- Боюсь - небоюсь, какая разница! Что толку мне побить его... Мы все тут повязаны однойцепью. Подельников, как и родных, не выбирают. Нам и дальше жить вместе, может,и умирать... Братки, одно слово... Каждому надо выполнять свои обязанности,таков закон банды...

- А вотзнаете, Слон, вы мне почему-то напоминаете святого Моисея Мурина! - веселопроизнесла Пашка.

- Опятьсвятого! - недовольно хмыкнул охранник и поглядел на командирские часы.

- Нет, выпослушайте! У вас много схожего! - не отставала Пашка. - Моисей в молодости былрабом у одного знатного человека... Он тоже имел большой рост и суровый нрав,да и силищу огромную. И вот однажды он убил человека. За это хозяин прогнал егоиз своего дома. Деваться Моисею было некуда и он пристал к шайке местныхразбойников. Там он был сильнее и страшнее всех, и бандиты сделали его своимглаварем. И стали они промышлять разбойным промыслом. Но по великой милостиБожьей Моисей раскаялся и ушел в один из пустынных монастырей. Здесь он долгоплакал, прося принять его в число братии. Так Мурин стал монахом.

- Он что,еврей был, Моисей твой? - недовольно хмыкнул Слон.

- Почемуеврей? - непонимающе переспросила Пашка. - Он в Египте жил...

- А-а! -как-то безразлично протянул охранник.

- Нет, выпослушайте, что дальше-то было! Однажды, когда Моисей молился в своей келии, нанего напали четыре разбойника из его же бывшей шайки. Он не стерпел такойнаглости, связал их всех, взвалил себе на плечи и, как охапку дров, принес вмонастырь.

- Ого! -невольно присвистнул я. - Круто!

- Там Моисейстал расспрашивать у старцев, что сделать с разбойниками? Старцы велелиотпустить их. Когда же разбойники узнали, кто взял их, и что он их пощадил, тотоже решили стать монахами. Весть о подвигах Моисея Мурина рано или позднодошла и до всей его банды. Разбойники подивились, умилились, оставили своегрешное ремесло и тоже влились в число славной братии монашеской!

- И что, тыпредлагаешь мне связать своих корешей и дуть к ментам? Авось помилуют грешногоСлоника... Чтобы Иудой стать?

- Да кто же выесть-то? Вы Иуды и есть! - взорвался я. - Есть воры, которые лишь богатыхграбят, есть те, кто и бедными старушками не брезгует, но вы же хуже их всех -вы самого Бога обкрадываете! Думаете, не будет вам расплаты? А уж про тот светя вообще молчу! Страшно попасть в руки Бога живого! Раньше на Руси и статейтаких уголовных не было, чтоб судить за кражу икон и церковной утвари! О какихуж тут понятиях может идти речь! Уверен, что и на зоне к вам милости не будет!Блажен будет тот, кто остановит Кривого! Он ведь совсем даже не ведает, чтотворит-то! Как сильно святотатствует!

- Помолчи, ато башка разболелась! - прервал Слон мои душевные излияния. - Разболтался я тутс вами, расслабился... Просто вот давно уж по-человечески ни с кем необщался...

- Устами детейглаголет истина! - хмыкнул я и встал. Вечерело. Солнце уже укатило за лес, птицызаметно угомонились. С болот потянуло плесенью и сыростью. Я сходил за кустики,а когда вернулся, то спросил у Слона, убиравшего в рюкзак стаканчики:

- Назар когдавернется?

- Завтраутром.

- За товаром?

- Ага!

- А нас куда,в болото?

- Зачем вболото? Вас выпустим подальше отсюда, к людям поближе...

- Как туженщину? - хмыкнул я.

- Это всеРжавый! - пыхнул Слон. - Я больше такого не позволю!

- Послушаютони тебя... - вздохнул я и сел около Пашки.

Последние моислова явно не понравились охраннику. Я заметил, как он проскрипел зубами ипокраснел, но проглотил этот укол молча. А я подумал: «Похоже, скоро опятьпойдем в яму!». Мы все немного помолчали. Слон сходил за охапкой хвороста и,бросив сучья на уголья угасающего костра, снова сел на бревно. Достал сигарету.Помял ее как-то нервно, но прикуривать не стал. Он о чем-то напряженно думал.Капли пота блестели на его лбу.

- Слон,простите нас, если мы чем-то вас обидели! Мы, правда, не хотели этого! -произнесла Пашка. Бандит ничего не ответил, точно вовсе и не расслышал ее слов.Он потянулся и достал из костра загоревшийся прутик. Потом от него разжегсигарету. Девчонка вновь спросила:

- Извините, ау вас есть дети?

