Вспомнила, что начало ей обычно нравилось больше, чем конец, оставалось смутное ощущение недовольства, которое она считала чем-то нормальным и естественным. С первой же брачной ночи, пережив болезненный опыт, она привыкла считать, что занятие любовью всегда будет доставлять больше удовольствия ему, чем ей. Только теперь, к своему стыду, она узнала, что с самого начала брачных отношений просто отказывалась получать удовлетворение. Объяснить это было можно; постоянное напряжение и зажатость от пребывания в доме, где родственники мужа относились к ней как к социальному чужаку, а бывшая невеста Патрисия Рэндел не желала поступиться своими привилегиями в этой семье. Тогда она во всех своих несчастьях винила Анхела, а потому не делала даже попытки преодолеть свои предрассудки. Значит, изнурительную войну вел не один Анхел… Он прижал Эмилию к себе.
— Секс у нас с тобой был запретной темой. Однажды ты сказала, мол, хватит того, что мы занимаемся этим постыдным делом, не хватает еще говорить об этом! — Он застонал.
Эмилии тоже хотелось застонать от досады на себя. Надо же, я была единственной женщиной, которую мой муж не мог удовлетворить. Какой стыд, думала она в отчаянии, это ему-то с его умением и опытом.
— Для меня это не имело значения… я не понимала, — бормотала Эмилия, целуя его в смуглое плечо с запоздалым раскаянием. Ведь она так сильно любила его и чуть было не потеряла. Ее переполнила огромная благодарность за то, что он все-таки предпочел вернуться к ней и попытаться заново начать иx супружеские отношения.
— Все прошло и забыто, — заверил ее Анхел. Внезапно ей захотелось спросить у него, правда ли, как утверждали его родные, что он собирался развестись с ней до своего огьезда в Латинскую Америку. Но засомневалась, стоит ли в такой момент заводить разговор о неприятном. Вдруг он скажет, что это правда. Нет. есть вопросы, которые лучше не задавать.
Анхел оторвал ее от этих размышлений, плавно переместившись под нее и дав понять, что снова возбудился.
— Знаешь, когда я сказал, что не собираюсь набрасываться на тебя, как изголодавшееся по сексу животное, я просто был волком в овечьей шкуре… Я тогда едва не сорвался, моя милая, — признался Анхел. — От долгого воздержания я готов был сорвать с тебя платье прямо в лимузине, но проявил чудеса выдержки!
— Правда? — заикаясь сказала Эмилия. Щеки ее горели от нараставшего возбуждения.
— Я не захотел рисковать, чтобы до смерти не напугать тебя, решил вести выжидательную политику…
— Хватит выжидать, — нетерпеливо прервала его Эмилия.
На этот раз Анхел в полной мере показал ей, на что способен испанец, когда не сдерживает своего природного темперамента. И ей в ответ не приходило в голову прятаться или сдерживаться. Одного его прикосновения хватило, чтобы она погрузилась в пучину восхитительного наслаждения.
Час спустя неутомимый Анхел объявил, что чертовски проголодался, и позвонил, чтобы приготовили ужин.
— Обслуживание на том же уровне, что и в особняке, как я понимаю, — насмешливо заметила Эмилия, надевая великоватый для нее махровый халат, который бросил ей на кровать Анхел.
Он нахмурился.
— Очевидно, мой дом тебе не по вкусу…
Эмилия замерла, услышав осуждающую интонацию в его голосе.
— Что ты хочешь сказать?
— Ладно… — сухо обронил Анхел, но не удержался. — Ты отказалась от моего имени, ушла из моей семьи и жила за счет какого-то унизительного занятия! Ты, дипломированный педагог! Если тебе уж так приспичило работать, почему ты не поискала хотя бы места учителя?
Эмилию покоробили его слова. Затянув поясом халат, она выбралась из постели и гневно бросила ему:
— Какой же ты сноб!
— Нет, черт возьми! — с жаром воскликнул Анхел. — Отказавшись от поддержки Лусиано, ты фактически отказалась от всего, что дал тебе я…
— От твоего громкого имени? — Невесть откуда взявшаяся ярость кипела в Эмилии, ее даже трясло. — От твоих ужасных родственников? Что ты дал мне? Кучу драгоценностей, броскую машину, пачку кредитных карточек, сделав меня при этом жалкой и несчастной!
— Да что ты? — промурлыкал сквозь сжатые зубы Анхел.
