– И вы всё обо всём знаете?

– Про то, что вас интересует – точно знаем!

– Тогда скажите мне, где дом Собакиных?

– Ой, а вы на похороны?.. Тогда вы опоздали. Академик уже давно, как умер.

– Какой такой академик?

– Академик Собакин Трофим Степанович…

«Фюнес» назначил встречу на шесть вечера, а в посольстве начали операцию за два часа. Ровно в четыре распахнулись ворота, и с дипломатического двора выехало черное «Шевроле». Это была машина резидента, и за рулем был он сам…

Возле нашего посольства дежурили две бригады наружного наблюдения. И, хотя французы не немцы, но и у них есть понятие о дисциплине… По инструкции они должны были в обязательном порядке вести главного русского разведчика. И первая бригада снялась и последовала за «Шевроле».

Ворота посольства закрылись, но не навсегда… Через пять минут они опять распахнулись и на бульвар начали медленно выезжать одинаковые серые «Мерседесы». Один повернул направо, второй и третий налево, а четвертый с нарушением правил пересек пустынную улицу и скрылся в переулке, что напротив посольства.

Старший из французской «наружки» волновался, но не злился. Он любил красивую игру… Это напоминало покер. «Русские блефуют и поставляют для слежки четвертую машину. А я не поверю и поеду за первой»…

Максим с женой выехал на второй машине… Ему сразу сообщили, что пока он без хвоста. Но могла начаться паника, и французы могли сорвать резервные бригады с соседних участков. На это нужно время, но не очень большое – пять-шесть минут.

Через три минуты Макс въехал в просторный двор, где в разных углах стояло три машины… Они с женой оставили «Мерседес» и пересели в голубой «Опель», который оставил здесь перед отпуском третий секретарь посольства Леха Фокин.

Максим снова влился в поток на парижских улицах, но теперь он был совершенно спокоен. Однако оставшееся до встречи с агентом время следовало потратить с умом… У него было десять удачных трасс для выявления слежки. Там, где можно было круто развернуться или проскочить проходным двором… Макс проехал по трем маршрутам, но все было чисто – хвост отсутствовал!..

Без пяти шесть Максим с женой зашел в универмаг «Галереи Лафайет»… Это был явный дворец торговли! Это не ГУМ, не ЦУМ и даже не Детский Мир. Это нечто среднее между Большим театром и Алмазным фондом… Всё сверкает, звенит и пахнет!

Одна из завлекательных хитростей магазина – продавщицы. Они все красавицы и полиглотки. Кроме французского они могут вас обслужить на английском и немецком. А улыбаются они по-русски – искренне и скромно…

Макс повел жену наверх, в отдел верхней одежды.

Вчера они заглядывали сюда и присмотрели дорогой костюм в комплекте с брюками и юбкой. Это самый удобный вариант, предполагавший длительную примерку.

Сначала в боковую примерочную кабину зашла жена. А ровно в шесть она выглянула и позвала мужа: «Дорогой! Помоги мне застегнуть юбку. Что-то у меня молния застряла».

Фраза была не самая лучшая, но здесь по-русски понимал только Макс… Он смущенно улыбнулся, подмигнул продавщицам и нырнул за штору…

Они о чем-то говорили, создавая звуковой фон, но Максим работал… Он присел и на задней стенке сбоку от зеркала приподнял ткань. Кто-то в смежном отделе, в мужской примерочной проделал тоже самое.

В проеме на высоте «ниже пояса» появилась голова «Фюнеса». Он протянул отчет на трех листах и стал шепотом пересказывать Максу всю историю о посетителе, о собаках и купце Собакине… Пытаясь заглушить этот шепот, жена начала громко восхищаться достоинствами юбки: «Нет, ты посмотри, дорогой! Вот сюда, на линию бедер. Это волшебная юбка! Она делает меня худее на три размера. А ноги кажутся стройнее и длиннее… Я права, Макс? Я несу всякую чушь, а ты даже не смотришь»…

Через минуту они вышли из примерочной. Максим расплатился и они покинули отдел женской верхней одежды… И почти одновременно с новым плащом в руках из другого отдела вышел господин Бобринский. Он был весел и немного суетился. Его фигура, походка и ужимки чем-то напоминали артиста Луи Де Фюнеса…

К семи часам к посольству вернулись все – и черный «Шевроле» резидента, и четыре серых «Мерседеса», и обе бригады французского наружного наблюдения.

