Столы еще ломились едой и вином, когда начались танцы. Илкер тут же пошла в круг, но Ялмари не двинулся с места. Она вернулась, тянула за руку, уговаривала, но он не поддался, со смешком отнекивался. Девушка прекратила бесполезные попытки, вернулась в круг, сама наслаждаясь танцем. Но когда бы она ни взглянула на Ялмари, ловила его напряженный взгляд…

Начало смеркаться и, оглянувшись, Илкер заметила, что Ялмари надвинул шляпу. Значит, скоро им пора уходить. От последнего танца он не сможет отказаться! Подскочила к нему и прошептала на ухо.

— Потанцуй со мной один раз, а потом уйдем. Пожалуйста!

Он нехотя поднялся. Илкер увлекла его за собой.

— Это очень легко, вот увидишь!

Она сделала поворот, лукаво глядя на него через плечо, хлопнула в ладоши, еще раз повернулась. Скользила мимо него, едва касаясь одеждой… Девушка наслаждалась игрой: тем, что Ялмари так близко, но никто не посчитает это неприличным. Единственное, что огорчало — она не могла поймать его взгляд: он низко наклонял голову. Вдруг Ялмари обхватил ее локоть и повел за собой из толпы танцующих.

Илкер шла за ним и смеялась:

— Куда ты меня тащишь? Что случилось?

Он завел ее за дом. Увидев, что сарай приоткрыт, зашел туда. Прижал к себе.

— Ялмари, — прошептала она испуганно.

Он обнял ее так сильно, как никогда. Зашептал горячо, перемежая слова с поцелуями:

— Не бойся, не бойся, маленькая. Я тебя не обижу… Не бойся.

Илкер замерла в его объятиях. Пытаясь вдохнуть, запрокинула голову и оказалась под градом горячих поцелуев. Он с нежностью снова и снова целовал ее губы, шею, плечи. И в ней что-то сломалось, она не хотела больше сопротивляться…

…Ялмари резко отпустил ее, тяжело дыша, шагнул назад, сжав кулаки. Глаза закрыл — наверно, не хотел ее видеть. Девушка растерялась. Машинально поправила платье на груди. И тут же почувствовала себя испачканной. Как так получилось, что она разом забыла обо всех принципах? Если бы Ялмари сейчас не остановился… Ей хотелось спрятаться куда-нибудь, чтобы никто не видел, как ей стыдно. Илкер стала неслышно пробираться к выходу. Но лесник тут же преградил дорогу. Она отшатнулась.

— Я хочу уйти. Пожалуйста… — прошептала она.

— Илкер, не уходи. Прости меня. Ты ведь не сердишься? Я…

— Ялмари… — голос дрогнул. — Позволь мне уйти.

— Илкер… — он опустился перед ней на колени. — Пожалуйста, возьми мое кольцо, — попросил, доставая его из кармана в куртке. — Возьми сегодня, а завтра я познакомлю тебя с моими родителями. Я не могу ждать дольше.

— Ялмари? — Илкер взглянула на него — глаза лесника светились в темноте по-волчьи. Девушка уточнила радостно. — Ялмари, это правда? Ты познакомишь меня с твоими родителями?

— Да, — подтвердил он. — Завтра.

— Я люблю тебя, Ялмари, — она упала на колени рядом с ним.

Он слегка отстранил ее, взмолился:

— Илкер, мне очень трудно держать себя в руках. Пожалуйста, помоги мне! — он рассмеялся.

Девушка тут же вскочила.

— Пойдем! Лучшее средство, чтобы держать себя в руках — это быть на людях. Идем!

Он признал, что она совершенно права, но на людях им побыть не придется. Пора возвращаться во дворец, пока какой-нибудь пьяный шутник не сдернул с него шляпу. Им предстояла одинокая прогулка по ночному лесу.

Как только они покинули деревню, Илкер легко нашла, чем заполнить это время. Она честно решила помочь ему.

— Расскажи немного о себе, — попросила девушка. — Сейчас твои глаза светятся, и это немного пугает, потому что необычно, — Ялмари тут же надвинул шляпу, — но она запротестовала. — Нет-нет, пожалуйста! Я хочу привыкнуть, — Илкер не пошла дальше, пока он не снял головной убор. — Расскажи мне еще что-нибудь о себе, то, что не рассказывал еще, — попросила она. — Ты видишь этот мир иначе?

Ялмари взял ее за руку, девушка попробовала освободиться, но он не позволил.

