Нет, это невозможно! Она больше не отпустит его одного. Никогда.

Илкер ложилась в постель не раньше, чем солнце опускалось за горизонт, и становилось так темно, что она не могла разглядеть дорогу. И сны были такими же черными. Илкер словно опускалась в чернильную бездну, и лежала там, пока ее не будили солнечные лучи.

Но лучше бы так и продолжалось, чем кошмары…

…Подобрав полы нижней рубашки, она мчалась по каменной мостовой так, что волосы развевались за спиной. Она не чувствовала холода, даже ступни не мерзли. Она не боялась встретить кого-то в городе. Боялась только одного: опоздать. А улицы, обычно просторные, сейчас, как нарочно, сужались, пугали тупиками, незнакомыми домами. Она снова и снова сворачивала, казалось, еще немного и она найдет путь, но снова сворачивала не туда.

Попав в очередной тупик, девушка в отчаянии прижалась к холодной стене и заплакала. Хотела разглядеть звезды, но не увидела ничего, кроме пугающих теней, пролетавших слишком быстро, чтобы быть облаками.

— Я не могу опоздать, не могу, — шептала она.

Ноги болели, пронзительный ветер забрался под рубашку, так что по коже пошел озноб. Надо было идти. Она с усилием оторвалась от стены, побрела обратно, отыскивая поворот, который привел ее в тупик. И внезапно вышла на знакомую улицу: в лунном свете было видно, что дома здесь ярко-желтого цвета, с изящной лепниной. Вот только никто в них давно не живет: окна пугают чернотой, кажется, оттуда на улицу ползет то самое зло, что летает над головой.

Но это уже не имело значения. Илкер вновь подобрала подол и помчалась вперед, туда, где улица выводила на площадь. Она не могла опоздать, не имела права.

Девушка выскочила на площадь, сделала еще несколько шагов и остановилась, как споткнулась: все же она слишком долго искала храм.

Величественное темно-синее здание взмывало вверх, подавляло своей громадой. Там на крыше тоже маячила тень, намного опасней, чем все, что она встречала до этого. Потому что притаилась. Потому что охотилась. Но Илкер не обратила на нее внимания. Самым страшным было другое — почти у самых колон она заметила знакомую фигуру в длинной куртке и нелепой широкополой шляпе. Ялмари уже поднялся по ступеням и сейчас, как она когда-то прижался к огромной колонне лбом, точно остужал жар.

— Нет! — закричала она так, что сорвала голос, и дальше уже захрипела. — Нет, ты не должен, не должен.

Он обернулся, нашел ее глазами. Илкер не знала, как она могла разглядеть это из такой дали, но она точно знала: он усмехнулся, грустно и устало.

А потом, не оглядываясь, пошел в храм. Девушка бросилась за ним, но огненный поток хлынул на нее с крыши, сжигая волосы и одежду, обугливая кожу…

Илкер села на кровати, жадно хватая ртом воздух. Тело пылало, прикосновение рубашки было неприятно, хотелось немедленно раздеться, но вместо этого она подбежала к окну и распахнула его, впуская свежий воздух.

Это был всего лишь дурной сон. Из-за жары. Сон и больше ничего.

Она уговаривала себя, вытирая с лица слезы, пролитые во сне, но на душе не становилось легче. Стало зябко, но она не закрыла окно, а залезла под одеяло, еще раз припомнила подробности видения. И испытала облегчение. Она ведь погибла там. Ее убил дракон. Спалил огнем. Это не страшно, совсем не страшно.

Жить без Ялмари намного страшнее.

16 уктубира, Чарпад, южная окраина Ногалы

— Что? — встревожилась Эвилел, как только Удаган открыл глаза.

— А почему ты не поищешь его магией? — в ответ поинтересовался он.

— Я не могу. Не знаю почему. Что-то предупреждает в душе, что не надо. Нельзя.

— Особое магическое чувство, присущее только женщинам, — с удовольствием кивнул Лев.

— Ты тоже не можешь его найти? — расспрашивала она, не обращая внимания на иронию. — Время истекает. У нас осталось два дня…

— Ты даже такие подробности знаешь? — поддел ее Удаган.

— Ты не веришь мне? — возмутилась девушка.

— Что ты! — деланно запротестовал эйман. — Если уж жених твой, князь этот драный верит тебе, мне и подавно…

— Не смей его оскорблять! — Эвилел мгновенно заледенела.

— Я не посмею, госпожа, — с грустной усмешкой Удаган дернул удила, направив верблюда на юг.

