— Не знаю, что тебе рассказать, — девушка обхватила себя руками. — В моей жизни происходило не очень много веселого.

— По тебе не скажешь. С тобой так легко.

— Такой была моя мама. Отец всегда говорил, что я на нее похожа. В жизни много печального, но если постоянно об этом размышлять, можно упустить то прекрасное, что дает Эль-Элион. Он все дает по силам. Ты заметил? Ровно столько, сколько можно перенести. После радости приходит печаль, которая снова сменяется радостью. Наверно, так надо. Наверно, мы не смогли бы по-настоящему оценить счастья, если бы не грустили до этого. Как ты считаешь?

Он отозвался не сразу.

— Я размышлял об этом, — наконец заговорил он. — И я не совсем согласен. Есть люди, которых горе сломило. Выходит, не всем по силам. А кроме того… Мне кажется, что человек должен быть всегда счастлив. Он создан для этого — для такого счастья, которое не заканчивается. И то, что сейчас все иначе… Ты ведь знаешь о восстании духов, — он хотел продолжить, но оборвал себя. — Кажется, я сейчас залезу в богословские дебри, — рассмеялся он.

Илкер тоже улыбнулась, с удивлением глядя на него:

— Ты очень странный лесник, — заметила она. — Иногда такой простой, словно я вижу тебя до донышка. Иногда такой сложный, что кажусь себе круглой дурой, — Ялмари обреченно закрыл глаза рукой. — Но кроме отца я еще не встречала человека, с которым мне было бы так интересно.

— У меня очень похожие чувства, — заметил он, смеясь. — Могу повторить все слово в слово. И еще, мне кажется, я не встречал другой горничной, которая бы настолько не вписывалась в этот дворец. Ты здесь что-то инородное, и я…

— Хватит! — категорически прервала Илкер. — Раз разговор о веселом у нас не получился, давай поговорим о политике. Как ты полагаешь, королева любит Полада?

— Что? — изумился Ялмари и сдвинул брови. — Извини, но это не обсуждается.

— Почему?

— Потому что я не люблю передавать чужие сплетни.

— Я прошу тебя сказать твое мнение.

— Нет, — он смотрел очень серьезно. — Я не буду говорить на эту тему. Извини.

Илкер неверяще взглянула на него. Она и предположить не могла, что Ялмари может быть таким непреклонным. Сразу стало неуютно в беседке. Захотелось уйти домой.

— Не огорчайся, пожалуйста, — взгляд Ялмари стал тревожным.

— Я не… я не должна огорчаться. Ты ведь имеешь право говорить или молчать…

— Ты не должна, но ты огорчилась. Да?

— Да, — вынужденно согласилась она. — Ты знаешь, я спросила, потому что… Ничего, что я скажу? Ты можешь не отвечать, если не захочешь, — она выжидающе посматривала на него, пока он не дал согласие. — Отец с детства привил мне любовь к истории. Я с восторгом читала о королеве Эолин. Ее жизнь похожа на рыцарский роман. Ее прятали в семье небогатого графа в Лейне. Она вернулась домой, минуя множество опасностей, чтобы опять принять трон. Она победила врагов и вышла замуж, чтобы вскоре вновь остаться одной. Я гордилась королевой, играла в нее и сочиняла о ней пьесы. И вот теперь, когда я повзрослела, я почувствовала, как же она несчастна. Что видела она в жизни? Родителей потеряла только родившись. До двадцати лет в изгнании. Наконец, вроде бы жизнь наладилась — получила корону, вышла замуж, родила сына… И тут любимый муж погибает. Ей ведь тогда было всего двадцать четыре! Представляешь? Чуть старше меня. С тех пор всегда одна… Я только поэтому спросила. Меня мучает вопрос: она всю жизнь тоскует по мужу или все же счастлива хоть немного? Хоть чуть-чуть, украдкой…

Ялмари откликнулся не сразу.

— Знаешь, есть две категории людей. Одни всегда несчастны — такие живут и думают: вдруг случится то или это, и я все потеряю? Другие умеют хранить если не счастье, то покой. Они говорят: надо ценить то, что есть. Мне кажется, королева именно такая. Она потеряла мужа, но у нее есть дети. Это тоже счастье, разве нет?

— Да, — согласилась Илкер. — Хотя, я говорила о другом, — она грустно улыбнулась. — Расскажи мне о принце. Какой он?

