– У меня грядет сенсация, – сказала я, отодвигая чашку с кофе в сторону.

– В самом деле? – Его брови взлетели вверх, а в глазах мелькнул сумасшедший огонек.

– Угу! – Я снова придвинула к себе чашку и отпила.

Это было набухшее тяжелое молчание, подгревавшее интерес Артема, которого я к тому же умело подразнивала.

– Очередная байка или сплетня? – небрежно спросил он.

– Байка?! Бери выше – сенсация.

– И что там?

Я сделала еще один глоток. Как говорили мой муж и коллеги – иногда я бывала ужасно вредной. Мне кажется, это бессознательная плата за те унижения, которые мне пришлось испытать в жизни. Я не верю, что человек, чего-то достигший, добр и мягок. Это – полная туфта. В лучшем случае он безразличен. В худшем – его сердце – выжженная пустыня. К какой категории можно было отнести меня – я пока не задумывалась.

– Знаешь Андрея Захарова?

Артем издал звук – нечто среднее между фырканьем и смешком.

– Естессно. Олигарх, любитель моделей… Продолжать или остановиться?

– Остановись. Так вот. Кто-то мне подкинул кассету, где он в бассейне развлекается с воспитанниками детского интерната. Чуешь?

– Какую кассету?

– Обычную. Видеокассету с этим забойно-убойным материалом. Который я собираюсь пустить в эфир.

– Ты шутишь?

– Ничуть! Как сказала – так и есть…

– Ты с Диденко советовалась?

– Конечно! Разве я могла поставить такой материал без него?

Артем по-прежнему недоверчиво смотрел на меня. До него еще эта новость не дошла.

– Зачем тебе это? – вырвалось у него.

– Это сенсация! Бомба! А настоящий журналист только и живет этим… И потом Захаров мне уже порядком надоел… Со своими моделями, загулами и праздниками. Пора бы и честь знать! – насмешливо сказала я. – Решил богатый дядя, что ему все позволено. В последнее время между нами из-за этого московского особняка настоящая война разгорелась! Каждый цивилизованный человек должен знать свое место, а не вести себя как распоясавшийся самодур. У Захарова просто крыша поехала от его денег и вседозволенности. Я рада, что подпорчу его облик и без того не в белых одеждах.

– Диденко согласился сразу?

– Да, – солгала я. – Он сразу понял, какая это сенсация и как взлетят рейтинги нашей программы.

На самом деле это была маленькая ложь. Диденко вообще ничего не сказал мне – только попросил пока ничего не предпринимать и о материале молчать – он сам все выяснит и скажет мне. Как я понимала, Диденко нужно было заручиться поддержкой наверху. Без санкции свыше он не мог пустить этот материал в эфир. Захаров собирался не то выставить свою кандидатуру в президенты на очередных выборах, не то создать собственную партию, и, возможно, это кому-то сильно не понравилось, во всяком случае, «добро» сверху было дано и материал поставлен в эфир.

– И когда ты выложишь эту бомбу?

– Сегодня вечером! – сказала я, делая последний глоток кофе. – И ты сможешь увидеть это сам собственными глазами.

На работе я прошла мимо охранника, кивнув ему головой. Я была звездой, и у меня обычно не спрашивали пропуска, но один из новеньких охранников специально каждый раз требовал у меня документ и придирчиво осматривал его. Это раздражало, но я старалась не показывать этого, скрывая свои эмоции за сухим кивком, чтобы не поползли слухи, что я зазвездилась и стала ставить себя выше других.

Сегодня охранник был из стареньких. Он приветливо улыбнулся мне и поздоровался:

– Доброе утро, Ольга Александровна!

– Доброе утро!

В рабочей комнате меня ждали Леночка Штанько и Наталья Гаранина – мои помощницы.

– Ольга Александровна! Вас уже ждут…

– Да. Одну минуту. Сейчас.

Я посмотрела на себя в зеркало и поправила блузку, на которой была маленькая бриллиантовая брошка, сделанная в форме бутона.

– Сейчас девочки, сейчас. Где материалы?

– Вот. – Наталья Гаранина, высокая худая брюнетка c короткой стрижкой «под мальчика», протянула мне папку с бумагами.

– Я просмотрю. – Я взглянула на часы. – Время еще есть.