— Куда ты? — так же холодно поинтересовалась она.

— Эйм нашел его. Он в двух часах езды. До вечера доберемся, — сообщил Удаган, не оборачиваясь.

Местность постепенно менялась: они покидали Чарпад и приближались к Ногале. То и дело попадались каменистые холмы, похожие издали на разрушенные замки, но человек к ним никакого отношения не имел.

— Он рядом с одним из таких холмов, — объяснил Лев. — Я не подпускаю эйма близко. Люди не могут ему повредить, но вот магия… Я для нее уязвим, — девушка промолчала. — Дуешься? — поинтересовался он, искоса взглянув на нее. — А все-таки князь бы его не нашел.

— Ты ревнуешь, — сделала вывод Эвилел. — Ты ревнуешь, поэтому стараешься разозлить меня и унизить моего будущего мужа.

— Это не ревность, — возразил эйман. — Я прощаюсь с тобой. Как будто хороню. Было бы к кому ревновать. Вот если бы ты любила его… — он запнулся, затем заговорил тише. — Они ближе, чем я думал. Может, нам стоит пойти вдвоем? Боюсь, если она заметит наш караван, принц умрет.

Девушка размышляла недолго.

— Ахалия! — крикнула она звонко. — Разбейте лагерь. Дальше мы идем вдвоем.

— Но, госпожа… — попытался возразить монах.

— Если потребуется помощь, я призову вас. Это недалеко. Вы меня услышите и придете на помощь. Но надеюсь, этого не потребуется, — она повернулась ко Льву. — Там есть щивеаты?

— Нет, только отхи, — сообщил Удаган. — Но она выглядит слишком уж… красивой.

— Как был бабником… — фыркнула Эвилел, но мужчина прервал ее.

— Не начинай, Эвилел. Ты же знаешь, что я имею в виду.

— Знаю, — она повернулась к Ахалии. — Там только отхи. С ней я справлюсь. Ждите. Нам надо спешиться?

— Еще немного проедем. Хэй-хоп! — Лев пустил верблюда вскачь.

— Хэй-хоп! — крикнула девушка, догоняя его.

Примерно через четверть часа, Удаган спрыгнул на землю, чуть ли не на скаку, повернулся к девушке, чтобы помочь ей сойти, но она чуть раньше перевела верблюда на шаг и легко соскользнула вниз, не дожидаясь его помощи. Сделала вид, что не заметила сожалеющего взгляда.

— Куда теперь? — уточнила она.

— Туда, — показал он на один из холмов. — Оттуда мы увидим и клетку, в которой держат принца, и шатер отхи. И ты подскажешь, как нам спасти принца.

— Хорошо.

Они поднимались вверх, и Эвилел упорно игнорировала протянутую руку. Она была достаточно сильной, чтобы взойти самостоятельно и на более высокую гору. Развевающиеся брюки нисколько не мешали. Удаган, несмотря на высокий рост, ступал бесшумно и, хотя она не обращала на это внимания, был рядом, чтобы вовремя поддержать. Забравшись на вершину холма, они легли прямо на камни. Эвилел поморщилась, когда в живот впилось что-то острое. Лев тут же обеспокоился:

— Что?

Девушка передвинулась и сварливо отчитала:

— Все нормально. Перестань меня опекать, будто я беспомощный младенец, — всмотрелась вниз. — Клетку с принцем вижу, — заявила она. — Очень удобное место выбрала. Смотри, они, как на дне чаши, прикрыты холмами почти со всех сторон. Но я не могла использовать магию не поэтому. Я… по-прежнему не знаю, почему… Просто это опасно. Так что освободить его сможешь только ты. Я беру на себя отхи, а ты — принца. Вот только где она?

Полуобнаженная отхи внезапно появилась из-за холма с кинжалом в руках и помчалась к клетке. Если ее не остановить немедленно, принц будет мертв. Эвилел встала во весь рост, но прежде чем она сделала хоть что-то, отхи выбросила вперед пустую ладонь. Удаган не различил ни огненного шара, ни молний, но Эвилел швырнуло на землю так, что она скатилась бы вниз, если бы эйман не поймал ее. Хозяйка монастыря в его объятиях пыталась встать на ноги, но тело точно стало тряпичным, из носа потекла кровь. Отхи медленно шла к клетке, раскрытой ладонью словно бросая что-то в сторону Эвилел, не давая ей опомниться, чтобы применить магию.