– Эти ребятишки совсем ручные, только и ждут, чтобы им бросили побольше хлебных крошек, – сказал Лиланд, когда Дейзи, коснувшись воды кончиками пальцев, пришла в полный восторг от того, что рыба быстро подплыла совсем близко к берегу и уткнулась разинутым ртом ей в руку. – Они тут в качестве украшения, но у нас есть несколько больших ручьев, они питают вон то озеро, и если вы захотите увидеть или поудить настоящую рыбу, можно пойти туда. Не сегодня, конечно, это довольно далеко, но завтра мы могли бы проехаться к озеру верхом.

– Мне приходилось заниматься рыбной ловлей, – сказала Дейзи не слишком весело. – Ведь именно за это меня осудили и выслали, так как я помогала отцу тайком добывать рыбу на участке нашего соседа.

– Простите. Я не хотел пробудить неприятные воспоминания, – всполошился Лиланд.

– Ничего страшного, – сказала она, поднимая на него глаза. – Я очень хотела бы побывать на озере. И мне нравилось удить рыбу.

Капор Дейзи был сплетен из очень тонкой соломки. Солнечные лучи проникали в дырочки плетения, и волосы Дейзи сияли от яркого света. На переносице у нее появились крошечные веснушки. Глаза у Дейзи горели веселым оживлением. Тонкая ткань платья была тоже просвечена солнцем и нс скрывала, а скорее подчеркивала очертания ее гибкой и стройной фигуры. Но сейчас не это привлекало внимание Лиланда; он всматривался в лицо жены. Она была очень красива и явно счастлива, и это делало ее еще милее.

– Мы непременно съездим на озеро завтра, – пообещал он. – Я не хочу, чтобы вы сегодня переутомились.

Оживленного выражения лица как не бывало. Дейзи снова принялась разглядывать рыб, и опущенные ресницы затенили ее глаза. Лиланд нахмурился, не сразу сообразив, что ее огорчило.

– О, понимаю, – заговорил он через минуту или две. – Вас задели слова о том, что я не хочу, чтобы вы переутомились сегодня. Уверяю вас, в них нет никакой двусмысленности. Сегодня и в самом деле наша первая брачная ночь. Но если вы не хотите начинать наши интимные супружеские отношения в эту ночь, мы можем и подождать. В конце концов, перед нами целая вечность, – улыбнулся он. – Или по меньшей мере то время, которое понадобится вам, чтобы призвать меня к взаимному наслаждению.

Дейзи посмотрела на него с удивлением. Ее первый муж увел ее с собой в ту же минуту, когда капитан плавучей тюрьмы договорил последние слова свадебного обряда. Таннер захохотал, схватил ее за руку, уволок к себе в каюту, повалил на койку, задрал ей юбку, навалился на нее всем телом и лишил ее девственности без всяких церемоний. Половой акт занял намного меньше времени, чем венчание, и донельзя ужаснул ее. Лиланд намерен подождать, пока она сама призовет его к исполнению супружеского долга? Дейзи вздохнула. Она полагала, что должна будет это сделать. Но он по крайней мере, дает ей время.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я хотела бы сначала получше узнать вас.

– А вот это, – произнес он, снова предлагая ей руку, – очень отважно с вашей стороны. Но идемте, я покажу вам главную достопримечательность моего дома.

Он повел ее по дорожке сначала под гору, потом в гору и наконец остановился. Дейзи посмотрела на длинную луговину по другую сторону ручья и радостно захлопала в ладоши.

– Лабиринт! – воскликнула она. – Какая прелесть! Я читала о них, но никогда не видела.

– Теперь узнаете все его тайны, – заверил он. – Я его люблю хотя бы как подтверждение того, что в моем роду тоже были причудники. Мой отец был таким мрачным, суровым, лишенным юмора человеком, что я нередко гадал, не произвела ли меня моя дорогая маменька от другого мужчины, как это произошло с Даффидом. Но увы, нет. Внешне я точная копия моего покойного папы. О лабиринте он совершенно не заботился. Считал его излишеством, требующим ненужных затрат, к тому же непродуктивным. От него не получишь ни овощей, ни фруктов, ни древесины, для охоты он тоже непригоден. Отец не видел смысла в существовании лабиринта, поскольку ему было чуждо слово «игра». Но к счастью, он был слишком консервативен, чтобы разрушить его. Я очень рад, что он этого не сделал, ведь лабиринт – единственное реальное звено, связующее меня с теми членами моей семьи, которые хотя бы отдаленно похожи на меня.