Этот тихий ибезобидный, в принципе, вопрос стеганул Слона, точно плеть погонщика. Онвздрогнул и нервно затянулся. Мышцы его лица напряглись.

- Есть, - глухоотозвался охранник. - Точнее... были... Сын и дочь... Теперь уж, наверное,такие, как вы, стали...

- Как это,были?! - насторожилась Прасковья.

- Женаоставила меня, когда я сел в третий раз. А ведь за нее попал-то! Мы тогда пошлив ресторан отмечать 8 Марта, а там к ней один «черный» пристал. Ну я не стерпели выбросил его в окошко.

- Ух ты!Круто! - снова присвистнул я. - Что, прямо через стекла?

- Конечно. Атам, все-таки, второй этаж был... Тут за своего еще пятеро кавказцев на меня набросились.Ну и меня кореша поддержали... Короче, пошла потеха. Меня, как «организаторабеспорядков на национальной почве», и замели. Семь лет присобачили! А женабольше ждать не захотела. Забрала детишек и скрылась, куда и не знаю. Больше яих никогда не видел. Она и на алименты даже не подавала. Так я и остался совсемодин. Из родни всего один братан где-то за Уралом живет, инженер на газодобыче.Денег зарабатывает, наверное, не меньше, чем Назар! Ему жена со мной знаться непозволяет, боится, наверное, что добро их растащу! Да на кой оно мне, у меняденег теперь не меньше ихнего! А та родня, что подальше в родстве-то, меня ещепосле первой ходки позабыла...

- А как ихзвали? - спросила Пашка.

- Кого? - непонял сразу вопроса Слон.

- Деток ваших.

- Миша и Маша!- ответил верзила и улыбнулся, как-то сразу посветлев лицом. - Я любилподшучивать над ними, называл Машенька и медведь... как в сказке, знаете?Сынок-то у меня тоже такой полненький был, несуразный, в меня весь, ну, прямомедвежонок...

- Здорово! -рассмеялась Пашка и положила ладонь на руку бандита. - А вы скучаете по ним?

- Очень!Снятся иногда, когда не пьяный...

- А вы искатьих пробовали?

- Нет. Да изачем? Скорее всего, они меня уже позабыли... восемь лет не виделись... Небось,у них уже давно другой папка имеется... Да и захотят ли они иметь такого отца,с таким «богатым» прошлым? Стыдно будет перед братвой...

- Ну почему жестыдно?! Родителей ведь не выбирают! Вот я, совсем вам чужая, а мне вовсе нестыдно с вами общаться. И вы мне нравитесь! Богатырь, красавец, знаете массувсяких интересных историй, многое умеете, да и добрый вы, несмотря ни на что...Только вот запущенный малость, а если вас помыть, побрить, приодеть...

- Хм!Красивый! - усмехнулся Слон. - А вот насчет всего остального ты, пожалуй,права, дочка. - И он тоже положил свою кинг-конговскую ладонь на пальчикиПашки: - Да, надо было искать... Сволочь я, что ж тут поделаешь... Слонпроклятый...

- Какговорится в одном фильме: «Надо жить. Надо бы только умно жить!»[14]- вставил я.

- Да-да,умно... - согласился охранник. - А как вы думаете, дети меня поймут?

- Какие же онитогда дети, если отца своего не примут! - возмутился я. - Поймут, конечно, ивсе простят, я уверен. Мы-то вот и то все понимаем и не обижаемся, что держитенас в холодной яме.

- Вы тольковерьте и надейтесь на лучшее! - добавила Пашка и положила на ладонь охранникасвою вторую руку. Еще немного и, похоже, девчонка растрогала бы бандита дослез, а может быть, даже и уговорила отпустить нас на все четыре стороны, какзнать, но только ничего этого не произошло, так как на поляне внезапно возникРжавый.

- Та-а-ак, -протянул он удивленно. - Хорошо сидим! Вечеруем?

- Да ладно,Ржа, пусть пацаны малость погреются! Там, в яме, ночью совсем задубеют, - сталкак-то жалко оправдываться могучий Слон, вмиг отпрянув от Пашки.

- Они всеравно дубари! Пуст дубеют! Меньше вони будет, - процедил сквозь зубы худой.

В руках ондержал пластиковую канистру и обрез двустволки. Из кармана куртки торчалбольшой пучок зеленого лука.

- Ты что,Слон, сдурел?! Забыл, что ль, как у ног его ползал? А если Кривой узнает, какты тут время с пленниками проводишь?!