Многорукий монстр, похожий на осьминога, нарядившегося в жилетку, испарился в воздухе, точно его и не было. Щуа растерянно оглянулся. Во врата Охотника влетел, раздувая ноздри, як. Метнулся к Халварду, но тот скользнул в сторону, только кафтан взметнулся. Но бык тут же бросился на него снова — он отвлекал внимание. Пока Охотник уворачивался от рогов, беркут, стрелой метнулся к груди и схватил в лапы медальон, калонг и юнко подхватили цепь с боков и сняли с шеи. Халвард подпрыгнул, пытаясь достать талисман, но як сбил его с ног, так что он покатился по земле. Тут же вскочил на ноги, будто был большой кошкой, которая всегда приземляется на ноги. Выставил перед собой меч, расхохотался зло.

— Вы действительно верите, что без медальона я бессилен? Какие же вы дураки! Нас всего лишь не видят другие.

— И врата эйманов закрыты, — согласился Авиел, а потом обратился к Щуа. — Отойди, мальчик.

Парнишка безропотно ушел на скамью. Но так и не сел: вытянувшись в струнку, наблюдал за тем, что творилось на арене.

Охотник поднимает руку и эйманы, замирают, хватаются за грудь. Кажется, будто в сердце им вбили невидимый кол. Но не все. Четверо по-прежнему окружают Халварда. Они справятся. Не могут не справиться…

Цовев атакует стремительно, Щуа невольно любуется им. Хотел бы он стать таким: красивым, спокойным, смелым. Надежным. Халвард отбивает его удар, и еле успевает повернуться, чтобы встретить меч Яка, а вот удар Ифреама не отбивает, меч рассекает тонкую ткань кафтана, из плеча брызжет кровь. Но Охотник не кричит, стискивает зубы, перехватывает меч в левую руку, чтобы блокировать меч Калонга, но Нава вдруг вскрикивает и роняет меч. Мучительный стон проносится над ареной, Юнко, Беркут — все, на кого почему-то до сих пор не действовала магия Охотника, хватаются за голову, словно оторвать ее хотят.

Халвард смеется горько.

— Не все так просто с напитком, да? — интересуется он.

Щуа вскрикнул. Эймов: яка, беркута, калонга и юнко, — разорвало в клочья почти одновременно. Кровавые ошметки разлетелись по арене, испачкав присутствующих, но больше всех досталось Охотнику, он буквально искупался в крови яка. Эйманы, выпившие настой, замертво рухнули на песок. Охотник постоял над ними, прижав руку к сердцу, а затем, медленно поковылял к валявшемуся на земле медальону.

Но тут Алет дернулся и тоже пошел к нему. Ноги его подкашивались, из носа хлынула кровь, но он шел, преодолевая чудовищную боль.

— Не смей! — прохрипел Халвард. — Я убью тебя раньше. Тебе мало смертей?

Алет лишь оскалился: он бы предпочел умереть, но не повиноваться. Он был в трости от цели, когда боль свалила его, но и лежа, он полз, чтобы дотянуться до медальона. И тогда Охотник поднял меч.

Волчица появилась внезапно и, серой молнией метнувшись между эйманами, кинулась на Халварда. Он скользнул в сторону, уклоняясь от острых зубов, но теперь он стал дальше от медальона и Алета. Волчица нападала снова и снова, вертелась вокруг Охотника, клацая зубами, но он отбивался мечом, нанося удары плашмя. Он не мог ранить ее, но вот оглушить…

Ранели отвлекла его, и он отпустил оставшихся на арене эйманов.

— Спасибо, девочка, — прохрипел Авиел, оживая. — Уноси его отсюда.

Волчица повиновалась, давая дорогу эйманам. Обратившись в человека, она потащила Сокола к выходу, поэтому не могла видеть, как добивали Охотника.

Эйманы напали вместе. Сначала Халвард пытался взять контроль над нападавшими, то один, то другой замирал, не успев нанести удар, но чем дольше он был без медальона, тем меньше оставалось у него сил. Он тряхнул головой, словно отгоняя ненужное, и в него как злой дух вселился. Откуда ни возьмись, на арену прыгнул черный барс. Кафтан у Охотника тоже почернел от крови, и теперь две тени, бешено сверкая глазами, быстро двигались от одного эймана к другому, нанося удары, отбиваясь, не замечая ран. Упал с разорванным горлом Каскавела, не отразил удар в сердце Толай. Зорилла серьезно ранен и истекает кровью.

