— Спасибо, мой благодетель!

Хецрон не отнял руку, хотя промолвил снисходительно:

— Ну-ну, детка, не стоит право. Садись на скамейку.

Ранели быстро поднялась, мельком глянула на "благодетеля": не слишком старый, не слишком страшный. Словом, бывало и хуже. Тут же повернулась к окну:

— Какая у вас чудесная карета, граф! Я еще ни разу в жизни не ездила в такой!

Аристократ снисходительно улыбался ее наивности, девушка же наблюдала за людьми, желающими войти в город.

Свистнул кнут, карета поехала вперед под возгласы кучера:

— Дорогу графу Хецрону!

Вот мимо проплыл стражник, она заметила, как блеснул и угас камень в его руке. Отпрянула от окошка, наблюдая, как воин озадаченно вертит головой. Наконец мимо проплыли городские ворота. Вот она и в городе.

— Я могу дать работу у себя в доме, — предложил граф, стараясь заглянуть ей в глаза. — Ты хотела бы работать у меня?

— Конечно, Ваше сиятельство! — воскликнула Ранели, не оборачиваясь. Она высматривала удобное место, для того чтобы выйти. — Я обязательно воспользуюсь вашим щедрым приглашением… В следующий раз! — девушка быстро открыла дверцу, на ходу выпрыгнула на мостовую, обернулась к карете, расплылась в улыбке, помахала графу ручкой, и исчезла в узкой улочке.

Люди, видевшие побег Ранели испуганно ахнули, какой-то парень восторженно присвистнул. Из кареты послышался резкий раздраженный голос. "Интересно посмотреть, какое теперь у графа лицо", — девушка весело рассмеялась, подобрала юбку и помчалась — мало ли, вдруг граф пошлет кого-нибудь вдогонку.

Она еще несколько раз сворачивала, прежде чем остановиться передохнуть. Убедившись, что все прошло благополучно, приняла настолько благочестивый вид, насколько было в ее силах, и поинтересовалась у престарелой горожанки, как ей попасть в храм.

Около часа ходила Ранели по улицам, уворачиваясь от жадных рук праздно шатающихся горожан и весело огрызалась на шутки ремесленников. Наконец добралась до городской площади. В центре издалека чернело пятно от догоревшего костра. Ранели остановилась в недоумении: с каких это пор на площадях жгут костры?

— Что, испугалась, красавица? — раздался громовой голос над ухом, и грубая рука ухватила за талию. — Эх, какое зрелище ты пропустила! Вчера "волки" поймали оборотня — пытался пробраться в город. Сожгли в тот же день!

Ранели змеей выскользнула из рук бородатого мужика.

— Говорила маме, чтобы отпустила меня вчера! — беспечно хихикнула она. — Опять самое интересное из-за нее пропустила.

Девушка пересекла площадь, стараясь не смотреть на камни, испачканные углями — все, что осталось от одного из стаи. Может быть, она знала его… Губы по-прежнему были сложены в мечтательную улыбку, а сердце билось часто-часто, так что больно становилось от его ударов о ребра…

26 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт на расстоянии двух шавров пути от Жанхота, столицы Энгарна.

Ялмари уже направлялся к башне, когда встретил отряд, посланный на помощь. Полад ввел единую форму для своих людей: кожаный жилет, застегнутый на ряд пуговиц с воздушными петлями, закрывал бедра. Вокруг круглого выреза смутно белел в темноте отложной воротник холщовой рубахи. Широкие штаны заправили в мягкие кожаные сапоги выше колена. Передний край широкополой шляпы поднимался назад и вбок. Среди простонародья это считалось модным головным убором. Лесник привычным жестом надвинул на глаза шляпу. Ехавший впереди капитан "волков" — его узнавали по белому перу в шляпе — осадил коня рядом с ним и не спросил, а потребовал:

— Кто такой?

— Ялмари Онер.

— Лесник?

— Да.

— Где разбойники?

— Остались в степи, — Ялмари махнул за спину.

— Отпустили тебя? — капитан прищурился.

— Они не смогли возразить.

— А сколько их было?

— Семеро, — этот диалог напомнил Ялмари допрос, но капитан выполнял долг, и поэтому он ничем не выразил недовольство.

— И ты справился со всеми? — на этот раз он спросил, не ожидая ответа. — Интересно… — хмыкнул он. — Ладно, едем в башню, а утром посмотрим, что к чему.

