— У меня были кое-какие дела в Аджине, — и тут он резко нажал на тормоз, потому что порывом ветра поднятый песок перекрыл видимость. Было такое впечатление, что они продираются сквозь туман — только туман был этот из мириадов песчинок. С каждой секундой ветер усиливался, они были в самом центре бури, когда вдруг чья-то невидимая рука приподняла их машину и отбросила на обочину дороги. Дуэйн пытался справиться с управлением, удерживая руль, а Рослин бросило вперед, и она ударилась головой о приборную доску.

Она закричала от боли, когда ее голова ударилась обо что-то твердое... подступила тошнота, а потом она сползла вниз. Дуэйн с силой нажал на тормоза, и машина наконец-то остановилась, несмотря на все попытки стихии ее перевернуть.

Она почувствовала на себе руку, которая смачивала

ушибленный лоб. Прикосновение было нежным и мягким.

Она открыла глаза и увидела тревогу на лице Дуэйна.

— Г-где мы? — спросила она, не совсем еще придя в себя. — Мы попали в аварию?

Он помотал головой и подал ей фляжку с водой.

— Возьми, выпей. Тебе лучше?

Она кивнула и с удивлением изучала лицо, на котором никогда ничего подобного не замечала. — Дуэйн смотрел на нее с нежностью.

— Кажется, у меня приличная шишка, — неуверенно проговорила она.

— Да, дорогая. — Она слышала, как он сглотнул слюну. — Тебе повезло, что ты ударилась лбом, а не глазом.

— Ммм... — Рослин все еще слабая, попыталась пошевелить головой. — Что это за шум? Это шумит у меня в голове?

— Все хорошо, — обнимая Рослин, ответил Дуэйн, а в это время очередной порыв ветра обрушил на машину потоки песчинок. — Во время песчаной бури всегда стоит страшный гул, но здесь, в машине мы вдвоем в полной безопасности.

Гул все нарастал, и в приступе охватившего ее страха, Рослин уткнулась в плечу Дуэйна и крепко обхватила его руками. Ей казалось, что мир сейчас рухнет, она была почти без сознания. Ногти впивались в его тело через рубашку, но Рослин этого не осознавала. Все, что она еще помнила, это то, что рядом был Дуэйн — ее единственная и твердая опора, и она еще крепче прижалась к нему, дрожа всем телом.

Вдруг в один миг окружающая ее темнота раскололась, и открылась правда. Она почувствовала сильнейшую боль, резь: так бывает, когда в темной комнате неожиданно загорается яркий свет.

Через некоторое время она почувствовала, как нежно он поглаживал ушибленное место на лбу.

— Дуэйн? — прошептала она.

— Да, моя дорогая, — его рука продолжала нежные поглаживания, и боль утихала, — что ты хочешь мне сказать?

— Дуэйн, — его имя как бы само по себе сорвалось с ее губ. — Я не Рослин Брант. И никогда ей не была. — Ты Джульет, конечно, — ответил он. — Ты —Джульет Грэй.

— Да, — выдохнула она. — Все подумали, что я Рослин из-за кольца, которое оказалось у меня, и потому, что мы были немного похожи внешне.

— Ты помнишь, как все произошло? — И в его голосе слышалась огромная нежность.

— Это было ужасно, — и опять, сама не замечая того, она сжала плечо Дуэйна. — Я стояла в проходе, разговаривая с Рослин и Армандом... вдруг все в миг потемнело, самолет затрясло, и последнее, что я отчетливо помню, как Рослин протянула мне руку, чтобы я не упала. Именно на этой руке она носила кольцо. И, видно, я стащила это кольцо у нее с пальца, когда жуткая сила расколола самолет на части.

— Да, именно так все это, видно, и произошло. —

Взяв Рослин за подбородок, Дуэйн приподнял ей голову, чтобы лучше рассмотреть черты лица, такого знакомого и, одновременно, другого сейчас, при тусклом свете их временного прибежища. — Я думаю, что ты и Рослин только внешне немного напоминали друг друга.