— Что именно ты хочешь знать? — девушка чувствовала, что он напрягся.

Илкер сложила руки на коленях.

— Правда, что он… не совсем в себе. Или это опять сплетни?

Ялмари погладил подбородок. Он тщательно подбирал слова. Илкер чувствовала, что когда речь заходит о королевской семье, лесник переставал быть самим собой. Он уже не отвечал легко то, что думает, а словно боялся сказать лишнее. Неужели он вправду считал, что она может передать его слова кому-нибудь из тайной полиции?

— Скорее всего, да, — наконец услышала Илкер.

— Ты лучше ничего не отвечай, чем так, — промолвила она. — Я не люблю такие ответы. Или "да", или "нет". А что значит "скорее всего"? То, что это тоже запретная тема для тебя?

— Скажем так: не очень приятная, — неохотно признался Ялмари. — Хорошо… — он на мгновение закусил губу. — Мне кажется… я уверен, что он не совсем в себе.

— И в чем это проявляется?

— Ты же понимаешь, какими должны быть принцы. Примерно такими, как лорд Сорот. Всегда на виду. Образец элегантности и изысканных манер. Прекрасно танцует, победитель рыцарских турниров, покоритель женских сердец. А принц… его толком и не видит никто. Словно скрывается от всех. Даже в государственных делах не принимает участия, а ведь матери нужна его помощь, хоть он всего лишь принц крови1.

1 Титул "принц крови" или "принцесса крови" в Энгарне имеют сыновья королевы и младшие дочери, то есть те, кто не наследует трон.

Единственное, что он делает из того, что достойно его положения — охотится. Так и это он делает неправильно. Вместо королевской охоты… Ты же знаешь, как это происходит? Толпы придворных, дамы в прекрасных нарядах, трубы гремят на весь лес, собаки лают, кони в мыле… Нет, принц вместо этого в одиночку уйдет в лес с утра. Бродит там целый день, вечером притащит оленя, скучно кинет его — разделывайте, мол, и в библиотеку за книжки. Читатель, — в последнее слово он вложил столько презрения, словно сплюнул.

— Ты действительно считаешь, что если человек любит читать, то он душевно больной и достоин презрения? — сделала большие глаза Илкер. — Слушай, мне кажется, я разговариваю не с тобой. А что тогда ты скажешь обо мне? Я тоже люблю одиночество и люблю читать. Я тоже, по-твоему, больная?

— Илкер! — укоризненно воскликнул лесник.

— Я не ожидала от тебя такого, — девушка встала. — Принц любит одиночество. Любит книги. За это вся страна твердит, что он сумасшедший? За то, что он хочет быть самим собой, а не выставляться, как некоторые, напоказ?

— Илкер, ты что уходишь? — он тоже поднялся. — Вот уж не думал, что из-за принца мы поссоримся. Пожалуйста, не уходи. Давай не будем о нем.

— Мне кажется, ты завидуешь ему, — девушка, собиравшаяся сбежать по ступенькам, снова повернулась к леснику, будто желала все высказать до конца.

— Завидую? Да объясни мне, чему я должен завидовать? — Ялмари не на шутку завелся. — Тому, что для всех незамужних девушек страны от четырнадцати до сорока четырех предел мечтаний выйти замуж за принца? Это притом, что за глаза все, говоря о нем, крутят пальцем у виска? Я должен завидовать тому, что все влюбляются в слово "принц" и им плевать каков он на самом деле?

Они стояли в беседке друг напротив друга и впервые всерьез ссорились

— Ялмари, что с тобой? — Илкер смягчилась. Лесник отвернулся. Тут она догадалась и ахнула. — Ялмари… Тебя бросила девушка? — он дернулся и кивнул. — Из-за принца?

Он приглядывался к ней, словно размышлял, стоит ли говорить правду. Затем все же произнес:

— Не совсем. Я сам ее бросил. Когда я общался с ней, то заметил, что принц интересует ее гораздо больше чем я. Когда понял это, сказал "прощай"…

— Прости. Я не хотела тебя огорчить, — вид у Илкер был до крайности виноватый. — Я не такая, Ялмари, правда. Я никогда не мечтала выйти замуж за принца. И я не буду говорить о том, что тебе не нравится. Ялмари…