Пайлун, которую она утешала в печали, не проявила никакого сочувствия. Илкер по доброте душевной поделилась горем: Ялмари исчез, а та развеселилась от этого известия:

— Подумаешь! У тебя будет жених в сто раз лучше. А Ялмари этот — сдвинутый немного.

Слова неприятно задели. Лесник очень ей нравился. Впервые в жизни парень не пугал, не вызывал неприятных ощущений. До остальных дотрагиваться противно было. Неужели Пайлун не заметила, какой он замечательный? Может, она завидует?

Это отдалило от подруги. Она замкнулась в себе, машинально выполняя поручения принцессы. И хотя упрекнуть ее ни в чем не могли: она трудилась добросовестно, словно отрабатывая все дни беззаботной жизни, все же Илкер замечала, что принцесса смотрит на нее с необычным выражением на лице: то ли неодобрительно, то ли с сожалением, то ли вообще с подозрением. Но девушке не хотелось вникать в настроения ее высочества. Если бы ей сообщили, что она уволена, она бы, наверное, не расстроилась сильно. Перемены в жизни помогли бы скорее забыть Ялмари.

Вечером принцесса позвала Илкер к себе в спальню. Когда дверь в комнату горничных закрылась, Эолин взглянула на смиренно опустившую лицо Илкер.

— У тебя есть красивое платье? — поинтересовалась она.

Горничная недоуменно подняла взгляд.

— Да, госпожа.

— Принеси, я посмотрю, — скомандовала Эолин.

Когда Илкер вернулась с любимым, небесно-голубым платьем в руках, принцесса критически осмотрела его, потом горничную.

— Мы с тобой одинакового телосложения. Тебе должно подойти мое платье. Почему ты носишь голубое? К твоим волосам должно подойти золотистое.

Ничего непонимающая Илкер смотрела, как Эолин исчезла в гардеробе, и вскоре вынесла оттуда платье, которое по ее мнению подходило.

— Примерь, — тоном, не допускающим возражения, приказала она. — Нет, не выходи отсюда. Зайди в гардероб, если ты так стесняешься. Или тебе нужна помощь?

— Нет-нет, я справлюсь, — заверила Илкер, отметив про себя, что за пять лет уже научилась одеваться без горничных.

Вскоре она предстала перед принцессой в новом наряде. Эффект она произвела не тот, на который рассчитывала Эолин. Илкер раньше сообразила, что хотя они одинакового роста, но грудь у принцессы пышнее, а бедра шире. Платье с господского плеча болталось на Илкер как на вешалке, лишь в талии плотно облегая фигуру.

— Н-да, — обронила принцесса. — А если еще утянуть? — она бесцеремонно повернула девушку и дернула за шнуровку.

Стало немного лучше, но все же на груди платье пузырилось.

— Может, подложить туда что-нибудь? — пробормотала Эолин. Но Илкер протестующе отпрянула и принцесса, задумавшись, закусила большой палец. Затем нашла нужным сообщить. — Помнишь, я говорила тебе, что могу потребовать странных вещей, которых обычно у горничных не просят? — Илкер неуверенно кивнула. По правде говоря, она уже забыла о том разговоре и жила в уверенности, что госпожа пошутила. — Так вот сегодня настал такой день. Ты пойдешь со мной на королевский ужин в кругу семьи. Хочешь поужинать с королевой?

От этого известия Илкер онемела. Она вглядывалась в принцессу, надеясь, что та рассмеется, показывая, что не стоит всерьез воспринимать ее слова. Но губы Эолин не дрогнули.

— Можешь не благодарить. Я вот размышляю, — сухо продолжила она, — что тебе лучше надеть: мое платье или твое голубое?

— Госпожа, вы шутите, — почти со слезами выговорила Илкер.

— Ничуть! Не ожидала, что ты расстроишься. Я, кажется, не требую от тебя ничего невозможного. Только поужинать со мной. Что тебя смущает?

— Но ваше высочество! — Илкер умоляюще сложила руки.

— Любая горничная сочла бы такое приглашение за великую честь. Так что хватит киснуть, скажи, что ты наденешь. Если это платье, то надо что-то подложить, чтобы на груди не топорщилось.

— Я надену свое, — безжизненно пролепетала Илкер.

— Тогда скорей переодевайся. Мы опаздываем.

