По обочинам дороги по стойке «смирно» выстроились тополя, толстые, как командир отдельного батальона, и выглядевшие почти по уставу – все в зеленых пятнах. Вот только никогда и никто не видел, скажем, того же подполковника Стойлохрякова в белых сапогах. А деревьям что, деревья возражать против нарушения формы одежды не могут. Даже если бы и захотели. Поскольку деревья здесь не сами по себе, а тоже на службе. Приказано побелить на метр от земли – и будут стоять побеленные. И ровно на метр, и пусть только попробуют фасон давить и комель в гармошку собирать! Кое-кто, видимо, все-таки попробовал: в строю то и дело попадались свободные места. Даже пеньков не осталось.

Промелькнул плакат с суровым автоматчиком в каске, бдительно охранявшим огромный трехцветный флаг. Слева почти минуту тянулся бетонный забор высотой метров пять-шесть, нарядно поблескивавший по верхней кромке витками колючей проволоки. Справа где-то очень далеко просвечивали цепочки огоньков. Наконец Мудрецкий не выдержал и поинтересовался:

– Товарищ майор, а где же городок?

– Ишь, чего захотел, шпион проклятый! – радостно оскалился дежурный. – Сразу в городок ему! Может, вам еще и казарму отдельную выделить? Ничего, не лето, и в палатке поживете. Сейчас в учебный центр вас отвезу, там уже одни чудики отдыхают. Тоже начальство послало, будто, кроме нас, некуда. А городок – это за вторым периметром, туда вообще только по специальному пропуску. – Майор задумчиво почесал переносицу. – Вообще-то здесь тоже, но это мы и завтра выписать можем, а дальше без допуска – ни-ни, и думать не моги. Вот поговоришь с особистами, они тебя пощупают, послушают, подписку возьмут…

– Под что?! – ужаснулся Резинкин. Машина вильнула и противно заскрипела колесом по бордюрному камню.

– А вот заставлю завтра все белить от полигона до КПП, поймешь, под что, – грозно пообещал майор. – Ты смотри, куда едешь! По этой дороге, между прочим, то комиссии, то делегации катаются, а ты с первого дня нам внешний вид портишь! Так, о чем это я?

– О палатке, – подсказал Мудрецкий. – Понимаете, мы думали, будем в казарме жить, так что палатку нам не выдали. Нас же не предупредил никто… И что теперь делать?

– Где я тебе палатку найду в два часа ночи? Вот утром вами займутся, тогда и выпрашивай, а пока так переночуете.

– Так ведь дождь! – возмутился Юра. – Как же под дождем в чистом поле ночевать? Может, тут хоть сарай какой-нибудь есть?

– Есть, есть, – утешил дежурный. – На полигоне целых три помещения свободных, никто не живет. Хотите, занимайте, если понравятся. Крыс-мышей нет, блох тоже. Даже тараканы не приживаются.

– А почему? Есть им там нечего, что ли?

– Дышать нечем, – пояснил майор. – Там каждую неделю кого-нибудь чем-нибудь окуривают. Запашок, конечно, густой, но зато крыша не протекает. Так что я бы лучше в машине заночевал. Эх, летеха, ты что, первый раз на выезде?

– Не первый, – с гордостью признался Юра. – Нас даже в тайгу с вертолетов выкидывали, на выживание.

– То-то я гляжу… Не иначе – без парашюта прыгали, – подозрительно покосился майор Маркин. – Ты где училище заканчивал, в Саратове?

– В Саратове, – кивнул Мудрецкий. Потом все-таки уточнил: – Только не училище, а военную кафедру.

– Что-о?! – Дежурный побледнел. – Так ты что… того… вообще пиджак?!

– Вообще, – гордо подтвердил Юра. – И зрение «минус три», и язва. И ничего, уже больше года служу.

– Ну, это еще ладно. – Майор перевел дух и вытер пот со лба. – А то в прошлом году прислали нам одного, из Новосибирска, кажется. Месяц как в сапоги залез, тут не ему, тут с ним занятия проводить. Ну, и пришлось нам проводить – после того, как его бойцов с забора снимать пришлось.

– С какого забора? – деловито поинтересовался Юра. – С того, что проехали?

– Да нет, на тот по своей воле еще ни один солдат не полез, – пробормотал майор. – Ничего, еще узнаешь… Ты и сам учти, и бойцам своим передай – тут «самоходчиков» не бывает, на заборе городка колючка под током. Не то чтобы под сильным, убить не убьет, но скрючит запросто. Пока на пульте не отключат – штаны не отцепишь… Так, водила, здесь налево!

Асфальт закончился, началась грунтовка. «Шишигу» бросало и качало, как похмельного матроса. Из кузова доносились невнятные вопли – видимо, кто-то успел снова задремать.

