Ллойд уже пришел в себя, вскочил, идет навстречу с мечом, но близко не подходит — знает, на что способен телохранитель королевы, даже если у него нет оружия.
— Ваше величество, — голос отца звучит глухо. — Я… не хотел оскорбить вас. Я уеду и никогда не появлюсь в Энгарне, если только вы пообещаете, что не будете обижать Эолин… королеву.
Да, лучше бы он назвал ее королевой, или "ее величеством", может, тогда бы Ллойд не взбесился. Но имя вырвалось и сказанного не вернешь.
— Конечно, ты не появишься, — король делает стремительный выпад.
Нательная рубашка порвана, хотя Мардан шагнул назад.
— Я прошу, ваше величество…
— Ты просишь?! — он наступает, но запинается на мгновение, заметив блеск глаз Мардана Полада. — Ты не человек, — констатирует он, опешив. — Мне надо было догадаться. Но это не страшно, у меня есть кое-что и для тебя.
Кинжал, который он выхватывает, в свете свечей блестит серебром.
— Не надо… — Мардан уже не просит, а угрожает, но Ллойд не замечает этого.
— Я убью тебя, — говорит он негромко. — А потом твоих ублюдков. В Энгарне не будет чудовищ. В моей семье их не будет.
Это он напрасно сказал. Кинжал — слабое оружие против меча. Одним движением отец ударяет по запястью короля, и кинжал выпадает из разжавшихся пальцев. Другим — пронзает горло Ллойда, так что он не успевает крикнуть, лишь оседает на пол, зажимая рану. Он смотрит на Мардана с ненавистью.
— Я предлагал тебе жизнь и долгое царствование, — Полад вытирает с меча кровь.
Ялмари тряхнуло, он сильнее вцепился в шерсть верблюда. Что это с ним? Нет, конечно, он не был там и не видел, как убили короля Ллойда. Но отец рассказывал, и Ялмари верил, что так все и было. Отец бы не убил его, если бы сыну и еще не родившейся дочери не угрожала опасность. Он и сейчас не предпримет ничего против Герарда, если только тот не ошибется, не сделает неправильный выбор, как сделал его король Ллойд. Если бы отец хотел убить Сорота — давно бы уже это сделал.
Он снова впадает в полудрему, и снова перед ним возникает Музыкальный салон. Да что это нынче он мерещится? Король Ллойд лежит на полу, зажимая окровавленными руками горло, но он уже мертв. Под головой огромное темное пятно, которое еще расползается. Отец подходит ближе, склоняется на королем… Нет, это не отец, это он сам подходит ближе и склоняется над королем, всматривается в его лицо…
Но это не король. И темное пятно на ковре вовсе не кровь, а разметавшиеся волосы. Это не Ллойд, это спит Илкер. Она так прекрасна во сне. Только почему она спит на полу? Надо перенести ее в спальню. Он собирается взять ее на руки и вздрагивает, прикасаясь к ледяной коже. Человек не может быть так холоден. Не может! Руки внезапно задрожали. Он отбрасывает ее волосы, чтобы пощупать пульс на шее и в ужасе отшатывается — даже в полумраке на белой шее выделяются кровавые раны. Полоски, которые могут оставить только зубы волка… Но этого не может быть.
И снова он приходит в себя и сквозь сжатые зубы втягивает воздух. Это кошмар. Ему плохо из-за недостатка воды, поэтому его преследуют кошмары. Надо тоже выпить воды. Вспомнить бы только, где фляга.
Он шарит в суме, и металл неожиданно обжигает пальцы холодом. Ледяная вода — что может быть лучше в пустыне? Он смеется, открывает флягу, и в рот льется искрящаяся на солнце струя воды. Холодная, чистая, со сладковатым привкусом. Он глотает ее жадно. На миг становится страшно, что вода закончится прежде, чем он напьется, но фляга будто бездонная, вода льется и льется, он пьет, но так и не может утолить жажду. Но он когда-нибудь напьется, ведь вода больше не закончится…
2 уктубира, Жанхот
"Она снова в Зале славы!" — Полад все больше раздражался, но продолжал путь. Он еще раз выслушает ее. Обвинения, упреки и что там она заготовила. Он должен выслушать их, пока кто-то не заметил муки совести королевы.
Мардан приоткрыл дверь. Эолин, прижав к груди кулаки, стояла возле портрета короля Ллойда и тихо плакала. Казалось, ее тело скрутила судорога. Он уверенно подошел ближе. Уже на пути сюда, он отдал приказ, чтобы никого не подпускали близко к этой комнате. Их никто не должен услышать. Он развернул женщину к себе, поднял ей подбородок, заглянул в глаза.
— Что случилось?
