Копытай ли выкатился на траву или Ограл, Стёпка видеть не мог, но весичи закружились, придерживая коней, загомонили, дружинники похватались за арбалеты… Один из магов прикрикнул, призывая к молчанию — все угомонились, и осторожно выглядывавшему из-за камня Степану стало слышно о чём они там говорят.

— …лесом он помёлся, говорю, прямо вон туды! — кричал злым голосом Копытай.

Стёпка обмер. Всё, выдал дракончий, не надо было у него дорогу спрашивать.

— А я откель ведаю, чаво его туды понесло! Тропа ему там помстилась, куды, говорит, ведёт. А там тропы спокон веку не было, какая там тропа, коли по энту руку скалы да обрывы… Да не, никуды не ушмыгнёт, некуда ему отседова ушмыгивать, путь ему теперича один — лесом вдоль каменьев да опять на энту тропу.

— Ну, смотри у меня! — пригрозил дракончему один из магов. — Коли сбрехал, я тебя…

— А ты меня, оглоедина, не пужай, мы тута и не такими пуганы, — огрызнулся гномлин. — Об чём там с вами Тютюй сговаривался, мне дела нету. Нужон вам демон, вот и ловите его… И неча на меня глазеньями зыркать, понаехали тута, дракону по нужде присесть некуда…

Весичи повертелись ещё на тропе, поругались друг на друга и на гномлинов, поспорили, потом разделись на два отряда и разъехались в разные стороны, почему-то даже и не подумав проверить заброшенную тропу.

Когда всё утихло, Стёпка выполз из-за камня. Ему опять удалось обмануть преследователей. Почему Копытай сказал, что заброшенная тропа ему помстилась? Ничего она не помстилась. Он и сейчас её очень хорошо различал, вот она, прямо под его ногами… А гномлин и весичи её, похоже, не видели. Может быть, это какая-нибудь заколдованная тропа, которую не каждому увидеть дано. Хорошо, если так.

* * *

День был солнечный, хороший, по-настоящему летний, идти бы себе по тропинке и жизни радоваться: птичий пересвист слушать, на облака любоваться, лесные ароматы вдыхать полной грудью… А вместо этого приходится думать только о том, как бы не угодить в лапы весским магам. И все красоты и приятности окружающего мира поэтому проходят стороной, и совершенно не получается ими наслаждаться. Вроде бы оторвался от погони, а хрустнет сучок — и сразу кажется, что это враги в засаде таятся и сеть ловчую готовят. И Стёпка часто оглядывался и прислушивался, и замирал, и даже за деревья прятался и сидел, выжидая, но постепенно уверился в том, что маги потеряли его след, и слегка расслабился, только оглядываться всё равно не забывал.

Дрэга, которого эти проблемы вообще не волновали, весело носился взад-вперёд, ловил мошек, потом надолго исчез и объявился лишь, когда тропинка привела Стёпку в узкое, словно прорубленное в скалах ущелье. Началось оно сразу, без предупреждения — только что был густой лес, и вот уже и справа и слева возвышаются отвесные скалы. И Стёпка чуть было не повернул назад, потому что ему показалось, что он ошибся и потерял тропинку. Но тропинка — едва различимая — уверенно пробиралась среди каменных осыпей и замшелых валунов, и он пошёл по ней, хотя и сомневался уже, что она выведет его в Протору.

Зато стало ясно, что Копытай крупно лопухнулся, когда уверял весичей, что здесь одни скалы и обрывы и что демону отсюда некуда ушмыгивать. Очень даже было куда. И как здорово, что ни гномлинам ни весичам о том неведомо. Они там где-то вдоль скал его ловят, а он напрямик через горы пробирается.

Дрэга передохнул на плече, сорвался и вновь улетел вперёд, хорошо, если на разведку. Можно было надеяться, что, окажись вдруг и здесь весская засада, дракончик вовремя её обнаружит и сообразит предупредить хозяина.