— Не бойся, — попросил тихо. Ладонь крепкая и теплая придавала уверенности в темноте, и Илкер не стала сопротивляться. Он замедлил шаг, так хотелось продлить этот путь. Розовая луна, напоминавшая теперь половинку эльтайона, что висел у них на шее, почти не освещала тракт — ее силы не хватало. — Ты хочешь знать, как я вижу этот мир? Острее, чем человек. Для меня почти не существует непроглядной тьмы — даже сейчас, я могу различить маленькую птицу, если она сядет на дороге в лавге от нас. Я лучше слышу. Например, я различал шепот на свадьбе за нашими спинами, а ты не знаешь, о чем судачили твои подружки, — он грустно улыбнулся. — И конечно, запахи. Иногда острое обоняние спасает жизнь, и не только мою, — Ялмари вспомнил перепуганного графа ми Цагуца. Вряд ли бы он смог помочь дворянину, если бы не почуял разбойников издали. — Иногда мой нос становится проклятием: когда я иду по городу вдоль сточной канавы или когда ты так близко, что твой запах лишает меня остатков самообладания.

— Ты хочешь меня съесть? — хихикнула Илкер.

— Оборотни по крови в отличие от проклятых не едят сырое мясо, — напомнил он поучительным тоном, ничуть не обидевшись на вопрос. — Тем более человечину. Твоей жизни ничто не угрожает. К сожалению… или к счастью, ты пробуждаешь во мне совсем другие желания, — Ялмари старался не смотреть на нее, но почувствовал, что девушка все больше нервничает, и торопливо перевел разговор на другую тему. — Из-за запахов, получается, что я немного вижу прошлое. Если мы замолчим, ты сможешь различить звуки леса и понять, что происходит там: кто вышел на охоту, кого уже настигли когти, а кто предупреждает других об опасности. Но я вижу, что происходило здесь до того как пришли мы. Я чувствую запах лисы и знаю, что она стояла на дороге и принюхивалась, а затем перетащила лисят через дорогу. Когда я волк, все еще острее, — он всматривался в ее профиль.

— Я хотела бы увидеть, — прошептала девушка застенчиво и продолжила смелее. — Хотела бы увидеть тебя волком. Как ты обращаешься.

Ялмари умолк, все также не отводя от нее глаз.

— А я хотел услышать эти слова, — медленно проговорил он. — Когда-то так сказала мама моему отцу… Но это будет не сегодня. Мне кажется, будет лучше, если ты увидишь это днем.

Илкер с ним согласилась. Сегодня она будет привыкать к его желтым глазам. "Хорошо, что тетя никогда не узнает, кто на самом деле лесник, за которого я выхожу замуж. Она бы свалилась в обморок. А вот Ашбел был бы в восторге", — девушка улыбнулась своим мыслям…

…Ялмари постоял немного возле дворцовой лестницы. Илкер убежала внутрь так быстро, что они не успели наделать глупостей — так это называлось среди знати. Среди простолюдинов, которых они оба изображали, все было намного строже. Он уже собрался идти в домик лесничего, когда его окликнули негромко:

— Ваше высочество…

Он непроизвольно дернулся: "Не услышит ли Илкер?" — но он тут же успокоил себя: она, должно быть, уже в спальне.

— Что? — тихо откликнулся он.

— Вас искал господин Полад. Просил передать, что будет ждать до утра.

— Хорошо, — он поднялся по ступеням, миновал стоявшего в темноте солдата и вернулся во дворец.

Полад ждал в Большом кабинете. Подсвечник освещал только стол, заваленный бумагами. Кресло Полада и собеседника оставалось в тени. Телохранитель королевы стоял, складывая документы, будто собирался уходить.

— Надо же, — усмехнулся он при виде принца. — Я уже думал, что ты не появишься раньше утра.

— Это издевка? — поинтересовался Ялмари, опускаясь в кресло.

Полад тоже сел. Теперь их разделял стол.

— Не то чтобы издевка, — телохранитель сцепил пальцы в замок. — Но я знаю обо всем, что происходит во дворце.

— То есть ты шпионишь за мной? — Полад разглядел, как чуть сузились глаза Ялмари.

— Тебе это не нравится? — Мардан добродушно улыбнулся. — Я знал, что тебе это не понравится, поэтому… не следил. Но я, знаешь ли, не дурак. Я прекрасно представляю, что происходит между молодыми людьми, когда они проводят много времени наедине. А вы проводите вместе чудовищно много времени. Столько, сколько не положено проводить молодым людям, когда они еще не помолвлены.