воротнике, а на ногах ботинки, заправленные в галифе. Тем не менее, он
старался придать себе грозный вид и, едва завидев, что мы приближаемся,
вскинул винтовку и тонким фальцетом выкрикнул.
-Стой, стрелять буду!
Сима не обратила внимания на его «грозный» окрик и подошла ближе,
участливо спросив:
-Тебя как зовут то, сынок?
Солдат ещё больше вытянув шею, пробормотал.
-Костя я, - а затем, вспомнив, что он солдат, отчеканил. – Рядовой
Константин Зимин.
Серафима подошла ещё ближе, и Костя чуть ли не плача постарался придать
своему голосу строгости:
-Тётенька, вам туда нельзя. Стрелять ведь буду! Не велено никого к вагону
подпускать. Там преступников арестованных везут, а я их охранять
приставлен. Пожалуйста, стойте!
-Слушай, солдат, ну какие же они преступники? Бабы да девки молодые.
Одна беда, нет у них документа, – напирала Серафима. – Выпустить бы их
надоть. Смотри, вагон вот уж занялся, горит, и люди в нём сгорят. На твоей
совести будут невинные смерти. Открой дверь!
-Не велено,- упорствовал он. – Не велено! Отойдите от греха подальше.
Христом Богом прошу!
-А кем не велено? – поинтересовалась Екатерина.
-Как это кем? Мишка, сержант, сказал!
-А где он, твой, Мишка?
Мне захотелось увидеть этого таинственного Михаила.
-Как это где? Вона, мёртвый лежит, - на глазах у Константина явно
выступили слёзы – Их всех поубивало, и Никитку, и Вадимку, и друга моего
Витальку. Всё - там, бомбой накрыло. Я один остался.
-Слышь, Костя, - Серафима схватила рукой винтовку,- Мишку уже не
вернёшь, мёртвый он, понимаешь? А в вагоне люди, живые люди! Неужто ты
хочешь, чтоб они также мёртвые лежали, как и твои друзья?
Солдат разжал руки, выпустил винтовку и, опустившись, на корточки,
зарыдал. Совсем ведь молодой парень и, по всей видимости, подобное он
видел впервые.
-Сынок, - обратилась к нему Серафима,- лет то тебе сколь?
-Семнадцать, восемнадцатый пошёл!
-Как же тебя в армию взяли?
Парень стушевался и, потупив глаза, объяснил.
-Так я в военкомате год себе прибавил. Сам я из деревни, паспорта у меня не
было, только справка, я там и подправил.
-На, держи!- Сима протянула ему винтовку. – Негоже солдату без оружия! А
теперь помоги запор отодвинуть.
Успокоившись, Константин принял решение, и вскоре на снег спрыгнули все,
кто находился в теплушке.
-Кого благодарить за спасение?- спросила молодая цыганка, державшая на
руках плачущего младенца.
-Солдатика вон того, ему спасибо скажи, нас пропустил, стрелять не стал,
вам вот помог!
-Спасибо тебе, солдат, и вам спасибо! Хочу вас отблагодарить, но денег у
меня нет, а вот будущее я вижу. Марой меня зовут. Всё вам скажу как на
духу. Тебе,- цыганка повернулась к Константину, – судьба подготовила
много испытаний. Домой ты больше не вернешься, отца с матерью увидишь,
но не скоро. Не бойся! Живой, здоровый будешь, до вражеской столицы
дойдёшь, а там свою любовь встретишь, немка она. Домой тебе нельзя будет,
за океан поедешь.
Константин удивлённо посмотрел на цыганку и с недоверием помотал
головой, а Мара тем временем продолжила, глядя на Екатерину: - Ты,
обещание свое выполнишь. Какое, сама знаешь. Вижу, это тревожит тебя.
Всё хорошо будет. Только ты не ходи фотографироваться. Беда может
случиться. Тебя, - она обратилась к Симе, - ждут испытания и встреча,
которую ты ждёшь почти двадцать лет. Вижу, что и ты хочешь фото сделать.
