Это и много еще любопытного рассказала сестра мирно отдыхающей на юге Франции Марины Славиной. Не сказала она только одного. Не сообщила, что это был повтор рассказа, что за час до Крылова у нее был некто, представившийся как Иван Шорохов, секретный опер из МУРа. И историю Татьяны Прониной она рассказывала и ему, этому большому, солидному человеку, огромному, как шкаф.

Пока Олег дергался в автомобильных пробках Садового кольца и Волгоградского проспекта ему не хотелось думать о деле. Не стоило отвлекаться. Опасно. Начнешь выстраивать версии исчезновения короля бензоколонок Славина, замелькают перед глазами фигуранты дела – и порядок! Или ты протаранишь неожиданно затормозивший грузовик, или тебя припечатают снующие сзади иномарки.

Нельзя сказать, что он вообще ни о чем не думал. Мысли приходили разные, но, робко заявив о себе и видя, что хозяин занят дорогой, уходили без определенного решения.

Так вспомнилось, что через два дня надо прибыть на свадьбу Ромы Поспелова. Отказаться нельзя. Святое дело. Первая свадьба один раз в жизни бывает… Значит надо покупать подарок. А когда?.. И с кем оставить Настю – маленькую.

У Олега в семье было две Насти – трехлетняя дочь и жена. Вначале, естественно, появилась жена. И через год совместной жизни он уверился, что нет на свете лучшей женщины и нет имени, лучше, чем Анастасия. Поэтому когда пришло время дать имя дочери, у Олега сомнений не было. Тем более, что мать новорожденной легкомысленно предоставила ему право выбора. Так появилась Настя – маленькая…

Еще раз о жене Олег вспомнил уже проскочив Кольцевую автодорогу и стремительно удаляясь от Москвы по довольно свободному Симферопольскому шоссе.

Если честно, то о Насте – большой ему напомнила не любовь, а голод: «Пора бы перекусить… А жена сейчас приготовила ужин. Кормит дочку. Ждет…»

Олег притормозил у обочины, достал сотовый и, нажав три кнопки, послал сигнал в свою уютную московскую квартиру, туда, где жена, дочка, ужин.

Жена сыщика поняла все сразу: опять этот «нехороший» Савенков направил мужа кого-то искать, догонять, ловить. Ее сейчас мало интересовали детали. Главный вопрос – когда?

– Настенька, я очень постараюсь пораньше… Только к очень позднему ужину. Где-то в час ночи. Или в два… Нет, не на Камчатку. Ближе, в Протвино. Это за Серпуховом… И я буду скучать. Я уже скучаю!

Олег спрятал сотовый и начал разгон старенькой служебной «Волги». Обижаться на нее было нельзя – она много и честно потрудилась, но возраст давал себя знать.

Академгородок Протвино удивил Олега. Строители ловко вписали три десятка солидных кирпичных девятиэтажек в старый сосновый лес. Уличные фонари подсвечивали огромные деревья, каменные мостики, детские городки из разных бревен. Сказка! Тем более, что ночью было почти не видно последствий наступающего запустения и ветхости бывшего «флагмана советской науки».

Нужный дом Олег отыскал быстро, сделав всего три круга по городу… На седьмой этаж его доставил скрипучий экзотический лифт, на стенах которого соседствовали формулы высокомолекулярных соединений и общепринятые в подобных случаях короткие слова и фразы.

Вот и дверь в квартиру Татьяны Прониной. Дверь, как дверь. Только приоткрытая чуть-чуть.

Олег хорошо представлял, что обычно встречается сыщику в таких незапертых квартирах. Он заглотнул побольше воздуха, принял боксерскую стойку и плечом толкнул дверь, стараясь сделать это ласково и тихо.

Дверь намека не поняла и заскрипела. Противно и громко.

Поскольку скрытое проникновение в квартиру не заладилось, Олег решил хитростью успокоить возможного противника. Он громко постучал в дверь, громко потопал по коридорчику и еще громче заорал:

– Татьяна. Ты где? Это я, сосед Вася. Я за солью пришел.

После первых пяти метров по страшной квартире Олег замер и прислушался… Враг не проявился.

Рывок в пустую кухню и снова крик:

– Татьяна. Так я возьму у тебя горстку соли? Завтра отдам. С процентами.