– А сейчас развилочек будет, на нем направо… Здесь давай прямо, и на следующем перекрестке тоже. – Дежурный знал свою территорию намного лучше, чем Юра свою руку. Хотя дорог на полигоне оказалось не меньше, чем линий на ладони, и пересекались они не менее прихотливо. Опять-таки ночь, темно, и не видать ни хрена – никаких примет, никаких ориентиров. – Здесь налево поверни, и теперь помедленнее – там яма на дороге, если нырнешь – без тягача не выдернем.

– Танковая колея поперек? – догадался Мудрецкий, вспомнив такую же рытвину возле парка родного батальона и свои страдания по дороге на первое дежурство.

– Она самая, – кивнул майор. – Вообще-то танки у нас тут не водятся, но и без них гусеничного добра хватает. Вот она, держись… О-оп, проехали!

В кабину донеслись звуки солдатских упражнений по развитию легких и изучению русского языка. Можно было различить бас Простакова и тонкие завывания Валетова.

– Чего это они у тебя? Выйти захотели? – удивился майор. – Ничего, потерпят, скоро приедем. Вот сейчас налево, и потом по бетонке еще раз налево, а там я вам подыщу, где разместиться.

Бетонка, в отличие от парадного асфальта, оказалась изрядно побитой временем и проехавшей техникой. Справа вдоль нее тянулись какие-то невысокие сооружения – квадратные заборчики метра четыре на четыре, по колено в высоту. Ряды заборчиков терялись в ночном мраке. Засыпающий мозг Мудрецкого узнал в них что-то знакомое, но никак не мог определить, что же именно.

Фары высветили впереди зеленый караульный «грибок» и переминающуюся рядом с ним фигуру в странной пятнистой плащ-палатке. Укрыться от дождя под предназначенной для этого конструкцией часовой мог только сидя – ростом они с «грибком» были как раз вровень, – но часовому присаживаться, как известно, не положено. Если он, конечно, не захочет сесть всерьез и надолго. А в том, что впереди был именно часовой, сомнений быть не могло – навстречу машине из-под полы показалось дуло автомата.

«Да что они здесь, вконец охренели от секретности?!» – молча возмутился Юра. Чернодырье, где автомат выдавался не каждому часовому и не на каждый пост, теперь казалось ему персональным раем для Льва Николаевича Толстого. Тот, если не врет школьная программа, как раз призывал к непротивлению злу насилием… Помнится, на учениях у Мудрецкого возник было вопрос – какого рожна гринписовские борцы за дружбу с природой протестуют на поле с мирными дымшашками, а не здесь вот, в зоне многолетних экологических кошмаров. Теперь этот вопрос как-то робко затих и уполз в сторонку.

– Ничего, ничего, привыкай, пиджак, – ободряюще хлопнул по лейтенантскому погону майор Маркин. – Через пару месяцев сам будешь на любого, кого здесь быть не должно, как на врага смотреть. А вот остался бы тут на пару лет – потом у своей жены пароль спрашивал бы, перед тем как в спальню пропустить. Есть у тебя жена?

– Была, – мрачно ответил Юра.

– Ну, дело молодое, потом еще найдешь. – Майор спрыгнул на бетон. – Пошли, с соседями познакомлю.

– Стой, кто идет? – рявкнул пятнистый гигант, но ствол все-таки опустил. Признал своих, стало быть.

– Дежурный по части майор Маркин. Командир спит?

– Так точно. Восемь?

– Пять, и сначала пароль спрашивай, а потом на вопросы отвечай. Наряд вне очереди, чтобы запомнил. А если бы я неправильно отозвался, что бы ты сейчас делал, боец?

– Есть наряд вне очереди, – уныло отозвался часовой. Потом обиженно проворчал: – Вот если бы ответили неправильно, я бы сейчас стрелял… Не, извиняюсь, уже рожок бы менял.

– Два наряда! Должен одним обойтись! Утром взводному доложишь, а сейчас не буди, пусть дрыхнет. Вот, лейтенант, с такими людьми тебе жить по соседству. – Майор повернулся к Мудрецкому. – Этих к нам вообще из другого ведомства прислали. Внутренним войскам тоже химия потребовалась, а то мало ли что и кого. Жить будете здесь. – Дежурный ткнул пальцем в ближайшие квадратные заборчики. – Когда палатки получите, конечно. А не понравится фундамент, выбирай другие, только чтобы от гриба недалеко и на одной линии. Юра тихо застонал. Конечно же, фундаменты для палаток! Для армейских, восьмиместных, точно таких же, в каких военная кафедра на сборах размещалась! Вон, чуть дальше и сами шатры темнеют. Четыре штуки. Завтра, значит, надо получить палатки… И нары… И доски для настила… Черт, и что-то еще там было… Зайти, что ли, с утра к соседям да посмотреть, как это все здесь обустраивается?