— Честное пионерское, — улыбнулся он.
— Я тебе верю, — Настена кивнула.
— Сейчас мы поедем домой к моему отцу, — сказал Дима. — Ты собери самое необходимое, ладно? Документы, фотографии, я не знаю… Твое и мамино.
— А вещи?
— У-у, — протянул Дима. — На море знаешь какие вещи красивые продают? Купим новые. А старые больно уж тяжело тащить. Договорились?
— Прямо сейчас собирать?
— Прямо сейчас.
— Хорошо. — Настена взглянула на Лемехова, и лицо ее сразу стало неподвижным и злым. — Только этого не пускай, ладно?
Дима поднялся, покосился на Лемехова. Тот выглядел растерянным.
Настена зашлепала задниками тапок по коридору, скрылась в комнате.
— Антон, верните трубку, пожалуйста, вам она теперь без надобности, — Дима протянул руку.
— Да погоди, — отмахнулся Лемехов и набрал номер: — Дежурный? Сержант, ты? А чего не представляешься? Да? Значит, я не услышал. Это Лемехов. Ле-ме-хов. Ты у меня про труп еще утром спрашивал. Вот-вот. Слушай, что там со Светлой у нас? Сидит? В какой? А почище не нашлось, что ли? Ладно. И что с ней… Ага, понял, сержант, понял. Вечером? А вечером — это во сколько? Не сказал? Ну, ясно. Слушай, как «воронок» появится, ты мне звякни, если я к этому времени не появлюсь. Договорились? Ну, молоток, сержант, бди. — Он закрыл трубку, протянул ее Диме: — Держи. Гриня грозится отправить Катю в СИЗО. Сегодня вечером. Что делать-то будем?
— Сухари сушить, — помрачнел Панкратов. — Если Катерину в СИЗО увезут — труба. Гриня удавится, а посадит. Не получится с пистолетом, еще что-нибудь придумает.
— Ладно, — Лемехов что-то прикинул в уме. — Дима, ты вези Настюху к отцу, а мы с Гришей съездим к одному моему человечку, возьмем адресок Седого.
— А ты уверен, что этот человек знает адрес? — усомнился Дима.
— Он все про всех знает, — криво усмехнулся Лемехов. — Не знаю, что ты собираешься с его помощью доказать, но адрес достану. Встретимся у кинотеатра «Победа», в центре. Через час. Если нас там не будет, значит, «воронок» уже ушел.
Дима усмехнулся невесело.
— Сесть уже не боишься?
— А, больше пяти все равно не дадут. А пять я на одной ноге отстою.
В глазах Лемехова блеснул азартный огонь.
— Я там буду, — кивнул Дима.
— Договорились. Гриша, поехали.
— Постойте, заскочите по дороге в магазин и купите диктофон. Лучше цифровой. И карточки. Раций у нас нет, придется пользоваться мобильными.
Оперативники переглянулись. Лемехов кашлянул.
— Видите ли, Дима… — протянул он сакраментальное.
— Понятно, — Дима полез в карман, достал пару купюр по сто долларов каждая. — Рублей у меня маловато.
— Да ладно, обменяем. Не проблема.
Лемехов сунул купюры в карман и торопливо побежал вниз по лестнице. Панкратов покатился следом, а Дима закрыл за ними дверь.
* * *
Еще на подъезде Дима заметил вереницу иномарок у забора Крохиного дома. Очевидно, Боксер решил устроить сход здесь. Дима его понимал. Это место было сейчас самой безопасной и разумной берлогой в городе. Хотя бы потому, что поселок охранялся сторонними людьми и к дому было сложно подобраться незамеченным.
Дима припарковал «БМВ» у обочины, метрах в двадцати от ворот. Ближе все места были заняты. Чуть впереди он увидел машину Светы — желтую «Мазду».
Вдоль ограды прохаживался один из пехотинцев, вооруженный помповым «ремингтоном». Дима его не знал, и он, очевидно, не знал Диму, зыркнул настороженно. Если бы не Настена, глядишь, еще принялся бы «стволом» махать, дурень.
Дима толкнул калитку.
— Э, братан, чего тут ищешь? — тут же встрепенулся пехотинец.
Настена плотнее стиснула Димину ладонь.
— Домой иду, — пояснил спокойно тот. — Имеешь что-нибудь против?
— Куда домой?
— Сюда, — Дима мотнул головой в сторону крыльца.
— Я не понял, чего за дела?
Пехотинец двинулся было к нему, но на крыльце появился Боксер:
— Пропусти, это свой.
