— Слышал.

Вдовин посмотрел в зеркальце заднего вида на Катю. Катя — на него. Он вопросительно двинул бровями: мол, может быть, мне лучше остаться? Она качнула головой: все нормально. Вдовин выбрался из салона, наклонился к окну:

— Во сколько приходить?

— К девяти, — ответила Катя.

— Я буду, — серьезно пообещал Вдовин и добавил: — Доброй ночи.

— Доброй ночи.

— Ага, — кивнул безразлично Лемехов. Он подождал, пока новенький отойдет подальше, и повернулся к Кате: — Слушай, Катя, я давно хотел с тобой поговорить.

— О чем?

Она заранее напряглась, подобралась, готовясь встретить неприятный вопрос о Мало-старшем в штыки. Лемехов полез в карман за сигаретами, закурил.

— Как твой-то на все это реагирует?

— На что «на это»?

— Ну вот на это, — Лемехов сделал неопределенный жест. — Ночные вызовы. Работа с рассвета до позднего вечера и обратно. И вообще.

— Нормально реагирует, — Катя отвернулась, посмотрела в окно. — Лемехов, ты что, решил со мной душеспасительные беседы вести?

— Нет, я так, поинтересовался, — оперативник затянулся, выдвинул пепельницу на передней панели. — Просто странно как-то. Ты — мент, он — бандит.

— Дима — не бандит, — спокойно ответила Катя. — Он — бизнесмен.

— Сейчас все бизнесмены, — кивнул Лемехов. — И бизнесмены — бизнесмены, и бандиты тоже бизнесмены. — Он решительно затолкал окурок в пепельницу. — Слушай, ты что, всерьез думаешь, будто он не имеет отношения к отцовским делам? Проснись, мать. Яблочко от вишенки недалеко падает.

Обращение «мать» Лемехов употреблял крайне редко, только когда собирался выяснять отношения всерьез, «до крови».

— Тебя-то это каким боком касается? — жестко спросила Катя и посмотрела на него.

— Как это каким? Я — опер, между прочим. Мне, может, завтра твоего «бизнесмена» сажать придется. Или свекра. Как прикажешь тогда быть? А вообще, плевать я хотел на всю их расчудесную семейку и на твоего женишка в особенности. Если хочешь знать, я за тебя беспокоюсь.

— А чего за меня беспокоиться? Не маленькая. Своя голова на плечах есть.

— Оно и видно, — оперативник полез за второй сигаретой, но вместо того, чтобы закурить, сунул пачку обратно в карман. — А ты не думаешь, что твой Дима просто использует тебя? Как информатора?

— Не использует.

— Сейчас не использует, так потом будет.

— И потом не будет.

— Уверена?

Катя кивнула. Если бы она была нужна Диме только в качестве источника информации, не полез бы он в прошлом году под пули ради них с Настеной. Не рискуют собой ради информаторов. Опять же, за весь год Дима ни разу не задал ей ни одного вопроса, касающегося работы. Какой, к черту, источник информации!

— Знаешь что, Антон, — ровно, без эмоций, сказала Катя. — Если тебе приспичило наставить кого-то на путь истинный, поезжай в детприемник для беспризорников.

Лемехов вздохнул, откинулся на сиденье.

— Зря ты так. Я ведь от чистого сердца говорю. Просто мне не безразлично, Что с тобой происходит. С тобой и с Настюхой.

— У нас с Настеной все в полном порядке, — отрезала Катя. — И вообще, давай закончим этот разговор. У меня годовая проверка на носу, стрельбы, кросс и здоровенная куча общественно полезных мероприятий. Надо успеть сводки просмотреть за последний месяц, прикинуть, кого от отдела в колхоз отрядить, на картошку. И все это с утра. Так что, если ты не возражаешь, я бы хотела побыстрее добраться до дома и успеть поспать хотя бы пару часов.

— Ладно. Как скажешь, мать. — Лемехов выбрался из салона на улицу, захлопнул дверцу, наклонился к окну: — И все-таки подумай насчет моих слов. И так уже по всему управлению болтают, что ты не с теми людьми знакомства водишь. Вроде бы даже Гриня обещался рапорт в отдел внутренних расследований подать.

— А мне плевать на то, что болтают в управлении. А на Гриню плевать тем более. — Катя нажала на газ.

«Семерка» резво рванула с места, пролетела по проспекту, свернула на узкую темную улочку.