– Ваша мать его не одобряла? – спросила Дейзи.

– Моя мать не одобряла ничего, кроме внимания к ней мужчин, и хотя я предполагаю, что она могла бы использовать лабиринт для любовных свиданий с привлекательными кавалерами, во всех прочих смыслах он был ей неинтересен. Моему брату Мартину лабиринт кажется скучным, быть может, потому, что он не достался ему в наследство, а Мартина занимает лишь то, что ему принадлежит. Даффида лабиринт забавляет. Хотите войти внутрь и узнать, чем он может привлечь?

– Да! – ответила она с жаром.

Стены лабиринта высотой примерно в двенадцать футов состояли из густо переплетенных между собой ветвями темно-зеленых, искусно подстриженных и на вид очень старых кустов. Дейзи и Лиланд миновали вход в лабиринт и двинулись по его гравиевым дорожкам. Воздух здесь был напоен сильным запахом недавно срезанной зелени. Дорожки, такие узкие, что Дейзи и Лиланду приходилось на ходу почти прижиматься друг к другу. Лиланд забавлялся от души, предлагая Дейзи на каждом повороте выбирать путь. Немного погодя она вдруг остановилась и, положив ладони на бедра, подняла голову и посмотрела на Лиланда.

– Уж очень вы развеселились, – сказала она сердито. – Я достаточно сообразительна, чтобы понять, что все время хожу кругами. Самой, без вашей помощи, мне ни за что не выбраться из этой путаницы ходов.

– Дело не в этом, – сказал Лиланд, – а в том, чтобы найти дорогу к центру лабиринта. – Он повел Дейзи дальше, как бы случайно, не задумываясь над выбором, поворачивая то вправо, то влево. – Мои предки во время приема гостей назначали приз тому, кто первый доберется до центра. Никто не знает тайную дорожку туда, кроме наследника, а также моих братьев и, разумеется, вашего друга Джеффа. Ну и, конечно, моей мамы. Знает ее главный садовник, думаю, что его помощники тоже. Да, еще дворецкий и экономка. Но скажу вам, что там, в сердце лабиринта, скрыто нечто необычное, даже из ряда вон выходящее. – Лиланд покачал головой, напустив на себя явно притворную скорбь. – Я почти физически ощущаю неодобрение моих предков по поводу того, что так свободно распорядился этой тайной. Но представьте, что в один незадачливый день я забрел бы туда и скончался на месте. Могли пройти века до того, как обнаружили бы мои кости, если бы никто не знал, как пройти. А, вот мы и пришли. Ну и как вам это нравится?

Дейзи прошла под аркой ветвей, смыкавшихся у нее над головой, и замерла на месте. Солнце ярко освещало расчищенную площадку футов двадцати в окружности. В ее центре возвышалась большая, гораздо выше естественного человеческого роста, мраморная статуя обнаженной Венеры, которую обнимал мраморный же Марс, тоже голый и явно, даже слишком явно, обуреваемый страстью. Они были окружены множеством рукоплещущих им амуров, тоже совершенно нагих. Все было исполнено великолепно, и в голову не сразу приходило, что это, пожалуй, настоящая порнография.

– Это, – решилась наконец заговорить Дейзи, – уж никак нельзя назвать консервативным.

И она прижала к губам ладонь, чтобы удержаться от смеха.

– Что верно, то верно, – весело согласился Лиланд. – Насколько я понимаю, это бесило моего отца. Он хотел уничтожить скульптуры, но так дорожил фамильным наследием, что не решился на такой шаг. К моей радости. То есть, я хочу сказать, к нашей с вами радости. Вы не хотели бы присесть ненадолго, прежде чем мы пойдем дальше?

Он подвел Дейзи к мраморной скамейке и, подождав, пока она усядется, устроился рядом с ней. Вытянул свои длинные ноги и, запрокинув голову, посмотрел на небо.

– Назначение центральных фигур заключалось, конечно, в том, чтобы пробудить страсть в прелестнице, которую кто-нибудь из моих предков приводил сюда с романтической или, скажем, чисто практической целью, – заговорил Лиланд. – Ведь его спутница не могла бы выбраться из лабиринта, если бы он не показал ей, как найти выход. Полагаю, он это рассматривал как... некое вознаграждение. Судя по мемуарам моих предков, место пользовалось немалой популярностью. В те далекие времена они чувствовали себя свободнее по отношению к требованиям морали. – Он повернул голову, посмотрел на Дейзи и спросил: – Возбуждает ли это вас?