Круглые сигнальные башни олицетворяли власть Полада, поскольку построили их по его приказу. Около шестнадцати тростей в диаметре и половины лавга в высоту — они являлись грандиозными сооружениями, хотя их ничем не украсили. Вход — узкая дверь, в которую всадник может проехать только согнувшись, а лошадь едва не отирала боками косяки. Окна — узкие крестообразные бойницы на разной высоте. На верхушке нет изящных машикулей, лишь дозорный путь с такими же строгими бойницами. Казалось, башни такие же, как Полад — грозное свидетельство мощи, ненавидящей жизнь, знающей только войну. Эта башня не предназначалась для жилья, там всегда темно и мрачно. "Волки" проводили там ночь, а днем рыскали по окрестностям, наводя порядок. Вилланы жаловали их больше чем знать, поскольку чаще сталкивались с разбойниками, но и они недолюбливали солдат. Ялмари знал, что "волки" никому не причиняли зла — любая жалоба на превышение полномочий расследовалась Поладом. Люди боялись "волков", как боялись всего нового, более сильного и непонятного.

Возле башни Ялмари разглядел карету: ее пришлось оставить снаружи за небольшой оградой. Отряд проехал внутрь: сначала капитан, потом Ялмари, за ним остальные солдаты. Редкие факелы на стенах внутри башни освещали земляной пол и стойла для лошадей — здесь нашли приют и лошади графа. Они тоже оставили своих коняг тут. После этого поднялись по витой лестнице, прилепленной к стене, на жилые этажи. Лесник шел за капитаном. Тот вроде бы уже и забыл о диковинном человеке, для спасения которого он напрасно прервал ужин.

В круглом обеденном зале, может, только чуть меньшим, чем вся башня, света не жалели. Обилие факелов и огонь каминов делали комнату почти уютной, не смотря на отсутствие ковров и картин. Их встретил аромат жареного мяса и картофеля. Длинные деревянные столы стояли постоянно, как в трактире, хотя даже в некоторых замках на окраине страны и у обедневших дворян столы до сих пор представляли собой временную мебель — доски ставили на козлы лишь для трапезы.

За одним столом сидели солдаты. Прибывшие с ним, тут же присоединились к товарищам. Послышались обычные в таких случаях грубые шутки, смех. Цагуц для позднего ужина выбрал место как можно дальше от них. Увидев Ялмари, он тут же поднялся:

— Вы живы! — с восторгом воскликнул он. — Как же я рад, что все обошлось. Прошу вас, сударь, присаживайтесь к нам за стол.

Лесник нерешительно постоял.

— Я благодарен вам, граф, но мне кажется…

— Пожалуйста, сударь, — он просил, забыв о том, что по положению должен приказывать. — Мы обязаны вам жизнью. И более того… честью! Вы очень огорчите нас, если откажетесь отужинать с нами.

Цагуц чувствовал себя очень неуютно, как будто из одной неприятности попал в другую. Ему требовалась хоть какая-нибудь поддержка… Ялмари обреченно направился к нему. Сев за стол, лесник в замешательстве посмотрел на вилку и нож, с которыми ловко управлялся граф, разрезая куски мяса на тарелке. Жена графа выглядела усталой и явно больше всего мечтала, чтобы ее оставили в покое, и она могла вдоволь наплакаться. Но тем не менее, она заметила сомнения спасителя.

— Не смущайтесь, кушайте так, как привыкли. Это ничего…

Он благодарно кивнул и, положив на тарелку несколько картофелин и куски мяса, стал есть руками. Теперь он мог рассмотреть тех, кого случайно спас. Цагуц ел с таким достоинством, будто присутствовал на королевском приеме. Острая седая бородка вызывающе торчала вверх, жидкие волосы на голове он успел аккуратно уложить. Вот только потертый сюртук, да старые перстни на руках, один из которых лишился камня, громко кричали о том, что все это позерство, попытка сохранить достоинство и в нищете. "Интересно, зачем он ехал в столицу, если даже кучера пришлось нанимать в соседнем городе да еще и самого дешевого, раз он оказался разбойником?" — Ялмари перевел взгляд на графиню. Сорокалетняя женщина еще сохранила красоту — может быть, граф берег ее, а может, дела пошли плохо не так давно. Она сочетала в себе два важных качества: мужество и вежливую доброжелательность, поэтому лесник невольно проникся уважением к ней. Представил горничную леди Асгат. Почему-то казалось, Илкер тоже такая. Было в этой девушке что-то от настоящей леди — прекрасные манеры, сочетавшиеся с внутренней красотой. "Как она встретит меня? Жаль не смог проститься с ней перед отъездом…" Исподволь Ялмари поглядывал на жену Цагуца, сравнивая ее с Илкер. Пожалуй, девушка не хуже бы смотрелась в роли жены аристократа.