Не надо! Не ходи. Может позже. Через год-два, но не сейчас. Прошу, не
ходи! А теперь про подругу вашу скажу, - Мара поглядела на Ольгу, -
Странная она какая-то. Вернётся домой, если повезёт ей в тот день раньше из
дома выйти, а вы за ней бегите, не задерживайтесь. Тогда всё хорошо будет,
но подруга ваша не успокоится. Станет её терзать что-то. Стремиться
обратно будет, но не скоро это случится. Теперь о тебе, - наконец очередь
дошла и до меня. - Не вижу тебя, не знаю, в чём дело. Горе вроде у тебя
будет, а вроде и мимо пройдёт. Запутано с тобой всё как-то. Увидишь свой
мир, не волнуйся, но не рада будешь, обратно вернуться захочешь. Для тебя
главное, не потеряться. Смотри, не потеряй себя!
Сказав это, цыганка, не попрощавшись, развернулась и зашагала в сторону
леса. Странные они люди, цыгане! Если верить всем их словам, то и жить
страшно становится. Вот, например. Её слова «Не ходи фотографироваться».
А когда, куда не ходи, не сказала ведь! Теперь думаться будет.
-И что всё это значит? – пробормотала Катя.- Какое-такое обещание?
И тут, словно, очнувшись, тихонько воскликнула:
-А ведь цыганка права, было обещание! Помнишь, Свет, тогда Олега мы
встретили. Может, она его в виду имела?
Константин стоял и в удивлении хлопал глазами.
-А как же маманька с батей? Не влюблюсь я во вражину! Ни за что! Я домой
хочу.
-Ладно, Аника-воин! Пора нам идти, как бы снова супостаты не налетели,-
заявила Серафима.
Не успела она произнести это, как совсем рядом раздался новый взрыв
Последнее, что я запомнила, были удивлённые взгляды моих подруг, а
дальше меня окутала тьма.
Не знаю, сколько времени прошло, а разбудил меня тихий голос,
принадлежавший довольно пожилой женщине. Она сидела около печки и
что-то напевала. Я попыталась встать, но тут же упала обратно.
-Что, очнулась, дочка?- ласково спросила старушка.
Я попыталась оглядеться и увидела, что нахожусь в простой деревенской
избе и лежу на кровати, укрытая разноцветным лоскутным одеялом.
-Ты, дочка, лежи, вставать тебе пока рано. На, выпей, полегче станет.
Мне протянули кружку с какой-то тёплой пахучей жидкостью.
-А вы кто?- решила я прояснить ситуацию.
-Я то? Знахарка я. Теперяча одна в деревне осталась. Все уехали, а я стара уж
стала, куда мне! А ты пей, пей, не смотри, что горько. Хорошее лекарство,
сама делала из трав разных настойку.
Раз надо, придётся выпить. Едва был сделан последний глоток, как я
провалилась в спасительный сон.
Следующий день встретил меня довольно прохладно. Это я к тому, что в избе
было холодно. Как пояснила Аглая, моя хозяйка, печь она протопить ещё не
успела, так что чуток помёрзнуть придётся. На табурете, стоявшем рядом с
кроватью, сидел совершенно чёрный кот и с интересом наблюдал за мной, в
то же время умудряясь вылизывать шёрстку.
-Погодь, сейчас помогу подняться,- увидев, что я хочу встать, произнесла
Аглая.- Удобства все у меня во дворе. Телогрейку накинь, а там всё сама
найдёшь.
Я вышла на улицу. Где-то метрах в двадцати от дома виднелась
покосившаяся деревянная будка с вырезанным сердечком на двери.
-Чего встала? Не видела никогда что-ли? Иди, иди, тебе туда, - направила
меня старушка, потом умоешься, я печь затопила, а там и завтракать будем.
Минут через сорок мы уже сидели за столом, на котором виднелся чугунок с
отварной картошкой, а миска с квашеной капустой и солёными огурчиками
притягивала к себе взгляд.
-Хлеба, извини, нету, - засмущалась Аглая, – хотела вот в Ивановку за мукой
сходить, да не досуг был. А ты ешь, тебе сил набираться надоть.
И только тут я поняла, как проголодалась. Простая картошка с капустой и
огурцами показалась королевской пищей.
- Ну, что дальше делать будешь? – поинтересовалась хозяйка, убирая посуду
со стола.
-Надо подруг найти, они, наверное, в Москве. Мне туда идти надо, -
произнесла я задумчиво.
-Надо, так надо, но только до Москвы далековато будет, километров двести с
гаком. Транспорта туда никакого нету, не ходит по войне-то. Я-то сама вот,
что кумекаю: оставайся у меня на недельку. Окрепнешь, может чего к тому