— Да, я была жалкой и несчастной… И терпела это только из-за любви к тебе! — яростно выкрикивала Эмилия, сжимая кулаки. — Как только тебя не стало, я спокойно могла жить в хибаре и работать как бродяга…
— Бродяги не работают, — вставил Анхел.
— Да если б я стала искать место преподавателя, мне пришлось бы объяснять, кто я и прочее, недоступное твоему пониманию. Сомневаюсь, чтобы я получила эту работу. Люди относятся к тебе, как к прокаженной, когда исчезает твой муж.
— Прекрати мелодраму, — потребовал Анхел.
— Нет уж! Ты не знаешь, чем это обернулось для меня. Люди терялись, не зная, что сказать женщине, оказавшейся в такой ситуации. Они боялись, что я расплачусь и поставлю их в неловкое положение… Хотя они гораздо предпочтительнее тех, кто так и норовит влезть в душу, чтобы покопаться там всласть просто так, из любопытства! — обрушила на Анхела свою тираду Эмилия. — Мне хотелось спрятаться от всех, и небольшое дело, не привлекающее внимание, гарантировало мне это.
— Хочешь сказать, что вообразила себя этакой киногероиней, способной рукоделием честно зарабатывать себе на жизнь?
— Так знай, я действительно отлично зарабатывала себе на жизнь шитьем! — резко ответила Эмилия. — И с радостью вернусь к этой жизни в любой момент. Только слово скажи!
Повисла взрывоопасная тишина, нарушенная тихим стуком в дверь. Эмилия отвернулась и уставилась в окно на спокойную гладь хрустального озера. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться после неожиданного всплеска эмоций. Нервы не в порядке, поставила она себе диагноз. Да и как им быть в порядке, если тебя шантажируют и ты живешь под угрозой разоблачения, которое может стоить тебе потери любимого. Она должна рассказать Анхелу о романе между Синтией и Майклом в ближайшие дни.
— На пресс-конференции раздавались саркастические комментарии по поводу того, как ты жила в мое отсутствие, — произнес Анхел.
Эмилия побледнела.
— Значит, им уже известно, где я жила?.. О магазине?
— Вероятно. Пойдем поедим. — Анхел оторвал ее руки от перил, в которые она вцепилась. — Послушай. Снобизм тут ни при чем…
— Нет?
— Нет. Меня беспокоит, что ты так легко отказалась от нашего образа жизни, от всего, что связано со мной. Поразмыслив, я понял, что в такой ситуации поступил бы точно так же.
После такого признания слезы стыда навернулись у нее на глаза, ведь она не сказала ему всей правды. Если бы не враждебность родных Анхела, ставшая к тому времени невыносимой, она предпочла бы остаться в нью-йоркском особняке. К Анхелу она обернулась уже кроткой голубкой. В его объятиях она упивалась теплом и удивительно родным запахом, исходившим от его тела.
— Извини, что тебе пришлось из-за меня пережить на этой пресс-конференции…
— Боже мой, дорогая, я не наcтoлько чувствителен. После Чили моя кожа задубела и стала как у носорога. — Анхел смотрел на нее с насмешливым удовольствием. — Меня могла обескуражить только одна новость, что тебе пришлось выйти на панель, чтобы заработать на кусок хлеба.
Или что она изменила мужу вскоре после ею исчезновения? Внутренне застыв от этой мысли, парализующей ее волю, Эмилия как сомнамбула вышла с ним из комнаты.
— Все-таки очень хочется услышать в подробностях то, что произошло с тобой в Чили. — серьезным тоном произнесла Эмилия, сидевшая в шезлонге у бассейна после плотного ланча.
Они покинули спальню только к полудню. Все тело Эмилии болело после любовных безумств, но это было приятно, а самое главное, что они вместе, хотя и не успели еще толком ни о чем поговорить. Ей показалось, что и Анхел испытывает потребность в серьезном разговоре, иначе бы он завалился спать после всех перегрузок.
Анхел обернулся к ней, лицо его стало напряженным. Он вышел из воды, солнце заиграло на мокрой смуглой коже его обнаженного тела, в котором за внешней стройностью и легкостью движений ощущалась большая сдержанная сила. Эмилия вспыхнула, его великолепная нагота опьянила ее, мысли начали путаться. Искоса взглянув на нее, Анхел взял большое полотенце и обмотался им.