В семь двадцать резидент пригласил Максима в «кубрик» и выслушал его отчет… А в семь двадцать пять Макс уже получал от шефа разнос.

– С агентурой надо уметь работать! И нельзя держать на связи лишь бы кого… Нет, я понимаю, когда агентесса – любовница министра. Или наш источник сидит в штабе НАТО. Это нормально!.. А агент в антикварном аукционе – это нонсенс! Это – комедия! Одно слово – «Фюнес»…

– Но не я его вербовал.

– Не ты… А когда брал на связь, то о чем думал? Мог бы сразу исключить. Или заморозить… Вот, что мне прикажешь в Центр сообщать? Про странного незнакомца в офисе «Кристи»? Про фотографии пуделя? Про легенду о купце Петре и его жене Фаине?.. Что молчишь?

– А не надо ничего сообщать.

– Это как так? Не толкай меня, Макс, на обман руководства. Мне через месяц полковника получать.

Последние слова резидент произнес шепотом. Он даже на всякий случай оглядел помещение. Хотя смотреть здесь было не на что… Они общались в «кубрике», где из мебели был только большой стол и десять стульев. Больше ничего – ни окон, ни шкафов, ни тумбочки с графином.

«Кубрик» – кабинет для секретных переговоров. Под полом, потолком и обоями были сварные стальные листы в несколько слоев. Полная гарантия от прослушки!.. Правда, это была гарантия от французов. А наши хитрецы могут сотворить что угодно.

Резидент еще раз осмотрел голые стены и вздохнул.

– Я, Макс, никак не могу обманывать начальство… Хотел бы, но не могу! Такие у меня принципы.

– Так и нет никакого обмана… Я опишу встречу с «Фюнесом», как контрольную явку, как проверку связи… И в конце укажу, что дано задание доверенному лицу в Москве.

– Какому такому лицу? Кому конкретно?

– Варваре Галактионовой. Она когда-то здесь с мужем работала.

– Помню… Ты прав, Макс. Если незнакомец не позвонит Варваре, то и говорить не о чем. А позвонит, то пусть сама решает, что делать. Можно связаться с ФСБ, с таможней или, в крайнем случае, с ментами… Там в Москве всё проще. Там наша земля!

Савенков назначил совещание на семь вечера… Обычно он проводил оперативки утром. Но сегодня Варвара настояла на полном сборе в конце рабочего дня. Она намекнула, что у нее будет важное сообщение по делу Собакина…

К началу совещания все знали, кто задержал их до восьмого часа. И все смотрели на Варвару недоверчиво. Если она и нашла информацию по купцу, то могла бы сообщить о ней пораньше. Или завтра утром. Жили эти собаки девяносто лет, и еще ночку поживут.

Савенков специально не торопил события. Он предложил первым отчитаться Крылову… Олегу хватило одной минуты. Он сообщил, что дом Собакиных в Малаховке стоит, что его обыскивали чекисты, но собачек Фаберже не нашли… В последние годы владельцем «усадьбы» был сын купца – академик Трофим Степанович Собакин. А неделю назад старый ученый умер. И не здесь в Малаховке, а на своей квартире, в престижном доме на площади Гагарина.

– Вот и весь доклад, Игорь Михайлович… Завтра поеду в Академию наук. Узнаю про родственников академика. Попробую проникнуть в его квартиру.

– Что значит «проникнуть»?.. Авантюры мне не нужны! Не делай глупостей, Крылов.

– Не буду!.. Я имел ввиду посетить квартиру покойного вместе со следователем или с детьми академика, если таковые есть…

Миша Марфин смотрел на докладчика с сожалением. Он, как поклонник Интернета, не мог терпеть бесполезной беготни оперативников. Зачем добывать информацию долго, когда это можно сделать быстро?.. Михаил решил вклиниться в разговор.

– Простите, Игорь Михайлович, но я хотел сообщить Крылову, что дети у академика Собакина есть!.. Их двое – сын Иосиф и дочь Софья.