- 'Здравствуйте. У меня все замечательно. Я хорошо учусь и учителя довольны моими успехами. Я хотел поговорить с вами с помощью хрустального шара, но не смог, поэтому посылаю голубя. Надеюсь, что мое письмо придет раньше. Никому не верьте, я пытался все исправить, но ничего не получилось. Рад был написать. Эрик.

  - И что это значит? - Мелл удивленно посмотрела на меня.

  - Похоже, он опять что-то натворил. Но полагаю, очень скоро мы все узнаем, - я вздохнул. - Быть медиумом - нелегкий труд, особенно в его возрасте.

  - Бедный Норман... - она покачала головой. - Этот мальчик своими проказами сведет его в могилу раньше времени.

  - А мы ему ничего не скажем, - я заговорщицки подмигнул жене. - Пусть нашего друга не отвлекают такие мелочи. У него сейчас и так полно дел.

  - Эрик знает, что он талантлив и этим пользуется. Еще бы, он - найденыш без роду и племени, учиться в элитной магической школе, обгоняя сверстников на два класса.

  - Не знаю, какой из него, в конце концов, выйдет волшебник, но думаю, что очень безграмотный, - я протянул Мелл письмо. - Эрик пишет с жуткими ошибками. Таких даже я в свое время не делал.

  - Это потому, что ты всегда знал, что тебя ждут великие деяния и не хотел, чтобы кто-нибудь раскопал твою тетрадку с прописями и ужаснулся, - тепло улыбнулась она. - Она бы тебя скомпрометировала. Но я любила бы тебя, даже будь ты самым безграмотным человеком в империи. Ты - совершенство.

  Я знал, что Мелл преувеличивает, но мне все равно было приятно. Почему-то лесть малознакомых людей меня раздражает, а близких наоборот - окрыляет, приводя в доброе расположение духа. Если Мелл считает меня совершенством - не буду ее переубеждать.

  Голубь, выполнивший работу, улетел восвояси.

  С Эриком я познакомился в прошлом году. Мальчик бродяжничал, пока его не приютил мой друг Норман, рамедийский священник. Он сторонился посторонних и был тихим ребенком. Настолько тихим, что ни с кем не разговаривал. Во всяком случае до того момента, как некие обстоятельства вынудили меня прибыть в Рамедию. Я распознал в Эрике сильнейшего медиума и с его помощью связался с Вольтом. Оставлять мальчика без надлежавшего обучения было просто опасно, поэтому Эрика, после разбирательств с демонами, по моей просьбе приняли в школу магов.

  - А что стало твоим хрустальным шаром? - спросила Мелл. - Неужели разбился?

  - Нет, я просто спрятал его подальше. Половина преподавательского состава университета, считает своим долгом спросить у меня совета, и шар светится не переставая. Особенно активна кафедра демонологии.

  - Неудивительно. После того, что ты сделал...

  - Иногда я жалею, что не могу рассказать им правду, - проворчал я. - Пусть знают, что мне просто повезло. В демонах я разбираюсь не лучше и не хуже других, и оставят меня в покое.

  - Ты преуменьшаешь свои заслуги. И потом, женой мага-героя быть намного почетнее, чем просто женой мага. Ты не представляешь, как мне теперь завидуют родственницы. А больше всего тетя Женевия.

  - Неужели я больше не услышу от нее обычного бурчания: 'все люди как люди, а этот - маг'? - восхитился я.

  - Не услышишь. Она прониклась к тебе уважением.

  - И это пугает. Твоя тетя весьма неординарная личность, поэтому...

  Но договорить я не успел, потому что на меня спикировал еще один голубь.

  - Это, наверное, от учителей Эрика, - предположила Мелл.

  Она оказалась права. Письмо было от Фрауса - директора магической школы, в которой учился мой подопечный.

  - 'Достопочтенный маг Эдвин. Я не стал бы вас беспокоить, понимая насколько ценно ваше время, но в этот раз Эрик перешел всякие границы. Объясню вкратце: он заключил сознания двух учеников из своего класса в животных из живого уголка. К прискорбию, мы бессильны что-либо сделать. Мы не можем вернуть их обратно, а Эрик отказывается нам помогать. Необходимо ваше вмешательство. Обращаю ваше внимание, что пострадавшие мальчики происходят из влиятельных семей, и дело грозит обернуться большим скандалом'.

