Рослин вдыхала пряный аромат ночного воздуха ЭльКадии. Она чувствовала, что сливается воедино с загадочной пустотой, простирающейся на мили вокруг, ей казалось что она часто всего этого великолепия. Ей подумалось, что Арманд, наверное, часто рассказывал ей о своей семье и о Дар-Эрль-Амре.

Неожиданно она схватилась за парапет левой рукой, и в ярком свете звезд на пальце вспыхнул бриллиант, прозрачный как слеза. На нее вновь нахлынули воспоминания: когда спасатели нашли ее, она была довольно далеко от обломков самолета, крепко сжимая в руке обручальное кольцо с бриллиантом.

— А теперь без паники! — скомандовала она себе, хотя ее все еще трясло от воспоминаний.

— Меня зовут Рослин, Рослин Брант, — шептала она, с ужасом сознавая, в каком положении находится. — Мне двадцать два года, я работаю стюардессой и живу в Англии...

Наверное, ей следовало бы вернуться в Англию, где все было так знакомо, возможно, это поможет ей выбраться из этого темного пустого тоннеля...

— Добрый вечер, Джульет, — раздался голос у нее за спиной.

Сердце сжалось, она резко обернулась и на фоне звездного неба увидела высокую мужскую фигуру. Из-за игры теней казалось, что нижнюю часть лица скрывала маска... но глаза — эти видящие тебя насквозь сверкающие глаза она бы не спутала ни с какими другими!

Глава третья

Рослин в напряжении застыла у парапета, подобно загнанному зверьку, а над ней в полутьме нагнулся Дуэйн Хантер.

— Почему... Вы назвали меня Джульет! — К ней вернулся голос.

— Не мог удержаться, — в своей медлительной манере произнес Дуэйн. — Та сцена на балконе, а, да вы все равно не вспомните. Я постоянно забываю, что вы потеряли память.

— Это жестоко, господин Хантер. — Рослин вцепилась в зубчатый парапет. — Но если вашему семейству необходим инквизитор, чтобы проверить, не притворяюсь ли я, то я понимаю, почему они выбрали именно вас.

Сощурив глаза, он улыбнулся, а Рослин показалось, что тени вокруг зловеще сгущались.

— Почему вы подпрыгнули, когда я вас назвал Джульет? — проскрежетал он.

— Да потому что это было, как выстрел в темноте, господин Хантер. — Она открыто приняла его вызов. — С того момента, как мы впервые увидели друг друга, вы невзлюбили меня. Вы считаете, что я простушка, и ваш красавец брат никогда бы не смог мной увлечься. Но, знаете, любовь — забавная штука...

— Самая злая шутка, направленная против человечества, — согласился он сухо.

— И я думаю, что вы полагаете, что защитившись цинизмом, можно избежать стрел Купидона? — Абсолютно непостижимо, но она вдруг осознала, что получает от их разговора огромное удовольствие. Несмотря на то, что катастрофа лишила ее памяти, она не затронула ее остроумия.

Дуэйн Хантер спиной прислонился к парапету, и Рослин почувствовала укол его глаз.

— Как справедливо заметила Изабелла, вы говорите сами за себя, моя сказочная фея, — его голос стал опасно нежным. — Остроумие есть признак ума в состоянии тревоги и настороженности, а не растерянности. Поэтому позвольте мне предупредить вас, Рослин Брант, что если вы задумали сыграть с нами в игру, то вам придется за это расплатиться, а это будет не слишком приятно. Нанетт добрая женщина с открытой душой, и я не допущу, чтобы какая-то девчонка водила ее за нос, тем более такая, как вы, которой предоставили стол и кров, не говоря уже о многом другом.

Рослин чувствовала себя так, как будто бы ей только что дали пощечину, и ей хотелось сделать то же самое. Но несмотря на то, что руки у нее чесались, достоинство не позволило ей уподобиться Дуэйну, и, резко повернувшись, она пошла прочь. Он тотчас же схватил ее крепко за руку выше локтя и развернул спиной к парапету. Он был совсем рядом, и одеждой они касались друг друга. Рослин ощутила его дыхание и почувствовала силу его хватки. Она смотрела на него дикими глазами и не видела в нем и капли жалости к себе.

— Почему вы не ударили меня, мисс «Невинные глазки»? — язвительно спросил он.

— Я не стану унижаться до борьбы с животным, — холодно ответила она.

