Дейзи все еще улыбалась, когда к ней приблизилась манекенщица в золотистом платье.

– Поздравляю, – произнесла женщина низким грудным голосом. – Платье будет выглядеть на вас великолепно. Но, право, очень жаль, что вы не можете носить его таким, какое оно есть. Виконт Хей был от него в полном восторге.

– Вот как? – спросила Дейзи и подняла глаза на говорящую.

У нее сразу возникло ощущение, что женщина смотрит на нее с высоты своего роста с некоторым пренебрежением, и оттого, что та улыбалась, это чувство было вдвойне неприятным. Модель была стройной и длинноногой, словно юноша, о ее принадлежности к слабому полу свидетельствовали округлости маленьких грудей и женственные, хоть и узкие бедра, но от нее, тем не менее, исходила аура сильной чувственности. Дейзи этому ничуть не удивилась. За время тюремного заключения она повидала немало самых разных женщин и поняла, что судить об их сексуальных вкусах и склонностях на основании величины груди и бедер не более чем заблуждение.

Научилась Дейзи и легко распознавать насмешку по отношению к себе, в какую бы завуалированную форму она ни облекалась. Ведь человек, даже не имея возможности говорить вполне откровенно, всегда может ясно выразить свое мнение при помощи различных модуляций голоса. Она молча ждала, надеясь узнать больше.

Манекенщица это поняла.

– Он предложил купить это платье для меня, – сообщила она, слегка наклонив свою гладко причесанную головку. – Но мне оно ни к чему, так я ему и сказала. Кстати, ему еще больше пришлось по вкусу, когда я его сняла.

Улыбка стала шире; женщина кивнула еще раз и удалилась с таким видом, словно достигла своей цели.

Слова ее можно было истолковать по-разному. Дейзи была не настолько глупа, чтобы не понять этого. Ее предостерегали, тут сомнения быть не могло. Неясно, правда, от чего и зачем.

– Что она имела в виду? – сдвинув брови, спросила Хелена.

Дейзи знала Хелену Мастерс всего неделю, но успела за это время оценить ее по достоинству как хорошего, доброго человека. Миссис Мастерс, женщина образованная, овдовела после десяти лет замужества. Но замужем она была за порядочным человеком и всегда жила среди хороших людей, сохранив в чистоте свое сердце.

Дейзи рассмеялась.

– Скорее всего, она хотела сказать, что виконт предпочитает женщин без платья. Пустяки.

Но это было важно, так как имело отношение к ее планам на будущее. И Дейзи вес еще размышляла о словах модели, покидая магазин.

В лучах заката новое платье сияло, словно солнечный восход. Шелковая ткань шелестела и сверкала при малейшем движении, отливая блеском золота, приглушенным бледно-розовым, матовым, словно нижняя сторона лепестков розы; цветом шлейфа. Модистка прислала платье задолго до того, когда надо было одеваться к обеду. Но Дейзи решила примерить его заранее, чтобы убедиться, что оно в точности такое, какое она собиралась надеть сегодня вечером.

Ей и в самом деле очень хотелось носить это платье и никогда не снимать. Оно украшало ее, возвеличивало в собственных глазах, льстило ей, в нем она чувствовала себя богатой и уверенной. Дейзи стояла посреди спальни в своих апартаментах в отеле и любовалась восхитительным созданием, которое смотрело на нее из зеркала. Как бесконечно далеко она сейчас от Ботани-Бей, и целый мир отделяет ее от плавучей тюрьмы – вонючего корабля, доставившего ее к тем берегам. Элегантная красавица в зеркале не могла ступить ножкой в шелковой туфельке на ту землю, ей бы такое и во сне не приснилось. Но она до сих пор и представить не могла, что может выглядеть, как сейчас. А Таннер! Если бы он увидел ее в таком платье...

Глаза у Дейзи потемнели и словно бы затянулись пеленой, когда перед ее мысленным взором возникло то, что не отражалось в зеркале.

Таннер замер бы на месте с разинутым ртом, как это бывало всегда в тех случаях, если она выглядела особенно привлекательной. Скажем, когда ему удавалось увидеть, как она, обнаженная, встает из ванны, или поднимает руки вверх, надевая платье, или просто развешивает во дворе выстиранное белье, и тонкая ткань платья просвечивает в лучах солнца, обрисовывая контуры ее тела.

