– Я? Я? Ты ведь мой адвокат, Сюзанна, а вовсе не герлфренд. Почему ты ему это не объяснишь? Зачем все осложняешь? Кстати, что ты там делаешь?

– Пытаюсь разгрести твое дерьмо, придурок. Вот что я делаю.

Мне даже стало немного ее жаль. Совсем немного. Возможно, впервые в жизни Сюзанна Аурелио показала свое истинное лицо. Воркование ей сейчас не поможет. Сомневаюсь, что Маккендрика интересовало, одета она или нет. Все это, должно быть, больно ранило Сюзанну.

– Это ты его позвала? Или он сам явился?

– Номер два, – ответила она, чуть поостыв.

Я вспомнил о большом джипе, гонявшемся за мной по берегу. И о слишком любопытном охраннике. Еще один миньон на службе Маккендрика. Мне стало ясно, что он следил за Сюзанной. Раньше нужно было догадаться.

– Во что ты опять вляпался? – спросила Сюзанна.

Жизнь для нее состояла в рассмотрении правонарушений, тесно переплетающемся с взаимоотношениями между полами. Не было никакой связи между тем, что происходило сейчас, и изолированным существованием Сюзанны в ее роскошном особняке. Правда, так было не всегда.

– В собственное дерьмо.

– Весьма содержательно. Так чего ты хочешь?

– Кайл все знает. Я хочу пригласить его на ленч. Нет. Пусть он пригласит на ленч нас. Это меньшее, что он может сделать. Он что, хочет наплевать на Ассоциацию адвокатов? А как же тогда с вакансией в правлении оперного театра?

Сюзанна отошла от телефона. Я смутно слышал то, что происходит в комнате. Разговор шел на повышеных тонах. Надо отдать должное Сюзанне: храбрая женщина.

– Он не соглашается, – сказала она, снова взяв трубку. – Либо ты приходишь и приносишь то, что ему нужно. Либо…

– Либо что? Ну-ка дай ему трубку.

Через секунду-другую по ушам ударил голос Маккендрика. Я подождал, пока он сделает паузу, чтобы перевести дыхание, и вмешался.

– Тише. Ти-ше. Послушай. Зачем стращать убийством известного телегеничного адвоката? Если ты этого еще не понимаешь, тебе следует сменить своих пиарщиков. Ситуация простая. У меня есть то, что ты хочешь. Я назначил свою цену. Это как в торговле: спрос и предложение. Либо мы приходим к соглашению, либо – нет. В этом случае я найду другого покупателя. Вчера в джипе твои парни видели вертолет? Что, если Стэплтон тратит уплаченные тобой налоги? Если он может позволить себе это, то вполне может купить кое-что у меня. Как думаешь?

На мгновение в трубке наступила тишина. Затем…

– Как ты смеешь угрожать мне, Бирс?

– Кайл, Кайл, – сказал я обиженно. – Удивительный ты человек. Я провел в тюрьме лучшую часть своей жизни. Потерял жену и ребенка. Меня искололи иголками, накачали наркотиками. А сейчас, насколько могу понять, я, благодаря тебе, официально мертв. И что происходит? Я прихожу к простому и хорошему решению всех наших проблем, а ты капризничаешь. Джентльмены так себя не ведут.

– Бирс!

– Послушай меня. Нет такого закона, согласно которому я должен проиграть, чтобы ты выиграл. Или наоборот. Я предлагаю тебе выход из затруднительного положения. За него нас не будут преследовать по закону. Наши проблемы разрешатся. Ты получишь то, что хочешь. Я начну новую жизнь. Поздновато, правда, в пятьдесят два года, и все же лучше того, на что я мог рассчитывать несколько недель назад. Что в этом плохого?

Он не сразу ответил, и это было хорошим признаком.

– Ну? – спросил я осторожно, но твердо, стараясь уверить его в своей благонадежности. – Ленч состоится?

– У меня в половине первого нет окна! Думаешь, мне нечего больше делать, как идти и разбираться с этой чепухой?

– Окно? Окно? О чем ты толкуешь? Неужели те, кому ты назначил встречу, важнее для тебя, чем я? Отвечай!

– Да, – ответил он. – Важнее.

– И именно в это время?… Подумай хорошенько. Задай себе вопрос. Давно ли ты ходил в обычный ресторан, такой как «Лумис энд Джейк»? Клетчатые скатерти с пятнами, оставленными накануне. Официанты, проливающие твое пиво и осмеливающиеся тебе перечить. Свежеприготовленные омары и устрицы. Ничего изысканного. Мир такой, какой и всегда. Час отдыха, хорошая еда, приятный разговор и окончание дел. Полная безопасность. Ты даешь мне то, что я хочу. После я исполняю твое заветное желание.

