— Сказал только, что его беспокоило, что мы так напряженно работаем, — а потом просто-напросто приказал нам завтра отдыхать. Можно подумать, мы какие-нибудь зеленые ученики.
Тэлия уныло покачала головой, поскольку не сомневалась, что Ролан полностью одобряет идею Тантриса. В его мысленном послании тоже присутствовал отчетливый оттенок беспокойства, что оба Герольда, и Тэлия, и Крис, работают слишком много.
— Ролан говорит то же самое. Не думаю, чтобы мне хотелось спорить. Ох, Светлые Гавани, как все болит! — Тэлия расправила ноющие плечи и распрямила руки. — Это едва ли назовешь остановкой на отдых, которую нам велела сделать Керитвин.
Крис добродушно простонал, в свою очередь потянувшись.
— Как бы то ни было, я сейчас вымотан больше, чем тогда, когда мы сюда добрались, если только такое возможно. И уж определенно гораздо больше страдаю от боли в мышцах.
— Тогда у меня есть предложение: как насчет массажа?
— А ты как?
— О, Господи, хорошо бы, — вздохнула Тэлия.
— Я разомну тебя, а потом ты — меня. Обнажайся, девушка — я не могу работать через четыре рубашки и тунику!
— Всего две, — возразила она со смехом. — И, кстати, летние. Когда я стирала, то постаралась выстирать все, что нашла!
Тем не менее она подчинилась и растянулась на подстилке из одеял возле очага. Чуткие пальцы Криса находили одну за другой все до последней болевые точки и разминали их, снимая боль. Убаюканная его ласковыми прикосновениями, Тэлия погрузилась в полудрему.
Крис разбудил ее, пощекотав ей шею.
— Моя очередь, — сказал он, когда Тэлия лениво повернула голову.
Она умиротворенно вздохнула, поднялась на колени и натянула сорочку (блаженно чистую и теплую, поскольку лежала у огня), а Крис занял ее место возле очага. Тэлия старалась подражать его приемам и отыскивала наиболее набрякшие, а значит, самые усталые и больные мышцы. В скором времени Крис так же успокоился и расслабился, как и она, и оба нежились в идущем от огня тепле, словно парочка довольных кошек.
— Я сделаю все, что ты захочешь, — томно пробормотал Крис. — Только не проси меня шевелиться. И не останавливайся.
Услышав, каким голосом он это сказал, Тэлия хихикнула, ласково растирая ему плечи.
— Хорошо же, тогда расскажи о Дирке.
— Обещаешь не останавливаться?
— Конечно.
— Хорошо, — сказал Крис с удовлетворением, — потому что история получится очень длинная. Прежде всего, я должен начать с его деда.
— Ох, брось, — сказала Тэлия, подняв бровь, — Это что, действительно необходимо, или ты просто пытаешься продлить удовольствие?
— Клянусь тебе, совершенно необходимо. Итак, » когда-то, давным-давно», когда дед Дирка основал свою Усадьбу, он жил на самой Границе. Он был очень честолюбив, поэтому каждый год прибавлял к своим землям еще немного, и остановился только тогда, когда у него оказалось столько, сколько может надеяться возделать разумный человек с помощью умеренного числа работников. К тому времени благодаря ему и таким, как он, Граница отодвинулась. И поскольку теперь жить стало безопаснее, он женился.
— Логично, учитывая, что он должен был произвести на свет хотя бы одного отпрыска, дабы тот стал отцом Дирка.
— Спокойно, девушка. На самом деле, их единственный ребенок оказался девочкой, но мысль оставить Усадьбу дочери его не смущала: он всецело рассчитывал на то, что она в свое время выйдет замуж, и земля все равно останется в их роду. Однако у богов было на уме другое.
— Разве когда-нибудь бывает иначе?