— У нее был гораздо более легкий характер, она была, как беззаботная пташка, но так как у нас были похожи фигуры и белокурые волосы, которые вне работы мы обе носили распущенными, то большинство пилотов принимало нас за сестер. Она и Арманд были страстно влюблены друг в друга. Для меня всегда оставалось тайной, что любовь могла так легко быть забыта — во всяком случае, казалось, что я ее забыла. На самом деле ответ на этот вопрос оказался очень простым: мое сердце никому не принадлежало, когда наш самолет разбился. Я была обыкновенной стюардессой, а не Рослин Брант — невестой, летящей на представление семье своего жениха.

И она посмотрела на Дуэйн — огромными бездонными серыми глазами Джульет Грэй.

— Что заставило тебя предположить, что я не настоящая Рослин Брант? — спросила она.

— Лучше всего я знаю, Джульет, что мужчины влюбляются в неподходящих женщин, — начал Дуэйн. — Мне было интересно узнать, не сделал ли Арманд то же самое.

Неужели мой веселый молодой кузен был очарован тихой и глубокой девушкой, для которой родным домом является природа. Непосредственно перед помолвкой я получил от Арманда письмо, где он по-французски романтично писал мне о своей избраннице: веселой, легкой, любящей танцевать — прямо ему под стать.

— Так вот почему ты тогда пригласил меня танцевать — в тот вечер — в вечер, когда мы оказались на озере Темсина, — и на ее лице застыла полуулыбка. Она медленно подняла глаза, рассматривай его шею, подбородок, губы. Он сказал, что она была тихой. И глубокой. Он так говорил, что эти ее качества начинали выглядеть достоинствами, как будто бы они были гораздо более важными, чем веселость, легкость и красота.

— Танцы меня никогда особенно не занимали, — сказала Джульет. — Мы с Рослин всегда были друзьями, но общим у нас был лишь приют. И обе мы были чрезвычайно счастливы, когда смогли оттуда уехать.

— Могу себе представить, — невесело произнес Дуэйн.

— В подобных заведениях нет тепла, а благотворительность и любовь — совсем не одно и то же. — Она вздохнула. — Приходится придумывать собственную семью, или же искать ее на страницах книг. Приходится придумывать поцелуи, которых никогда не знал. Если бы я хоть чуточку была, как Рослин, то стала бы целоваться с пилотами и, возможно, это помогло бы скрасить одиночество. Мы только внешне были похожи, но наши желания и мысли всегда были разными.

— Там, в самолете, я сказала ей, что ей повезло — ведь скоро она обретет семью, став женой Арманда. Подсознательно, после катастрофы, я, вероятно, именно поэтому отождествляла себя с ней, но не потому, что мне нужен был жених, а потому что я хотела обрести семью.

— Но ты можешь по-прежнему быть членом этой семьи, — напомнил ей Дуэйн.

— Нет, — покачала головой Джульет. — Я поеду в Англию.

— А разве тебе не нравится Тристан? — Вопросительно посмотрел на нее Дуэйн.

— Да, он мне очень нравится, но только как друг, — ответила она. — И точно так же нравлюсь ему я.

В полумраке глаза Дуэйна были больше желтоватыми, чем зеленоватыми. Он пристально смотрел на Джульет.

— А ты в этом уверена? — твердо спросил он. — Ты сказала, что в момент катастрофы твое сердце никому не принадлежало, а что же теперь?

— Мое сердце — это мое дело. — Совершенно неожиданно она опять начала с ним бороться. Ей было очень больно из-за желания быть всегда рядом с ним. — Дуэйн, отпусти меня!

— Ну уж, нет, — казалось, что он теряет над собой контроль. — Слишком часто ты говорила, что ты не хочешь моих прикосновений, моей дружбы, а поэтому мне все равно нечего терять, если я сделаю это.

Это оказалось объятием... время перестало существовать, дышать было нечем, Джульет растворилась в бесконечном поцелуе. Его рот был плотно прижат к ее губам, ей было даже больно... пока она не сдалась и не перестала сопротивляться... и потом с закрытыми глазами, но в полном рассудке, она отдалась во власть его поцелуя, который, казалось, наполнил все ее существо, так что даже для сердца уже не было места — оно готово было вырваться наружу...

— А теперь можешь меня ударить, — оторвавшись от нее наконец сказал Дуэйн.

— Зачем? — прошептала она. Голова все еще кружилась. Поцелуй Дуэйна окончательно вернул ее к жизни.

— Я подумал, что ты захочешь это сделать после того, как я поцеловал тебя, — голос у Дуэйна был хриплым.