  - Какой кошмар, - огорчилась Мелл. - Не верю, что Эрик не пытался исправить свою ошибку. Он добрый ребенок.

  - Ох, уж эти влиятельные семьи, - нахмурился я. - Их отпрыски, как правило, испорченные богатством и властью отцов. Наверняка, они сами первые стали задевать Эрика. Уж я-то знаю, как это происходит... Когда ты без титула и денег, каждый норовит вытереть об тебя ноги.

  - Ты поэтому никогда не рассказывал о своих школьных годах? Тебя тоже задевали?

  - Пытались. У меня были способности Прозрачного мага, но, как тебе известно, не было знатных родителей. Некоторым ученикам категорически не нравилось, что с ними учиться простолюдин. Хоть считается, что магическая сфера наиболее демократичная, способности или есть или их нет, но и в ней не все так гладко. Так что я Эрика понимаю.

  - Там еще что-нибудь написано?

  - Совсем немного: 'Прошу вас взять венец Сумерек. С нетерпением ожидаю вашего прибытия. Директор Фраус'.

  - Опять венец... Неужели они хотят, чтобы ты снова надел эту проклятую вещь?

  Я пожал плечами. Перспектива использовать венец Сумерек меня тоже не воодушевляла.

  Конечно, приятно быть единственным обладателем столь ценной вещи. Тоненький серебряный обруч, лежащий в стеклянном шкафу, что стоит у меня в кабинете, на самом деле является королевским венцом, который сняли с головы повелителя призраков, а может и повелителя вампиров. Времена тогда были темные, творилась большая неразбериха, поэтому хроники дают на этот счет весьма противоречивые сведенья.

  С тех пор прошла ни одна сотня лет. Отныне венец служит магам. Волшебник, владеющий венцом, становится вхож в мир мертвых и в мир демонов. При желании, если ему наплевать на собственное здоровье и продолжительность жизни, он может перемещаться по всем трем мирам. Ему открывается междумирье - особое пространство, где наша действительность соприкасается с другими, где возможны пересечения сотен реальностей.

  Венец может многое, очень многое... Все его способности до конца еще не изучены. К сожалению, он, как и другие могущественные артефакты, обладает собственной волей и его любимое занятие - подчинение личности носящего его мага. Не знаю, преуспел ли он ранее в этом хоть раз, но мое сознание он атакует регулярно. Стоит надеть венец и сильнейшая головная боль обеспечена.

  Я посмотрел на письмо, и, сложив вдвое, бросил на стол.

  - Ты поедешь?

  - А разве у меня есть выбор? Надо выручать Эрика.

  - Когда?

  - Прямо сейчас. Только вещи соберу... Чувствую, что ситуация непростая. Не то, чтобы я боялся скандала - мне-то он никак не повредит, но вот мальчику враги совершено ни к чему. Только не в его возрасте. Вот когда он станет старше, опытнее - пусть заводит, если пожелает, но не сейчас. Попробую уладить дело. Если хочешь, то мы можем поехать вместе.

  - Снова в столицу? - Мелл ужаснулась. - В Регум? Нет, спасибо. Моя любовь к тебе безгранична, но ты требуешь от меня непосильной жертвы. Изображать из себя великосветскую даму и выслушивать бесконечные сплетни этих непроходимых дурочек? Лучше уж я сяду возле окна, и буду лить горькие слезы, дожидаясь любимого мужа.

  - Слезы - это лишнее. Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Ты даже не успеешь соскучиться, как следует.

  - Успею, вот увидишь, - пообещала она с уверенностью. - О чем ты думаешь?

  - Не знаю, что лучше: взять Весельчака с собой или оставить его здесь в качестве надежного охранника.

  - Охранника или надзирателя? - Мелл лукаво улыбнулась. - Признайся, твоя невозмутимость - это только прикрытие, а на самом деле ты сходишь с ума от ревности, стоит кому-то посмотреть в мою сторону.

  Ну вот, она меня раскусила. Я действительно страшно ревнивый, и отрицать это бесполезно.

  - Ревность - нормальное человеческое чувство, - сказал я, избегая смотреть на Мелл. Мне было стыдно.