Вскоре они шли по галерее, ведущей в небольшую столовую, где королева предпочитала ужинать с детьми. Часто она отпускала слуг, так что семейные трапезы оставались тайной за семью печатями для всего Энгарна. Никто не знал, о чем там говорили.

"Это что же, — растерянно соображала Илкер, еле поспевая за торопящейся принцессой, — я увижу принца? Зачем она все это задумала? Чего она хочет?" Беспокоило одно: не решила ли Эолин, что Илкер подходящая кандидатура на роль любовницы принца?

Когда принцесса распахнула двери столовой, Илкер задыхалась, но не от быстрой ходьбы, а от волнения. Столовую освещала небольшая хрустальная люстра, которая располагалась точно над центром стола, так что стены комнаты терялись во мраке, и Илкер не смогла рассмотреть, каков интерьер в этой комнате дворца.

К ее облечению за небольшим, красиво накрытым столом, сидела одна королева. Впервые девушка могла видеть эту женщину так близко. Холодный взгляд скользнул по принцессе. Губы уже сложились, чтобы выразить недовольство дочерью, но, заметив прислугу, окаменели. В глазах застыл вопрос.

Эолин подлетела к стулу по правую руку от матери:

— Мама! Сегодня мы будем ужинать вместе с моей горничной. Ее зовут Илкер, — повернулась к девушке. — Не смущайся, проходи. Сядешь рядом со мной.

Из темноты за троном неожиданно появился человек, он пододвинул стул с высокой спинкой, помогая принцессе сесть.

Илкер взирала на него с благоговейным ужасом: Полад обслуживал королевскую семью за ужином. Этого она даже предположить не могла. Выходит, он ни на мгновение не выпускает королеву из вида. Пристально посмотрев на девушку, Полад вдруг подмигнул и занял место позади стула королевы. От этого подмигивания, Илкер стало так плохо, что она побоялась, как бы ее не стошнило. Девушка нерешительно стояла рядом с принцессой. Надеясь, что этот кошмар закончится, и ее отправят обратно.

Королева с досадой скривилась, но и с этой гримасой не потеряла привлекательности:

— Эолин. Я не хочу оскорблять эту девушку… Но зачем ты ее привела? Мне кажется, тебе надо заняться чем-то серьезным, чтобы перестать шокировать окружающих, — она взглянула на Илкер. Из-за спины раздалось покашливание.

— Ваше Величество, — Полад по-прежнему находился в тени. Илкер могла смутно различить лишь кожаный жилет. — Осмелюсь предположить, что если ее высочество привела сюда горничную, для этого могут быть веские основания.

— Да? И какие? — королева чуть повернулась в сторону верного слуги, но ответом опять стало покашливание. Почему-то Илкер казалось, что за ним Полад старательно скрывает смех.

— Веские, мама, веские, — со значением проговорила Эолин. — Ты разве не слышала, что сказал Мардан?

— Хорошо, — смирилась королева. — Садись, э-э-э, милая, — она уже забыла, как зовут девушку.

— Илкер, — напомнила принцесса. — Очень красивое имя.

Горничная хотела сесть, но не успела. В одно мгновение Полад оказался рядом и отодвинул ей стул точно так же, как принцессе.

— Садитесь, леди.

Илкер вспыхнула. Опять казалось, что этот страшный человек знает абсолютно все и поэтому называет "леди", а вовсе не для того чтобы смутить.

Она села за стол. Полад встал позади королевы, но та сморщилась:

— Мардан, не мельтеши у меня за спиной, пожалуйста. Если уж горничная ест с нами, ты тем более можешь сесть за стол.

— Спасибо, ваше величество, — он почтительно склонился и сел за стол напротив Илкер. Краешек губы насмешливо дрогнул, когда он поймал взгляд девушки. Почему-то это ужасно возмутило. Да что же это происходит? Это что новая забава у господ — издеваться над слугами? Возмущение убило страх: Илкер выпрямилась, расправила плечи. Посмотрела на Полада с вызовом. Тот одобрительно кивнул.

— Я прочту молитву, — объявила королева, с подозрением осмотрев всех присутствующих. Она закрыла глаза. Илкер последовала ее примеру. — Эль-Элион, заботящийся обо всем сущем. Благослови пищу, которую Ты дал нам и дай пищу тем, у кого ее нет. Да будет так. Ешьте, — добавила она без паузы. — Почти все остыло.