Опять тишина.

Бросок в ближайшую маленькую комнатушку и новый вопль:

– Так спасибо за соль, Татьяна. Я у тебя простую взял, а отдам итальянскую. С кальцием, йодом и бромом.

И опять тишина. Ни звука. Только противный настораживающий запах гари. Не едкий дым пожара, а вонь тлеющих тряпок и резины. И появилась она с приближением к большой комнате.

Олег прихватил со стола высокую хрустальную вазу с металлическим ободком наверху. Он взял ее как дубину и даже взмахнул несколько раз, примеряя возможный удар по противнику. Он был почти уверен, что во второй комнате труп. А значит, была вероятность, что и убийца еще там.

К двери он подходил мелкими шажками, прижимаясь к стене.

На пороге смрад усилился до такой степени, что защекотало в носу и защипало глаза.

Олег толкнул плечом полуоткрытую дверь и ворвался в комнату, оглядываясь и размахивая хрустальной дубиной. Через пару секунд он замер, двигая лишь глазами с одного предмета в центре комнаты на другой.

Меньшим по размеру предметом был стул, на котором стоял включенный в сеть утюг. Не современный с яркими пластмассовыми кнопочками, а утюг из застойных времен – массивный, с одним черным рычагом и проводом в оплетке из разноцветных ниток. Он уже давно прожег ткань сиденья и утонул в мягкой резине, которая под ним кипела и источала смрад.

Олег сделал два шага к стене и выдернул из розетки провод утюга. Все это он проделал, не сводя глаз со второго шокирующего предмета. Это была кровать. Вернее, не она сама, а то, что лежало на ней – совершенно обнаженная женщина лет сорока пяти. И, судя по горящим глазам, никак не убитая, а очень даже живая. Говорить, а тем более кричать она не могла из-за пластыря, прикрывавшего ее губы от скулы до скулы.

И двигаться она не могла – руки и ноги были притянуты бельевой веревкой к спинкам по всем четырем углам широкой кровати. Еще одна веревка перетягивала женщину поперек живота, не давая возможности даже пошевелиться.

На несколько секунд Олег зафиксировал взгляд на большом примитивном узле с бантиками. Место, где он находился, было деликатное, над пупком, но развязать его надо было в первую очередь.

Олег попытался поставить мешавшую ему вазу на телевизор, но японская округлая техника не хотела держать старинный хрусталь и праздничным салютом осколки разлетелись по паркету. Дальше всех, к окну укатился серебряный ободок, сопровождая свой путь мелодичным звонком.

В голосе у Олега промелькнула глупая оптимистическая присказка: «На счастье» и он принялся за центральный узел, который в спешке из-за дрожания рук не развязывался, а завязывался.

Пришлось наклониться и, зажмурив глаза, разрывать его зубами.

С остальными узлами он разделался быстрее – или они были проще, или навык появился.

Она продолжала лежать, почти не шевелясь. Только опустила руки вдоль тела и чуть потрясла ими, разминая затекшие кисти.

Олег поднес руки к ее лицу, ухватился за край пластыря и, предупредив, что может быть немного больно, резким движением сдернул заплатку с ее губ.

Он понимал, что женщина должна находиться в шоке, и ожидал крика, паники, истерики и других запоздавших реакций. Он ожидал, что первым делом она сорвет с кровати плед и немедленно прикроет места, которые обычно не показывают мужчинам до знакомства.

Татьяна Пронина, если это была она, легко соскочила с кровати и, благодарно улыбаясь, встала перед Олегом.

Олег вспомнил, что шоковые и стрессовые реакции непредсказуемы. Одна дамочка спасла себя от насильника закричав в самый ответственный момент «Ура!!!». Сделала она это неожиданно и для себя и для преступника. Тот вскочил и, еще не начав свое черное дело, убежал.

Всякое бывает в шоке… А эта вот просто стоит голая и улыбается. Много лучше, чем слезы, крики, визги… И чего ей стесняться – для сорока пяти лет фигурка у нее даже очень и очень…

Олег почувствовал, что сам находится в легком шоке. С огромным трудом он сделал несколько шагов, обходя по максимально возможной дуге спасенную им женщину. Благодарную, молчаливую и неподвижную.