Молчание.

– Ну… Что в этом дурного?

– Хорошо, закажу столик на двоих. Знай, на свой дурацкий банковский счет ты не получишь ни цента, пока не дашь мне то, что нужно.

– Согласен. Только закажи столик на троих. Купи Сюзанне что-нибудь хорошее. Договоримся на 12:15, – добавил я милосердно. – Столик на улице. Ты ведь любишь морской воздух?

– Не надо на меня давить, Бирс. Моему терпению есть предел.

«Как и у всех нас», – подумал я и закончил разговор.

По телефонному звонку он мог выследить, что я на Оул-Крик. Однако я не думал, что Маккендрик станет теперь об этом беспокоиться. Он был в таком же положении, как и его соперник, Ридли Стэплтон. Оба человека знали, что встретятся со мной. Оба были уверены в том, что получат то, чего хотят. Оба, должно быть, вознамерились прикончить меня по окончании сделки.

Мошенники изменились, пока я был в тюрьме. Такие, как Маккендрик, раздували щеки и притворялись приличными людьми.

Я взял часы и взглянул на телефон. Четыре пятнадцать. Деловые люди нынче работают в странное время.

Не в силах превозмочь себя, я позвонил.

– Где ты? – тихо спросила она.

– Надо было спросить: «Кто вы?»

– Может, приобретешь для меня определитель номера? Где ты?

– На Оул-Крик. Надо было. Не могу объяснить. Оставил записку у компьютера. Тебе нужно поговорить с Лао Лао.

– Поздно. Уже поговорила. Ты шумел, когда уходил.

– Единственное, что я умею делать, это говорить. Правда, сейчас я и в этом не уверен.

– Не сомневайся.

– Спасибо. Маккендрик прихватил Сюзанну Аурелио.

– О господи!

– Сначала я подумал, что это ты.

– Я бы пропала, если бы это случилось. С другой стороны, зачем Кайлу Маккендрику понадобилась бы официантка из бара, чье единственное приобретение в жизни – «кавасаки 500» 1993 года выпуска. К тому же его больше нет. Ржавеет в реке Покапо. Какой бы секрет он из меня выжал? Нам нужно выбираться отсюда, Бирс.

– Знаю.

– Как?

– Я сейчас над этим работаю. Поговори с Лао Лао. Позвони по телефонам, которые она тебе назовет. Дай мне знать, когда это сделаешь.

Она еще не положила трубку.

– Ты видел призраков? – спросила она.

– Ни одного, – ответил я. – Но ищу.

И я действительно искал. В саду. В сарае. В гараже и в подвале, где собирался построить Рики модель железной дороги на старом обеденном столе. Когда он подрастет или когда у меня будет время. Я порылся во всех шкафах в спальне, перетряхнул простыни и грязную одежду, за двадцать лет обросшую плесенью, заглянул в ящики с игрушками. На глаза навернулись слезы при воспоминаниях о семи годах семейной жизни.

Через сорок пять минут займется рассвет. Я покрылся пылью, исцарапался, проклинал все на свете. Осмотрел все, посмотрел во все углы, во все дурацкие закоулки, которые и привлекли Мириам на Оул-Крик.

Главное – я понятия не имел, что ищу. Добивало и то, что тень Мириам отказывалась материализоваться и сказать мне с самоуничижительной улыбкой: «А, это? Ты имеешь в виду вещь, из-за которой нас убили? Третий шкаф направо».

Пошел на кухню. В хороший летний день солнце, пройдя между толстыми узловатыми ветвями яблони, разрисовало бы помещение. Я бы распорядился спилить ветви.

Вышел в сад, сорвал два плода, вернулся, хрустя яблоком. Возле раковины стояла банка растворимого кофе. Элис принесла с собой. Насыпал его побольше в чашку, доел яблоко и смирился с тем, что озарения не произойдет.

Полоса тумана, которую я видел из мотеля «Сивью», вползала в город. Я уже чувствовал холодное влажное присутствие. Скоро он все накроет. Я вырос при такой погоде. Когда я был на дежурстве, это означало, что я мог поставить свой мотоцикл где угодно и сидеть невидимкой, даже в форме, слушать крики чаек, гром трамваев на узких улицах Эдема, звон колоколов, визг колес, старомодный скрежет металла о металл.