Стёпка впервые оказался в настоящем ущелье. Он вертел головой во все стороны, разглядывал причудливо изломанные скалы, прикидывал, как бы он взбирался по ним до самого верха, если бы у него было свободное время, как заглянул бы вон в ту расщелину, как попробовал бы вскарабкаться вон на тот причудливый уступ и как потом сбрасывал бы с него большие камни, чтобы они падали на скалы и с грохотом разлетались на куски, словно бомбы… Но ущелье тянулось и тянулось, нескончаемое и однообразное, и вскоре ему захотелось поскорее выбраться отсюда, вообще выйти из леса на какую-нибудь нормальную дорогу, чтобы вокруг были широкие луга и светлые просторы. К тому же у него появилось неприятное и очень отчётливое ощущение, что его преследуют. Ему стало казаться, что кто-то недобрый буравит его спину пристальным взглядом, подкрадывается, перебегая от камня к камню, выбирает подходящий момент и вот-вот прыгнет… Стёпка старательно гнал от себя нехорошие догадки, но ему то и дело вспоминалась лежащая в костре обглоданная голова. Он часто оглядывался, никого не обнаруживал и от этого нервничал ещё сильнее. Один раз он даже, пересилив себя, нарочно остановился, чтобы дождаться того, кто, может быть, идёт за ним — никто за ним, вроде бы, не шёл. Это было хорошо, однако тревожное ощущение не исчезало, и кто-то всё крался и крался следом по ущелью… а может, он крался в Стёпкиной голове. Кажется, это называется манией преследования. Когда все вокруг с таким азартом охотятся за тобой, поневоле начинаешь шарахаться от любого куста и за каждым камнем воображать сидящих в засаде врагов.

Стены ущелья тем временем сходились всё ближе, и Стёпка заподозрил, что он здорово сглупил, выбрав эту сомнительную, давно никем не используемую тропу. И не пора ли уже остановиться, и не пора ли повернуть назад?.. Оказалось, что пора. Стёпка стоял и не верил своим глазам. Ущелье упёрлось в отвесную, уходящую под самое небо скалу. Дороги дальше не было. Тайная тропинка привела в никуда.

Он скинул котомку, присел на тёплый, нагретый солнцем камень и с удовольствием вытянул уставшие ноги. Свалившийся сверху Дрэга тут же потребовал чего-нибудь вкусненького и с удовольствием засунул голову в туесок с изюмом. Вокруг было тихо и спокойно. Никто не подкрадывался по ущелью, никто не таился за поворотом, только с обрыва сорвалась стайка дракончиков и унеслась вверх, за гребень скалы. Надо же — летают стаями, как вороны. Смаклу бы сюда, вот бы подивился…

Ну и что теперь делать? Всё-таки возвращаться? Идти назад по ущелью, обходить каким-то образом весскую засаду, пробираться мимо вездесущих пронырливых гномлинов, которые конечно же из кожи вон вылезут, но постараются обнаружить ускользнувшего демона… Возвращаться страшно не хотелось. «А ведь придётся, — уныло сказал сам себе тот, прежний Стёпка. — Столько времени зря потерял!» Но другая его половина впадать в отчаяние не желала. Она рвалась в бой, вперёд, сквозь все горы и преграды, и почему-то была непоколебимо уверена в том, что у неё всё получится. Несмотря даже на неприступные скалы.

Однако сколько ни задирай голову, сколько ни прикидывай, наверх здесь точно не забраться — слишком круто даже для уверенного в себе демона. Крыльев у него нет, и летать, к сожалению, он умеет только вниз. Но не зря же тайная тропинка привела его в этот тупик! Кто протоптал её, кто ходил по ней в прежние годы? Не может такого быть, чтобы не обнаружилось здесь какого-нибудь скрытого от посторонних глаз прохода. В памяти услужливо всплыли Индианы Джонсы, Властелины колец, замаскированные рычаги, хитрые замочные скважины, тайные знаки и даже детский сим-сим, который «откройся!».

«Кто ищет, тот всегда найдёт» — сказал Стёпка, поднимаясь с камня. Поговорка хорошая, но он, по правде говоря, не слишком в неё верил. В настоящей жизни почему-то чаще всего срабатывает гадский закон подлости, и тот, кто ищет, обычно ничего, кроме неприятностей, не находит. Однако сидеть без дела было скучно и глупо.

Первый осмотр ничего не дал. Обычные камни, обычный мох, ни рычагов, ни отверстий — ничего подозрительного. Трещины на скалах не скрывали очертания дверей, валяющиеся вокруг валуны (Стёпка не поленился и старательно наступил на каждый), не заставляли открыться замаскированный проход. И как это называется? Облом называется.