В этот момент он еще крепче прижал ее к зубчатой стене. Сила его рук и неизвестность намерений заставили Рослин отпрянуть еще больше, и теперь она могла бы очень легко свалиться в проем стены. Он смотрел на нее сверху вниз, в дьявольской улыбке сверкали белые зубы.

— А у вас острый язычок, — зло усмехнулся Дуэйн.

— Ну, ничего, посмотрим, как вам удасться избежать неприятностей.

Она вынуждена была ударить его ногой по голени, забыв, что на ней были мягкие парчовые сандалии, а голень его была такой же крепкой, как и все его тело.

— Вы... Как вы смеете так со мной обращаться? — Дыхание перехватило, и она едва сдерживала гнев. Тут она почувствовала, что больно ударила палец на ноге.

— По-видимому, здесь не обошлось без влияния этой части дома, — наслаждаясь ее борьбой, сказал Дуэйн. —Ведь это — гаремная башня.

— Неужели?

Он отпустил ее, и, хотя она еще чувствовала раздражение, ей стало интересно. Она оглядела все вокруг, и по спине ее пробежал холодок. Тени прошлых интриг и насилия, вероятно, не спешили покидать это место, где воедино сплелись любовь и ненависть.

— В старых домах всегда живут призраки, — как бы между делом заметил Дуэйн. — В этом частично их очарование.

Рослин быстро посмотрела на него. Хотел ли он напугать ее?

— Я не боюсь призраков и привидений. И меньше всего здешних. Арманд провел тут большую часть своей жизни, и я...

Она не договорила и перевела взгляд на пустыню, это безбрежное море темно-янтарного цвета, с островком посередине, куда ее занесло после катастрофы, а человек, стоящий сейчас рядом, был готов вновь ввергнуть ее в пучину неизвестности...

— Вас пугает пустыня? — неожиданно задал ей вопрос Дуэйн.

— Если бы я ответила вам «Нет», то вы улыбнулись бы с циничным превосходством человека, знающего пустыню со всех сторон. Я очарована ею, господин Хантер, во всяком случае тем, что мне до сих пор довелось увидеть.

— Это вы верно заметили, — позволил он себе согласиться с ней. — После того, как я провел здесь четыре года, я не могу с уверенностью сказать, люблю ли я ее или ненавижу. Иногда мне кажется, что больше всего на свете мне нравится дикая необузданная пустыня, я люблю ее как норовистую лошадь или женщину.

— А у меня сложилось впечатление, что вы не очень-то жалуете женщин, господин Хантер.

— Бедуины говорят, что женщина состоит из грехов сатаны.

— Значит, как я полагаю, мужчины — сущие ангелы, так? — парировала она. — А вообще-то, — поймав блеск его кошачьих глаз, добавила она, — говорят, что холостяки — братья дьявола.

«Подходящее слово для этой башни ужасов и плеток», — подумала она.

— А что вы предпочитаете, джунгли или пустыню? —спросила она.

— Итак, я вижу, вас уже предупредили о том, что своей неотесанностью и дикостью я обязан джунглям?

— Мне рассказала о вас мадам Жерар. Но тогда я и не подозревала, что это было предупреждением.

— Теперь вы знаете меня лучше?

— Я знаю самое худшее, — ответила Рослин, проводя пальцем по ссадине на руке. — А какого рода плантации были у вас в джунглях?

— Розовое дерево, каучук, ананасы и кофе, — перечислил он.

— А вы отдаете предпочтение финиковым пальмам?

— В некоторой степени, да. Ведь это — владения Жераров, а я — тоже Жерар. Результаты моих усилий заметны по нашим карманам. Я воспринимаю как личную победу, когда нам удается собрать хороший урожай, или когда одна из моих идей приносит реальные плоды.

— Могу себе представить, что Дар-Эрль-Амра, место гораздо более привлекательное, чем плантации в джунглях, где время от времени льют проливные дожди.

Глаза Дуэйна опять сузились и стали похожи на кошачьи, и опять Рослин почувствовала беспокойство.

— Как же так, вам знакомы сведения из области географии, а о себе вы ничего не помните?

— Врач в больнице сказал, что это — одна из особенностей амнезии, — ей снова пришлось защищаться. — Я не играю никакую роль. господин Хантер. Моя голова абсолютно пуста, что касается моей личной жизни... а моя помолвка с вашим кузеном реальна для меня только благодаря вот этому кольцу.