- Жор, тыпрямо, как лето!
- В смысле? -не понял я.
- Ну,расцветаешь каждый день...
- От такой жеи слышу! - рассмеялся я и потащил девчонку в прохладную глубину.
«Зернышки» комне привыкли очень быстро. Никто уже не пытался величать меня на «Вы», а звалипо-простецки - Жора, и относились как к старшему брату. Я поражал их своимиподвигами, умением классно нырять и плавать, познаниями в арабском языке илюбовью к приколам. Все считали за большую честь получить работу рядом со мнойи даже сесть поближе за трапезой. Скажу вам честно, ребята, эта неделя даласьмне все-таки тяжеловато. Под конец этих пространных летних денечков я такуставал, что, забравшись в свою палатку, моментально отрубался, частенько неразуваясь и не раздеваясь, не зная даже, где и как я примостился... Снов почтине стало. Короткая ночь пролетала быстро, и перед самым ухом вновь раздавалсяпротивный голос с мобильника: «Подъем, обжора! Вставай, лежебока! 45 секунд - времяпошло! Динь-динь- динь...» И заново... Как он меня доставал! Но, делать былонечего... Протирая слипшиеся глаза, я выползал из палатки и зевал, слегка ежасьот утренней прохлады. Однако, увидев идущую по лагерю старосту, я тут жевставал на ноги, заправлялся и... принимал бодрый вид. Она подходила, улыбаласьи спрашивала:
- Проснулся?
- А как же! -парировал я.
- А я ужподумала, не впал ли мой Георгий в летнюю спячку... Тогда будить придется.
Я никогда несердился на такие шуточки, а, наоборот, был очень рад видеть Пашку и говорить сней о чем угодно, ведь кроме этих утренних минут у нас больше не оставалосьвремени побыть хоть немножко вместе. Я очень дорожил этим предподъемнымвременем, и поэтому заставлял себя вставать пораньше, как бы тяжело это нидавалось. Теперь скажу немного о делах. Меня назначили бригадиром на «храмовыхработах». Брат Феодор считался нашим старшим мастером, а отец Григорий, сталобыть, являлся начальником стройки. Все тылы находились под надежной опекойЛюдмилы Степановны. Пашка руководила девчонками, а я мальчишками, и у меняработников было на две души побольше. Хотя, надо признать, все девчонки тожестремились потрудиться под началом Жорки-Обжорки. Я брался за любое дело скакой-то фанатичной бесшабашностью. Как говорится, сила есть... А ума-то внаших делах пока особо и не требовалось. Я пер напролом и увлекал за собойребятню. Они хоть и уставали, но, видя мои азарт и неутомимость и не желаяпоказаться друг дружке слабаками, упирались из последних сил. Частенько япревращал работу в игру. Например, предстояло нам вырубить заросли высоченногобурьяна. Я объявлял своей дружине, что перед нами, мол, стоит армиябасурманская, которая прет на нас несметною силою, чтобы не допустить нас кхраму Божию и лишить народ силы святыни христианской, и предлагал датьдостойный отпор колыхающейся нечисти. Мы разбирали «оружие» - палки да прутья -и с криками: «Ах, вы, басурмане проклятые, отведайте силушки богатырской!»[5]устремлялись в атаку. Жгучий и колючий бурьян так и ложился под наши ноги,точно работали не наши руки, а мощная сенокосилка. Конечно, в процессе такойборьбы случались и раны - синяки да царапины, и крапивные ожоги, но моимальчишки все это переносили стоически.
Батюшкавздыхал:
- Ну,ребятушки, нельзя же так быстро-то, устанете сильнее!
- Ничего! -бодро отвечали мы и дожимали противника.
А вот колючиекусты представлялись мною уже как коварные драконы, змеи-горынычи. С ними ивпрямь мороки было побольше, но «зернышки» одолели и их...
И вот такполучилось, что благодаря всем нашим стараниям и упорству вторая смена лагерявыполнила возложенные на нее обязанности всего за одну неделю! Мы снесли весьбурьян, окружавший храм, выкорчевали сухие и лишние кусты и деревца, убралимусор с прилегающей территории и даже подготовили площадки и навесы длястроительных материалов. А под конец еще прошлись и по дороге, ведущей к селу,и завалили щебнем и битым кирпичом все ямы и колдобины. Храм сразупреобразился. Его вновь стало видно далеко-далеко...
Одно огорчало,убрав мусорное покрывало, мы невольно обнажили все раны и язвы, нанесенныезданию безбожными временами: разбитую колокольню, отсутствие крестов,обшарпанные грязные стены, мрачное зияние дверных и оконных проемов, сгнившийпол, закопченные, исписанные внутренности, разобранную кровлю... Видя все это,мы понимали, что, хоть и славно поработали, но сделали еще так мало... Ведьзакрытый 70 лет храм нельзя возродить за неделю. Потребуется еще много и многовремени, сил и средств, чтобы над окрестными лугами и лесами вновь загудел пронзительныйзвон колоколов и солнце отразилось бы на золоте куполов...