Я доверяла своим корреспондентам и помощникам. Тем более что темы репортажей мы согласовывали заранее. И теперь мне нужно было только посмотреть текст и отметить главную тему беседы. Приглашенным гостем сегодня был москвовед, специалист по архитектуре, кандидат наук – Масолов Александр Николаевич. Я специально подняла тему исторического наследия Москвы. Мне было так нужно, я привлекала внимание к этой проблеме и тем самым наносила еще один удар Захарову, так как разгорелась между нами война из-за незаконного захвата старинного особняка и его переделки.

– Масолов уже здесь?

– Нет. – Леночка Штанько поправила рукой длинные волосы и достала сотовый. – Позвоню еще раз.

– Да, Леночка, позвони. Будь добра. Накладок быть не должно.

Лена набрала номер.

– «Абонент недоступен». Наверное, попал в пробку, – пожала плечами Леночка. – Буду названивать.

Я просматривала подготовленный материал.

В комнату заглянул режиссер программы – Валерий Кошман. Чем-то он напоминал большого лохматого пса: с буйной шевелюрой и неряшливой бородой. Он носил растянутые свитера, обтягивающие его арбузный живот и брюки, висевшие нам нем мешком.

– Уже все готово.

– Да иду.

Я показала глазами на телефон. И Леночка понимающе кивнула головой.

– Валер! Ты вчера смотрел передачу?

– Нет. А что?

– Мне показалось, что второй сюжет несколько затянут. Можно было сократить. По крайней мере, на одну треть. А то получилось… провисание.

– Согласен, – кивнул он головой. – Небольшой недочет.

Бородатый Валера Кошман работал со мной уже три года, и мы понимали друг друга с полуслова.

– В следующий раз смотри внимательней.

– Понял.

Я глянула на часы и обратилась к Леночке:

– Как Масолов?

– Не отвечает. – В голосе Леночки слышалось плохо скрываемое волнение. – Куда он подевался?

– Что происходит? – громко спросила я, ощущая закипающее раздражение. – Почему ты не связалась с ним накануне?

– Я звонила… мы договаривались… – От волнения у Леночки слова вырывались бессвязным потоком.

– Не знаю. У меня скоро эфир, а ты ничего не подготовила.

– Проблемы? – вставил Кошман.

– Главного гостя нет до сих пор. И никакой связи с ним. Как в воду канул.

– Может, пробки? – высказал предположение Кошман. – Все на дачи на своих клячах добираются. Мое Дмитровское шоссе, например, с начала мая все забито. В любое время дня и суток. Не проедешь, не протиснешься. Блин, любители свежего воздуха.

Эти слова о пробках привели меня в жуткое раздражение.

– Не знаю. – Я снова демонстративно посмотрела на часы. – Время поджимает.

– Ладно, я пошел, – мотнул кудлатой головой Кошман. – Жду в зале.

Заглянула мрачная редактор – Маргарита Павловна.

– Оль! Там перестановки есть.

– Какие?

– Ну… то, что ты заявила. Материал с Масоловым не пойдет. Сегодня у тебя другой расклад.

– Не поняла… – Я медленно поднялась со стула.

– Я сказала, что этот материал отложен. Будет Захаров.

– Почему меня ни о чем не поставили в известность? Вы соображаете, что делаете? Диденко у себя?

Маргарита Павловна кивнула:

– Да. У него сейчас важные звонки. А потом он собирался отъехать. Или отменит все в связи с предстоящим эфиром…

Эти слова я уже не слышала. Я неслась по коридору, боясь опоздать и не застать Диденко. Мне повезло. Я ворвалась в кабинет начальника, несмотря на протесты секретарши Анжелы, высокой пышногрудной брюнетки. При моем появлении Диденко скривил губы.

– Да, Оля. Я тебя слушаю. У тебя что-то срочное?

– Можно сказать и так. – Я села в кресло и закинула ногу на ногу. – Я хочу спросить вас: почему меняют сетку программы и не ставят меня в известность?

– Я как раз и собирался это сделать.

Диденко было невозможно сбить с толку или поймать врасплох. Он был одним из тех, кто в перестройку подсуетился и вовремя расстался с партбилетом, а также с партийными убеждениями. Его бросили возглавлять массмедиа, и он довольно скоро освоился с этим участком работы, помня о золотом правиле каждого карьериста: «Прогибайся под теми, кто выше тебя, и иди по трупам тех, кто ниже». Диденко с успехом делал и то и другое и поэтому прочно обосновался на одном из центральных каналов, стал его бессменным руководителем.