Таннер ухмылялся и обхватывал ее обеими руками, и ей не дозволено было хоть раз сказать «нет». Дальнейшее было не так уж тяжело и неприятно, и Дейзи не могла взять в толк, почему она никак не может к этому привыкнуть, отчего ее охватывает страх, а внутри все сжимается, едва она заметит, что Таннер разглядывает ее с вожделением. Акт близости занимал всего-то несколько минут...

Но ей самой это всегда казалось слишком долгим. И было отвратительно, нестерпимо, что она доставляет ему наслаждение против собственной воли. Вот почему она одевалась в темное, старалась мыться только в отсутствие Таннера и...

Дейзи глубоко, прерывисто вздохнула. Таннера больше нет. И никогда не будет. Она может одеваться, как принцесса, купаться в любое время, и никто не посмеет дотронуться до нее, если она того не пожелает. Никто.

– Дейзи? – прервала ее размышления Хелена. – Что-нибудь не то с платьем?

– Нет, – ответила Дейзи, возвращаясь к действительности, – Оно очень красиво.

– Оно восхитительно, – сказала Хелена. – Мало того, вы сами очень красивы в нем. Сидит на вас великолепно, его цвет подчеркивает цвет ваших волос и глаз. Вы просто поразите всех. Скажите, это большой званый обед? Я спрашиваю об этом только потому, что платье очень роскошное.

Дейзи растерянно заморгала. Она увидела в зеркале отражение Хелены позади себя. Ее компаньонка и горничная взирали на нее с выражением восторженно-удивленным. Но платье вдруг показалось Дейзи каким-то неуместным, театральным, слишком изысканным по сравнению с тем, во что были одеты обе женщины. На горничной простое серое платье, на компаньонке ее повседневное светло-лиловое одеяние с глухим высоким воротником, весьма скромное. Дейзи подумалось, что лицо у Хелены грустное и задумчивое, и можно понять почему. Сама Дейзи провела много лет, не имея возможности купить для себя то, что ей нравилось. Как тут не понять!

Она тряхнула головой: нужно прояснить ее. А чтобы посмешить своих собеседниц, несколько раз повторила это движение – вроде щенка, выскочившего из воды.

– Даже слишком роскошное, – с улыбкой произнесла она. – Попробуй только тронь хоть одним пальчиком. Оно чересчур изысканно. Я не могу надеть его сегодня вечером. А может, и никогда не смогу, разве что во время коронации, если стану королевой. Заверну платье в материю и уберу до тех пор, пока не представится подходящий случай воспользоваться им. Что-нибудь особо важное. Сегодня я надену платье, которое сшила себе перед отъездом сюда. Оно тоже розовое и очень миленькое, и у меня есть шаль золотистого цвета, которая его оживит. Но это? – Дейзи подняла руки и расставила их в стороны на уровне плеч. – Я боюсь в нем двигаться! Я себя чувствую лягушкой в шелковом кошельке – а вдруг я испачкаю ткань прикосновением своей кожи! Я не хочу, чтобы это платье загрязнилось или промокло, я не знаю, как в нем жить! Виконт был прав: это не для меня. И вот еще что... – Дейзи прикусила кончики пальцев и помолчала. – Это платье во вкусе виконта! А я настолько же желаю жить собственной жизнью, насколько хочу быть одетой по моде. Завтра мы снова отправимся к модистке и выберем несколько платьев попроще, которые я буду носить без опаски.

– Но вы уже заказали несколько, – напомнила Хелена.

– Совершенно верно, тем не менее, не помешает заказать еще. Кстати, вам тоже нужны новые платья. – Дейзи заметила, что компаньонка задета ее словами, и поспешила добавить: – Я вовсе не считаю, что вы плохо одеты, но если мне положено выглядеть блестяще, а как мы уже знаем, мадам Бертран шьет только выдающиеся вещи, то и вам это надлежит. Я оплачу счета, – сказала она и приподняла руку, предупреждая возражения компаньонки. – Считайте эти новые платья чем-то вроде униформы. Недопустимо, чтобы я появлялась в обществе, разряженная в пух и прах, а вы были одеты подчеркнуто скромно. Меня сочтут чудовищно суетной особой, которая старается отодвинуть вас на второй план, поскольку вы очень привлекательны.