Охранник еще раз неприязненно взглянул на Диму, но отступил. Дима поднялся на крыльцо, ведя Настену за руку.
— Дима, мне здесь не нравится, — тихо сказала девочка.
— Если честно, мне тоже, — так же тихо ответил он.
В холле, на первом этаже, было полно народу. Все привыкли, что в тревожные моменты этот дом становился чем-то вроде штаба. Пацаны освоились здесь и чувствовали себя вполне вольготно. Боксер вышел на середину комнаты. Здесь собрались люди, которым он доверял, к которым привык и на которых рассчитывал — «ближний круг».
Дима остановился на пороге, оглядел пацанов. Многие его знали, многих знал он. Были и такие, кого Дима видел впервые в жизни.
— Где Света?
Боксер указал на потолок.
— Там где-то.
— Я сейчас вернусь.
Дима, держа за руку Настену, поднялся на второй этаж, постучал в дверь родительской спальни. Какое-то время никто не отвечал. Настена вопросительно посмотрела на Диму. Тот пожал плечами, постучал еще раз. Раздались резкие шаги, дверь открыли — рывком, сильно.
— Что надо?
Это была Светлана. По красным глазам, чуть припухшему носу, плохо затертым потекам туши на щеках Дима сразу понял, что она плакала.
— Димочка…
Светлана прижалась к нему, всхлипнула, захлюпала носом. Настена демонстративно отвернулась. Она не слишком жаловала «телячьи нежности».
— Извини, — Светлана отстранилась, вытерла нос платком. — Я что-то совсем…
— Нормально, Света. Все в порядке.
Дима положил руку на плечо Настены. Светлана взглянула на девочку, присела на корточки.
— А ты, наверное, Настя? — Настена кивнула. Сделала она это очень серьезно, внимательно рассматривая Светлану. Ей тяжело давались новые знакомства. — Мне Дима много про тебя рассказывал. Как дела?
— Спасибо, — кивнула Настена.
— Света, послушай меня.
— Тебе сколько лет? — Светлана беседовала с Настей. Казалось, она совершенно отрешилась от реальности.
— Света, послушай меня, — повторил Дима жестче. — Будет лучше, если мы уедем. Сегодня же. Ты, я, Катя и Настя.
Настена взглянула на Диму настороженно. Не то чтобы ей не понравилась Светлана, но Дима раньше не говорил, что с ними поедет кто-то еще. Поэтому Настя восприняла его предложение как некое вторжение в их семейную жизнь.
Снизу донесся взрыв смеха. Разговор стал на полтона выше, и Дима поморщился.
— Ты в каком классе? В седьмом? А учиться тебе нравится? — продолжала расспрашивать Света. Дима слышал, что голос мачехи предательски подрагивает. Вот-вот начнутся слезы, а Настене это видеть совсем ни к чему. — Знаешь, а я не любила учиться. У меня по физике и химии все время двойки были.
— Света, ты меня слышишь?
— Я слышу, Дима, — неожиданно резко ответила Светлана. — Что ты хочешь услышать? Да, я уеду? Или нет, я останусь? Я не хочу оставаться, и я ненавижу эту жизнь. Но от меня ничего не зависит. И от тебя не зависит, Дима. Не обольщайся.
— От нас зависит. От всех нас, — возразил Дима. — Мы — семья.
Светлана посмотрела на него, на Настену, погладила девочку по волосам. Жест получился обреченно-тоскливым, жутким. Тем не менее Настена не отстранилась.
— Ты очень хороший мальчик, Дима, — с явным сожалением сказала Светлана. — Но очень наивный.
Дима вздохнул.
— Сейчас я уеду. Вернусь через пару часов. Нужно, чтобы к этому времени ты собралась.
— Хорошо, — равнодушно ответила Светлана. — Я соберусь. Ты иди, не беспокойся.
— Настюш, можно тебя на минуту?
Дима вывел девочку в коридор.
— Вы поладите, ладно?
— Ты надолго? — спросила она вместо ответа.
— На пару часов. Может, чуть дольше.
— Ты поедешь за мамой?
— За мамой. Мы закончим кое-какие дела и сразу приедем. Договорились? — Настя серьезно кивнула. Она вообще была очень серьезной девочкой. — Не будешь ссориться?
— Нет, — Настена оглянулась на дверь спальни. — Да она ничего. Нормальная. Только плакса.
— Но ты ведь не будешь обращать на это внимания? — спросил Дима.