— Прежде всего, оказалось, что его дочь обладает по-настоящему мощным Даром Целительства. Ну, сие стало открытием столь же приятным, сколь и неожиданным, поскольку уговорить Целителей обосноваться возле Границы нелегко. Там для них всегда работы больше, чем они могут успешно выполнить, если только поблизости не поставлен Храм, а ты знаешь, каковы Целители — скорее умрут, чем оставят что-то недоделанным. Так или иначе, Целители из Приграничников, похоже, всегда считают, что их долг — служить в тех местах, где они родились, так что вероятность, что она осядет где-то в другом месте, была мала. Счастливый и гордый отец отправил ее в Коллегию Целителей, и в должный срок она вернулась в Зеленом. Пока что все шло, как и ожидалось. Однако то, что она стала Целительницей, расстроило первоначальные планы ее отца. Казалось, тамошним молодым людям как-то не слишком хотелось ухаживать за особой, которая никогда, из-за своего Дара, не сможет всецело посвятить себя одному человеку. И это несмотря на то, что я рассказывал тебе о Целителях. В конце концов, Целитель — прежде всего Целитель, а все прочее — уже потом.
— Так же, как Герольды или священники. Погляди на нас.
— Замечание принято. Так или иначе, даже весьма лакомая приманка в виде наследства не смогла залучить ни одного из соседних хуторян или их сыновей за свадебный стол. Старик уже начал отчаиваться удержать в семье таким трудом нажитое имение. И тут в сюжете произошел второй поворот. Однажды поздним осенним вечером разразилась страшная буря.
— Хватит с меня бурь.
— Тихо, то была необходимая буря. По сути дела, первая осенняя буря в той части королевства: раньше такого не водилось. Началась она после заката, и молниями повалило столько деревьев, что той осенью не понадобилось рубить ни одного: дров хватало и так. С небес лил ледяной дождь — скорее струями, чем каплями. Гром грохотал так, что ни разговаривать, ни спать никто не мог. И вот, посреди смятения и хаоса, в дверь усадьбы кто-то постучал. — Крис явно наслаждался вовсю.
— Без сомнения, высокий, темноволосый, таинственный незнакомец.
— Кто из нас рассказывает, ты или я? В сущности, там действительно оказался незнакомец — полузахлебнувшийся, полузамерзший, полумертвый и очень замызганный, но блондин и едва ли таинственный. Это был молодой Бард, только недавно окончивший свою Коллегию и начинающий положенный период странствий. Он заблудился в грозу, упал в реку — словом, все неприятности, какие только могли, с ним приключились. Когда он замолотил в их дверь, он был уже в жару, бреду, и на верном пути к роскошному воспалению легких.
— Я чую роман.
— У тебя хороший нюх. Естественно, юная Целительница взялась за него, выходила, вернула здоровье. Точно так же естественно, они влюбились друг в друга по уши. Будучи человеком чести, а кроме того, имея голову, битком набитую романтическими балладами, Бард в истинно героическом стиле попросил у старика разрешения жениться на его дочери. Беспокоился он напрасно, потому что к тому времени старикан уже начинал думать, что любой зять — лучше, чем ничего. Однако согласился он с условием, чтобы они остались в Усадьбе.
Старый крестьянин изрядно удивился, когда никчемный — как он считал — бродяга Бард согласился от всего сердца — конечно, при условии согласия своего Круга. Откуда старику было знать, что наш Бард сам родился крестьянином, и его любовь к музыке и любовь к его дочери тесно переплетались с любовью к земле и глубоким ее пониманием? Что же, Круг согласился — при условии, что он напишет балладу на звание Мастера о той буре, ухаживании и всем прочем; и он счастливо зажил со всеми тремя своими Любовями — землей, дамой и музыкой. Потом, прежде, чем минул год, у него появилась и четвертая.
— Дирк. Так вот откуда у него такой чудесный голос!
— И где он научился так хорошо играть. Однако на самом деле ты немного опережаешь события. Первым родился не Дирк. У него есть три старшие сестры, две младшие и маленький братик. Когда в их ряды удается привнести какое-то подобие порядка и организации, они устраивают семейные концерты. Слышала бы ты, как они поют все вместе, — это чудесно; клянусь, даже младенцы ревут в нужной тональности! Что ж, дедушка отошел в лучший мир счастливым, зная, что земля останется в роду, поскольку к тому времени, как он скончался, две его внучки уже принялись с увлечением плодить собственные огромные выводки.
— Я спрашивала о Дирке.
— Тэлия, птичка моя, отделить Дирка от его семьи невозможно. Они все одинаковы: посмотри на одного и узнаешь, каковы все остальные. Как в их хозяйстве вообще могут делаться какие-то дела, ума не приложу, поскольку кажется, что оно состоит исключительно из хаотических элементов.