— Он умирает! — она бы крикнула, если горло не перехватило. — Я мать, я чувствую. Он умирает.
— Что ты такое несешь? — он прижал ее к себе.
Она зарыдала, потом вдруг обмякла, так что Полад еле успел ее поддержать, чтобы она не упала. Подхватил ее на руки, отнес на диванчик, посадил на колени, как маленькую девочку. У королевы явно случилась истерика, и он не знал, что делать: воды рядом нет. Дать ей пощечину, чтобы она пришла в себя?
Он сжал ее в объятиях так, что она не могла вдохнуть. Это привело ее в чувство, веки широко распахнулись. Тогда он ослабил объятия.
— Так, милая. Послушай меня. С ним все будет в порядке.
— Откуда ты знаешь? — всхлипнула она. — Когда ты от него последнее донесение получал?
— Давно. Ну и что? В Чарпад, знаешь ли, еще не поставили сигнальные башни. Мы долго не получим от него донесения, но это ни о чем не говорит. С ним все будет в порядке.
— Откуда ты знаешь? — вскрикнула она. — Откуда?
— Я отец, — усмехнулся он. — Я тоже кое-что чувствую. Все будет в порядке. Успокойся.
— Если бы ты только знал, — она спрятала лицо у него на груди. — Если бы ты только знал, как я боюсь, что он отомстит. Я бы все сделала, только чтобы с Ялмари все было в порядке.
— Ллойд отомстит? — уточнил Полад.
— Да! — рыдая, подтвердила она. — Он не должен был умирать. Он умер из-за меня. Я обманула его. Мне не надо было выходить за него замуж. Мне надо было уйти с тобой. И все было бы хорошо. Все было бы хорошо. Я всем сломала жизнь. И тебе, и детям, всем.
— Так, радость моя, ну-ка успокойся, — он снова сдавил ее, а потом отпустил, чтобы женщина могла вдохнуть. — Давай начнем с того, что никому ты жизнь не сломала. Все хорошо. У меня, Ялмари, Лин — все хорошо. Поняла? — королева с трудом кивнула. — И дальше все тоже будет хорошо. Поняла? Мы все преодолеем. Со всем справимся. Пока мы вместе мы со всем справимся. Поняла?
Она снова кивнула, всматриваясь в мужа. Медленно провела ладонью по бритому затылку.
— У меня два кошмара, — прошептала она. — Что я кого-то из вас потеряю. И что ты жалеешь о том, что встретил меня.
Он достал платок и осторожно промокнул слезы.
— Я не знаю, что будет дальше. Может, нам придется кого-то потерять. Но ты должна знать, что ты в этом не виновата. И никто не виноват. Такое случается и у самых лучших. Это жизнь. И второе. Самое главное. Я никогда не жалел, что полюбил тебя. Никогда. Веришь мне?
— Не знаю, — слабо улыбнулась она.
— Эй, — строго сдвинул он брови. — Кажется, ты сегодня не выучила урок?
— Выучила, — Эолин совсем успокоилась. — Я должна ответить: верю и всегда буду верить. Так?
— Так. Когда я слышу это, мне как-то спокойнее, — на глаза Эолин опять навернулись слезы, он вновь прижал ее к себе. — Все. Никаких слез. Успокойся и пойдем отсюда. Я бы очень хотел никогда больше тебя здесь не найти. Почему бы тебе сразу не прийти ко мне? Минуя Зал Славы. Может, попробуешь в следующий раз?
— Попробую, — она несколько раз глубоко вздохнула. — Я, наверно, ужасно выгляжу?
— Не то слово! — ухмыльнулся он.
— Эй, — возмутилась она. — Ты, наверно, тоже не выучил урок сегодня?
— Выучил, — заверил он. — Я должен ответить: что бы ни случилось, ты прекрасна для меня. Так?
— Так-то лучше. Но как я появлюсь в таком виде перед людьми?
— Тебе надо сразу пойти в спальню.
— Да?
— Да. И лечь спать. Никто тебя не потревожит. Даже я.
— Жаль, — опечалилась королева. — Если… ты что-то узнаешь о Ялмари. Пусть самое плохое… Ты скажешь мне?
— Скажу. Обещаю. Веришь мне?
— Да.
— Тогда иди, отдохни.
Когда он вновь остался наедине, спрятал лицо в ладонях. Королева Эолин так долго разыгрывала ледяную королеву, что почти обманула даже его. Кто бы мог подумать, что она так сильно переживает. И из-за чего! Из-за того, что Ллойд, мертвый Ллойд, каким-то образом отомстит. С одной стороны — гора с плеч. Она вовсе не жалеет о когда-то сделанном выборе, как он предполагал. С другой стороны избавить от этого страха перед возмездием, он ее не сможет. Просто не в его силах.
