Между тем военное положение резко изменилось: с запада в Польшу вторгся шведский король Карл X. Часть польской шляхты решила выйти из затруднительного положения, избрав Карла на польский престол; таким образом, для России война с Польшей грозила превратиться в войну со Швецией. Голландское правительство настойчиво выражало свою заинтересованность в открытии русскими «окна в Европу»: это позволило бы увеличить масштабы торговли. Окрыленный успехами в Польше, царь Алексей сменил фронт и двинулся на Ригу. Лесли предупреждал царя, что русскому войску предстоит сражаться с первой в Европе регулярной армией – но царь приказал престарелому генералу руководить осадными работами. В октябре 1656 года под Ригой русские войска потерпели тяжелое поражение от многократно уступавших в численности шведов. В следующем году последовало новое поражение под Валком, шведы взяли приступом и разграбили знаменитый Псково-Печерский монастырь. Эти поражения заставили реформаторов приступить к скорейшему созданию новой армии.[203]
После разгрома под Ригой все руководство русской армии – во главе с царем – принялось за изучение европейской военной техники и организации. В 1658 году Алексей Михайлович заказал в Голландии несколько военных руководств, в том числе «Книгу огнестрельную в четырех частях» и «Книгу пушечным двором». По-видимому, именно в это время в библиотеке Тайного приказа появились «Книга судебная и о ратном ополчении», «Книга о наряде и огнестрельной хитрости» и «Роспись образцовым артолерейским пушкам».[204]
Началось создание регулярной армии. Было решено комплектовать новую армию так же, как в Швеции, набирая рекрутов с определенного числа дворов, причем (как и в Швеции) норма набора с помещичьих крестьян была меньше, чем с государственных. Прежде в России бывали наборы «даточных людей», их набирали на одну военную кампанию, то есть на лето, осенью «даточного» отпускали домой, и он снова становился крестьянином. Если в следующий год снова брали «даточных», то воевать шли другие люди. Теперь «даточные» фактически превратились в рекрутов, они должны был служить всю жизнь; лишь во время мира их могли отпустить в родную деревню. Новые солдаты находились полностью на содержании государства; они получали жалование и обеспечивались обмундированием и оружием. Это были неслыханные для России порядки – ведь крестьянина на долгие годы отрывали от земли и от дома. Правда (как и в Швеции) солдаты получали неплохое жалованье – по 6 копеек в день, это было оплата квалифицированного ремесленника.[205]
Создание новой армии было немыслимо без приглашения тысяч иностранных офицеров, а ее финансирование требовало новых конфискаций церковных ценностей. В этой обстановке вспыхнул резкий конфликт между Никоном и царем – позднее Никон выставлял причиной конфликта то, что царь «обнищал и ограбил святую церковь».[206] Летом 1658 года Никон был низложен, а осенью этого года был проведен первый массовый набор «даточных»; затем последовали еще два набора, которые дали в общей сложности 48 тыс. солдат. Так же, как в Швеции, в случае гибели или дезертирства солдата с помещика или с общины требовали его замены.[207] Царь дал задание русскому резиденту в Голландии, Ивану Гебдону, подыскать в Европе командира и офицеров для новой армии, и Гебдон подписал контракт с английским генералом Эргардом, и, кроме того, нанял три тысячи офицеров. По словам имперского посла Мейерберга, в русской армии было больше ста иностранных полковников и «почти бесчисленное множество капитанов и прапорщиков».[208] Формирование новой армии было ускорено страшным разгромом поместного ополчения у Конотопа в июне 1659 года – стало ясно, что средневековая дворянская конница не может сражаться не только со шведами, но и с татарами. К началу 60-х годов было сформировано 55 полков «иноземного строя» с русскими солдатами и иностранными офицерами. Дело не ограничивалось формированием солдатских пехотных полков; старую дворянскую конницу учили сражаться в строю и создавали полки рейтар – дворяне, конечно, были недовольны, но после Конотопа им пришлось смириться с новой реальностью. Однако Милославский на всякий случай застраховался от возможных осложнений: в 1657 году были созданы два гвардейских («выборных») солдатских полка, которые разместили в слободах под Москвой.[209]
Однако оставалась проблема вооружения новой армии. К 1662 году было организовано производство мушкетов на Ченцовском заводе под Тулой – тем не менее оружия не хватало, и свыше 60 тысяч мушкетов было закуплено в Голландии.[210] Но самое главное: нужно было вооружить новую армию новым оружием, легкими полковыми пушками. На этот раз пришлось создавать «новое пушечное дело» без шведской помощи – и это оказалось намного труднее. Царь просил прислать из Голландии книгу о том, «какие пушки надобно… и в обозе и в полкех… и какими лехкими снастями их возить». Гебдону было предложено срочно «призвать из немецких земель… огнестрельных мастеров, которые б умели стрелять из верхова и ис полковова наряду… и гранатных мастеров, которые составляют составы, как стрелять из верховых и ис полковых пушек».[211] В 1660 году в Голландии было закуплено 300 пушек – по-видимому, это были шведские пушки, поскольку голландцы и прежде продавали России шведские чугунные орудия. По сообщению А. Роде созданием новых моделей русских пушек руководил датский полковник Николай Бауман, причем царь Алексей (подражая Густаву Адольфу?) не только присутствовал на испытаниях, но и сам рисовал чертежи артиллерийских орудий.[212] Одновременно в Новгороде пытались делать «кожаные пушки» (это была шведская модель, предшествовавшая «полковым пушкам»), а на московском Пушечном дворе мастер Иванов отлил шесть 3-фунтовых медных пушек, имевших вес 20 пудов. Однако не всякий литейщик обладал мастерством Иванова, и эти пушки не пошли «в серию»; на вооружение были приняты 2-фунтовые орудия, имевшие тот же вес, но больший запас прочности. В 1664 году в Москве было отлито 60 медных 2-фунтовых пушек; позднее на тульских заводах стали отливать чугунные 2-фунтовые орудия; таким образом, русская армия получила полковые пушки – но менее мощные, чем пушки де Геера.[213]
Россия не могла сражаться сразу с тремя противниками, Швецией, Польшей и Крымом, поэтому правительство поручило А. Л. Ордину-Нащокину заключить мир со Швецией. Ордин-Нащокин попытался протестовать: он предлагал продолжить войну и, завоевав один из балтийских портов, прорубить для России «окно в Европу». Однако правительство лучше понимало опасность ситуации; оно отвергло настояния Ордина-Нащокина и заключило мир.[214]
После перемирия со шведами противниками России оставались поляки (которые к тому времени изгнали Карла X) и крымские татары. Летом 1660 года 70-тысячная русская армия под командованием князя Шереметева выступила в поход на Львов; ядро этой армии составляли полки «иноземного строя». Шереметев должен был действовать вместе с новым украинским гетманом Юрием Хмельницким, сыном Богдана Хмельницкого, но украинцы перешли на сторону Польши; в результате русское войско было окружено на Западной Украине превосходящими силами поляков и татар. Окруженные русские построили движущийся табор из телег и полтора месяца отступали, отбиваясь от нападавших со всех сторон врагов. Однако в конце концов в русском таборе закончилось продовольствие, и в безвыходном положении Шереметев подписал соглашение о капитуляции.[215]