Лемехов смотрел вслед, пока «Жигули» не скрылись из виду.

— Ладно. Плевать так плевать. Мое дело предупредить, — пробормотал он.

Катя проехала пару кварталов, рассчитывая догнать Вдовина, но того уже не было. Холл гостиницы «Молодежная» был темен и пуст. Видимо, швейцар, впустив припозднившегося постояльца, отправился досыпать.

Катя остановила машину у обочины, достала из кармана мобильный телефон. Дима купил новомодную «игрушку», чтобы и он, и Настена имели возможность разыскать Катю, если возникнет необходимость. Впрочем, надо признать, иногда телефон оказывался крайне полезен. Как, например, сегодня. Катя набрала номер местного УФСБ. Ответил дежурный. Голос у него был сонный и протяжный.

— Передайте, пожалуйста, Ивану Ивановичу, что звонила Екатерина Михайловна Светлая. Он мне срочно нужен.

Дежурный не стал задавать лишних вопросов. Видимо, связь в ФСБ была налажена четко, поскольку едва Катя успела положить трубку, как телефон зазвонил.

— Екатерина Михайловна? — голос фээсбэшника звучал бодро, без тени сонливости. — Рад слышать. Что случилось?

— Сегодня в Цыганском поселке…

— Вы насчет стрельбы? Я в курсе, — ответил Америдзе. — Однако, насколько мне известно, свидетелей нет?

— Быстро вас проинформировали, — уважительно хмыкнула Катя.

— Служба такая… — Америдзе усмехнулся. — Вопреки расхожему мнению, наша «контора» и теперь не лаптем щи хлебает. Так что насчет свидетелей — верно?

— Верно. Но один из наших оперативников нашел на месте происшествия две пули. Одну от «Макарова», вторую — от «Калашникова». Еще были от охотничьего оружия, но их забрали эксперты.

— Отлично. — По голосу трудно было понять, действительно фээсбэшник обрадован или сказанное им — дань старанию Кати. — Пули у вас?

— У меня.

— Превосходно, — теперь-то Америдзе не смог скрыть нетерпеливых ноток. — Было бы неплохо передать их нашим экспертам. Они проверят по картотеке отстрела. Возможно, эти «стволы» уже где-нибудь засветились. Получится куда быстрее, чем по линии ГУВД.

— Я понимаю, — Катя достала из кармана сигаретный целлофан с пулями. — Где и когда мы можем встретится?

— А зачем нам встречаться?

— Вы же хотите получить пули?

— Отдайте их Вдовину.

— Во-первых, его сейчас нет, и, боюсь, до утра я его не увижу. Во-вторых, раз уж вы вмешиваетесь в работу нашего отдела, предпочитаю общаться с вами напрямую, нежели устраивать игры в «сломанный телефон».

Америдзе что-то прикинул, затем поинтересовался:

— Хорошо. Вы откуда звоните?

— От гостиницы. Подъезжайте, я буду вас ждать.

— Нет. Центр не годится. Давайте встретимся через двадцать минут в аэропорту. Успеете?

— Постараюсь.

— Отлично. Сделаем так. Оставьте машину на стоянке, затем спуститесь в багажное отделение и ждите меня там.

— Хорошо, — согласилась Катя.

— Договорились. Через двадцать минут.

Америдзе повесил трубку.

Аэропорт располагался на самой окраине. Собственно, от городского квартала его отделяла полукилометровая полоса посадок — сосен, берез и редких елочек. Таким образом городские архитекторы снижали шумовое воздействие. Катина «семерка» проползла по городскому шоссе — улице довольно узкой по столичным меркам, но шикарной по местным. Аж целых четыре полосы. Навстречу ей попался один «Икарус» — плановый рейс от аэропорта до местного «хотела», пара частников и машина ППС.

Катя притормозила на повороте, пропуская Львовский «лайнер». «Семерка» медленно проползла по подъездной дорожке, вкатилась на стоянку. Местечко, прямо скажем, светом не баловало. А Америдзе насчет аэропорта, похоже, волновался напрасно. Там из-за стрельбы сегодняшней нашего брата полным-полно, как пить дать. Мышление ведь у начальства предсказуемое, шаблонное. В первую очередь захватывают аэропорт и железнодорожный вокзал. Плевать, что поездов до семи утра вовсе нет, а авиарейс за ночь отправляется всего один. Главное, галочку в отчете поставить, мол, меры к розыску и задержанию преступников приняты.