Ко всемусказанному хочу еще добавить, что «зернышкам» весьма активно помогали местныепацаны, частенько захаживавшие на гору и привлеченные нашими сражениями сзарослями.
Батюшка осталсяочень доволен нашей работой. Он объявил благодарность нам и Людмиле Степановнеи стал уже подумывать о начале ремонтно-восстановительных дел. Все-таки былоприятно осознавать, что именно мы, маленькие «зернышки», первые проложилидорогу к поруганному храму Преображения Господня! И, даст Бог, он скоропреобразится и засияет опять всей своей былой славой... Ответственность передтаким великим делом придавала нам новых сил и порывов. Брат Феодор трудилсявместе с нами, а иногда на целый день пропадал где-то. Говорили, что онпосещает и другие храмы в округе, как порушенные, так и действующие. Его никтоне стеснял в своих действиях, не упрекал, не контролировал, не требовал отчета.Распорядок дня в нашем лагере он строго соблюдал, по мере возможностей принималучастие в различных мероприятиях, ел мало, отказывался от мясного и молочного,порой уходил в лес помолиться. За всю неделю мы с ним поговорили всего лишьодин раз. Вот как это вышло.
Однажды братФеодор задержался в храме, отмывая на стене какую-то старую роспись. Меняпослали позвать его.
- Брат Феодор,идемте обедать! Все уже ждут! - весело крикнул я, войдя в полутемный храм.
Монах бросилтряпку в ведерко, быстро вытер руки о полу своего черного одеяния и вышел. Покашли, он вдруг обнял меня за плечи и сказал:
- Крепкий ты,брат Георгий! Из тебя хороший батюшка выйдет...
Я улыбнулся.Такая мысль еще никогда не приходила мне в голову.
- А не боишьсяты, Георгий, что вот вы все тут восстановите, а придут другие и разрушат вашитруды? - продолжал брат Феодор.
- Нет, небоюсь!
- Отчего же?
- Потому чтоверу нашу православную никто никогда не разрушит! Сколько вот уже били и давилиее, а вот она живет и опять возрождается. Так всегда будет! Потому и надо что-тоделать для того, чтобы она жила в людях. С нами Бог, и что нам сделает злойчеловек? Да ведь и каждый из нас - это маленький храм Божий! Всех не порушишь,так ведь?
- Эге... -как-то неопределенно вздохнул брат Феодор и опять усмехнулся своей отрешеннойулыбочкой.
** *
И вот наступило12 июня - День России[6].За хорошую работу Людмила Степановна объявила этот день для нас выходным. Можнобыло играть, веселиться, купаться, гулять, сколько душе угодно! К тому же всенаметили сходить утром в ближайший лес за ранними грибочками, разными тамопятами, опятами-сластушками да говорушками. Загорелый Петька сказывал, чтовидел уже и свинушки, да и земляника кой-где начинала потихоньку буреть.Зарядку, по случаю выходного, отменили и разрешили поспать до 8 часов. Тогда я,кажется, впервые выспался по-настоящему. После завтрака подняли флаг, накотором закрепили еще и флажок России. Людмила Степановна торжественнопрочитала молитву о спасении России. После праздничной линейки «зернышки» пошлисобираться в лес по грибы. Однако этим нашим планам не суждено было состояться.Внезапно из села нагрянул народ: мужики и бабы, ребятишки, богомольныестарушки. Они откликнулись на призыв отца Григория помочь в ремонте храма ипоэтому решили выходной день встретить полезным трудом на благо всеобщегоспасения. Пригнали большой грузовик с досками. Мужики стали возводитьстроительные леса. Им помогали батюшка и брат Феодор. Работа закипела дружно.Девчонки и женщины принялись хлопотать над большим праздничным обедом для всех,так как местные принесли много всяческих вкусностей: молочка, творожку, яичек,рыбки, меда, муки, ранних овощей и зелени, мяса для шашлыков и борща. Карусельзавертелась нешуточная. Тут уж было не до грибочков. «Зернышки» решили отложитьвыходной до завтра и тоже присоединись ко взрослым труженикам. Нам поставили задачу:убрать из храма остатки сгнившего пола. Работалось весело, радостно и спокойно.Правда, меня огорчало лишь одно обстоятельство: я до самого обеда, намеченногона 2-3 часа пополудни, не мог видеть Пашку. Она хлопотала на кухне, а мы,пацаны, таскали из храма гнилые доски и швыряли их в кузов стоявшего рядомгрузовика. И все же девчонка сама пришла проведать нас! Ближе к полуднюстароста появилась в храме, держа в руках ведерко с родниковой водой иберестяной ковшик для питья. Радостные, мы кинулись утолять жажду. Пашкаглядела на нас и весело посмеивалась. И тут вдруг раздался вопль Петьки-кучера:
