценности и платья, которые я стану для тебя покупать? Что ж, я буду только рад. — И смуглая холеная рука его как-то странно дернулась — явное свидетельство того, что никакой радости это ему вовсе не доставит. — Я слышал о подобных контрактах в Штатах. Только скажи мне наперед, во сколько ты ценишь свое тело.

Полетт смотрела на него затравленным зверем.

— Ты же знаешь, что я вовсе не это имела в виду, — выдавила она из себя.

— Разве? — насмешливо произнес он.

Полетт опустила голову на руку. Уже почти час ночи. Ей хотелось лечь, но перспектива оказаться в постели с этим мужчиной была чревата гораздо более пугающими последствиями, нежели она могла выдержать.

— В данный момент, — прошептала Полетт, — мне хочется лишь узнать, чего ты ожидаешь от меня в эти три месяца?

Ответом ей было молчание. И поскольку молчание отнюдь не относилось к свойствам, присущим Франко, то она вновь подняла голову.

Франко откашлялся: весь его облик свидетельствовал о крайнем напряжении.

— Я хочу, чтобы ты в течение этих месяцев изображала мою невесту.

Полетт не могла скрыть изумления.

— Зачем?

— У меня есть на то веские причины. — Гнев его пропал, и на смену пришла еще более пугающая ее серьезность.

— Не понимаю, почему ты не можешь объяснить мне…

— Пока что я скажу тебе лишь следующее. — Франко буравил ее холодным жестким взглядом. — Несколько лет назад я поругался с отцом. Но сейчас он умирает. Я должен побыть рядом с ним некоторое время. Но для этого необходимо, чтобы меня сопровождала невеста.

Потрясенная таким бесстрастным объяснением, Полетт, в свою очередь, задержала на нем взгляд, с мучительным любопытством пытаясь понять, почему же поддельная невеста является столь необходимым требованием для этого визита. Ради Бога, зачем мутить воду присутствием фальшивой невесты? Тем более что отец тяжело болен… Ведь посторонний человек при подобных обстоятельствах вряд ли станет желанным гостем.

Ее гладкий лоб нахмурился.

— Ты как-то говорил мне, что у тебя нет семьи.

— Смотря как понимать слово «семья», — заметил Франко. — Отчасти это правда. Мать умерла, когда мне было четырнадцать. Меня отправили в интернат. Отец женился снова, а вскоре после этого решил и вовсе забыть о моем существовании. Он жил своей жизнью, а я своей, пока несколько лет назад мы не встретились по его инициативе. — На его смуглое лицо набежала тень. — И то, что случилось между нами тогда, окончательно порвало все семейные узы…

У Полетт крутилось на языке столько вопросов, что она едва могла усидеть на стуле.

— А что случилось? — наконец быстро произнесла она, разочарованная тем, что Франко явно не собирается продолжать.

Тот взглянул на нее с сардонической усмешкой.

— Ты, как и все женщины, страдаешь неистребимым любопытством. А осведомленность — опасное оружие в руках такой расчетливой особы, как ты. Думаешь, мне это неизвестно? — хмыкнул он. — Я еще ни перед кем не изливал душу, сага… Никогда этого не делал и делать не собираюсь.

Она почувствовала, что он как бы щелкнул ее по носу, показывая ей ее место. Обидно и унизительно.

— Мне требуется от тебя лишь одно. Чтобы ты хорошо сыграла свою роль. Отец у меня не дурак. Его так просто не обманешь.

— Я не собираюсь никого обманывать.

— Вот поэтому мы и должны стать настоящими любовниками к тому времени, как приедем. Близость — это своего рода сексуальная химия, она чувствуется сразу, — убежденным тоном заявил Франко. — Единственным жульничеством тут станет лишь изображение любви и, конечно… мое желание жениться на тебе.

Любовники… Полетт замерла, с испугом представляя себе, что должно произойти. Возможно, она поинтересовалась бы, куда они собираются отправиться, если бы тяжесть нервного напряжения не заставила ее забыть про этот вопрос. Но ей все же было крайне интересно, ради чего Франко понадобился столь изощренный обман. Впрочем, вероятно, мотивом был обыкновенный цинизм. Отец умирает — и, наверное, он богатый человек. Быть может, Беллини-старший просто предъявил условия, без которых его отпрыск не сможет получить наследство? Быть может, он потребовал, чтобы его сын остепенился и обзавелся наконец семьей? Но можно ли в наши дни оставаться настолько старомодным? И действительно ли сыном руководят лишь алчность и холодный расчет?

— Думаю, пришла пора идти в постельку, cara!

Полетт в ужасе застыла. Франко наклонился, взял ее за руки и медленно, словно насмешливо, поднял со стула.

— Ты дрожишь… отчего? Ты ведь столько лет была замужем и, разумеется, не лишена определенного опыта… — Как и можно было ожидать, при упоминании о ее супружестве губы его сжались, а золотистые глаза потемнели.

— Это не имеет значения!

— Dio… — пробормотал Франко, пробежавшись пальцем вниз по пуговицам ее шелковой блузки, после чего подцепил верхнюю и быстрым движением высвободил из петельки, приоткрывая узкий желобок между грудями. — Конечно, имеет значение. Ты была верной женой?