Но еще трое эйманов могут сражаться, а Халвард получил слишком много ран. Удары становится слабее, и наносит он их в слепую. А в следующий миг, меч выпадает из ослабевшей руки. Охотник, падает на одно колено. Старается сохранить равновесие.

— Какие же вы дураки, — шепчет он, зная, что на этот раз остальные эйманы его не слышат, а потом падает в песок.

Авиел тоже ранен — руку прокусил барс, потерявший силы вместе с Охотником. Но он подходит ближе, чтобы добить врага. Если эйма не разорвало, значит, и в Халварде теплится жизнь.

— Стой!

Авиел замер и недоуменно оглянулся. Тяжело дыша, к нему спешил Удаган.

— Его надо добить, — пояснил Каракар и снова занес меч.

— Нельзя! — Лев мягко, но настойчиво отодвинул отца от Охотника. Его эйм, вбежавший через врата Охотника следом за Удаганом, предостерегающе рыча защищал окровавленное тело от двоих других. — Нельзя его убивать. Отец, я все узнал в монастыре. Он держит наши жизни в своей руке. Если он умрет, почти все старше двадцати умрут.

— Шереш! — Кулик — самый молодой из нападавших — вытер со лба пот. — Ты точно это знаешь? Как ты можешь знать это точно?

— Мне сказали в монастыре, я верю, — горячо и убедительно говорил Удаган. — Но вы сами вспомните. Отец, Зорилла, — он повернулся к раненому, прислонившемуся к ограждению арены, — вы должны помнить. Ведь в прошлый раз, когда убили Фарея, умер кто-то? — Авиел в один миг вспомнил слова Крыса: "Я стал главой дома благодаря тебе". Почему он так сказал? — Когда ты убил Охотника двадцать лет назад, кто-то из эйманов умер? — потребовал Лев.

— Еж умер, Валлаби, — промолвил Авиел. — Еще кто-то из стариков. Это не может быть связано!

— Ты уверен?

— Его нельзя оставлять в живых, — возразил Рато-до-мато. — Он отомстит. Жестоко. Мы ведь для этого приготовили Щуа. Он должен стать Охотником.

— Нет! — выкрикнул мальчишка. — Я не хочу, — его трясло.

— Ты обещал! — резко выкрикнул Зив, но Удаган быстро повернул его к себе.

— Может, ты хочешь, Рато-до-мато? — предложил он.

— Нет, — нахмурился парень.

— Тогда зачем твоя крыска стащила медальон? — поинтересовался он жестче.

— Как стащила? — вскинулся Кулик.

— А что? Ты хотел стать Охотником? — уточнил Ле.

— Нет, — сник и этот.

— Отец, ты видишь, во что нас втянули? Им поручили взять медальон и отдать главе Дома. Они всего лишь борются за власть, — он снова повернулся к оставшимся в живых. — Если среди присутствующих нет желающих стать Охотником, я верну медальон Халварду. И буду драться с каждым, кто захочет мне помешать. Зив, отдай медальон.

Эйм-рато-до-мато, пушистая крыса с красивой светло-серой шерстью, вернулся к ногам Удагана, неся медальон. Тяжелая цепь волочилась за ним.

Лев опустился на землю, перевернул Халварда на спину, осторожно поддерживая за плечи. Он с хрипом вдохнул, чуть приоткрыл веки.

— Ты прав, — обратился к нему Удаган. — Мы дураки. Наивные, легко управляемые дураки. Прости, если сможешь, — он вложил медальон ему в ладонь, и сцепил пальцы своей огромной рукой.

Халвард тяжело дышал, с усилием открыл веки шире. Ощутив медальон, поднес к глазам, будто рассматривал. Изо рта вытекла струйка крови.

— Сейчас я тебя перевяжу, — заторопился Лев, но Охотник удержал его, легко коснувшись.

— Подожди, — звук вышел булькающим. Дрожащей рукой он вложил медальон обратно в ладонь Льва и накрыл своей рукой, а затем слабо усмехнулся. — Стань другим… если сможешь.

Сердце Удагана остановилось от ужаса.

— Нет! — выкрикнул он. — Только не я. Я должен вернуться. Она меня ждет. Халвард, пожалуйста…

Эйм-барс за его спиной взорвался, в очередной раз забрызгав присутствующих кровью. "Не отмыться", — подумал Лев. В глазах потемнело. Медальон жег ладонь, будто его раскалили в горне, но он так и не мог разжать пальцы. Эта боль помогала прийти в чувство. Он бережно положил тело Халварда на песок и выпрямился во весь рост.