– Медвежий окорок. Настоящий медвежий окорок. Только у нас. Медвежий окорок. Настоящий…

Горбун-зазывала облокотился на перекошенные перила возле входа в таверну и монотонно бубнил заученные слова, исподлобья поглядывая на пустынную улицу. Веки его слипались, коротышка отчаянно зевал, отчего Пригласительная речь то и дело прерывалась протяжными всхлипами. Скоро в сумерках никто и не заметит, что его глаза закрыты, главное не храпеть на весь квартал.

Но зазывала еще не успел окончательно впасть в дрему, когда со стороны Северных Врат показался темный силуэт. При виде прохожего коротышка слегка оживился и даже попытался выпрямиться.

– Заходите, господин, не пожалеете, – в каркающем голосе прорезались подобострастные нотки. – Совсем недорого даже для путника с тощим кошелем. Настоящий медвежий окорок! Только у нас!

Вечернее небо расчертила яркая стрела молнии, следом донеслись отдаленные раскаты грома. После двух сухих недель бог дождя Сырум наконец-то соизволил пригнать в Южные уделы вереницу темных туч.

– Сытная еда! Сухой ночлег! Наше радушие! Ждут вас под этой крышей!

Выкрики горбуна не произвели должного впечатления на позднего прохожего. Он размашистым шагом проследовал мимо, даже не повернув голову в сторону таверны.

Глядя на фигуру в черном плаще, зазывала принялся энергично шевелить губами, собирая во рту слюну. Теперь только и остается, что сплюнуть вслед этому жлобу. Зря, выходит, надрывался, лучше бы и дальше мирно дремал, для видимости бубня себе под нос.

Он уже набрал достаточно слюны для смачного плевка, когда прохожий внезапно остановился. «У него глаза на затылке!» – с ужасом подумал горбун, давясь слюной и готовясь задать деру в случае чего.

Путник резко обернулся и, словно не замечая горбуна, бросил из-под капюшона взгляд на покосившуюся доску, приколоченную над дверью. Тому, кто знал грамоту, выцветшая надпись сообщила бы, что забегаловка называется «Хмельная берлога». Сквозь приоткрытую дверь доносились пьяные голоса, приглушенный смешок, пробивался сладковатый запах жареного лука и кислый аромат дешевой браги.

Неизвестно, что именно привлекло прохожего, но он развернулся и направился к входу в таверну. Зазывала спешно отодвинулся в сторону, пропуская посетителя, у которого над левым плечом торчала внушительная рукоять меча, а в руке колыхалась клетка с толстыми железными прутьями.

Человек в черном не стал утруждать себя, вытирая ноги об облезшую медвежью шкуру на пороге. Он небрежно толкнул дверь таверны, пригнулся и вошел.

Внутри «Хмельной берлоги» большинство грубо сколоченных столов оказались не занятыми. В эти смутные времена мало у кого осталось желание и возможности заседать в тавернах. Лампады освещали всего треть просторного зала, хозяин экономил масло.

В освещенном углу за большим столом расположилась компания из десятка крепких мужичков. Они обильно поглощали брагу из пузатых кувшинов и шумно гоготали, слушая россказни парня с выдающимся пивным животом.

– …А он и отвечает: «Откудова ж я знал, что это коза, а не дварф в рогатом шлеме, ведь здесь темно как у дроу в…» – последние слова толстопузого утонули во взрыве пьяного хохота.

Глядя с порога на раскрасневшиеся лица бражников, Конрад презрительно скривился. Как этих пышущих здоровьем парней до сих пор не загребли в армию, где по ним плачет панцирная пехота? Непростое это дело – суметь откупиться от Цепких Рекрутеров, когда людей в армии отчаянно не хватает.

Еще за одним столом одиноко сидел офицер с двумя малыми Львами на рукаве – нашивками лейтенанта. Его потухший взор был направлен на грязный кувшин, из которого он непрестанно и меланхолично наполнял кружку. Едой вояка себя не утруждал, предпочитая лишь утолять жажду.

За стойкой рыжий тавернщик концом засаленного фартука протирал деревянные кружки, время от времени отгоняя мух от свежевымытой посуды.

Конрад вздохнул. Шкарасам! Как же ему надоели за последние годы эти грязные клоповники. Шкарасам и еще раз шкарасам!

Пройдя между единственным рядом столов, Конрад, как обычно, сел в дальнем полутемном углу, лицом к входу. Поставил на стол клетку с Пушистиком и приготовился ждать.

К его удивлению, долго сидеть и считать тараканов не пришлось. Ловко минуя лапы похотливых бражников, к новому посетителю подскочила дородная девица, судя по огненно-рыжим волосам, явно дочь хозяина таверны.

Конрад бросил на стол серебряник.

– Тушеные бобы, медвежий окорок и вина.

– Тебе только медвежий, красавчик?…

Девица как бы невзначай повернулась к нему боком, слегка выгнув спину, чтобы денежный посетитель на фоне света смог получше рассмотреть ее выразительный зад.

Конрад в который раз вздохнул. Все как обычно, стоит лишь показать деньгу.

– Мне только быстро.

Она поджала пухлые губки.

– Ща. Ой, какой хорошенький у тебя кролик. Беленький…

Дочка хозяина потянула руку, пытаясь через прутья погладить Пушистика. Конрад молниеносно перехватил ее запястье и слегка сжал.

– Я сказал – быстро.

Она выдернула руку и обиженно засеменила к стойке, на ходу потирая запястье.

Гладя вслед качающимся ягодицам, Конрад подумал, что в последнее время он приобрел дурную привычку часто вздыхать. Эта таверна ничем не отличалась от сотен тех, в которых ему довелось побывать за время своих странствий. И даже приближающееся ненастье не загнало бы его сюда, если бы не потребность набить желудок – на всякий случай – прежде чем идти на встречу с магами.

От раздумий его отвлек грохот, с которым дочь хозяина поставила на стол блюдо с бобами и бутыль с вином. Привычно провожая взглядом виляющий зад девицы, Конрад широким ножом подцепил парочку бобов и бросил в рот.

Шкарасам, что понадобилось от него магистру Пангассиусу? Демоны бы драли гребаных магов. Чего ждать от этих недоучек, Конрад не знал, так что лучше наперед насладиться нормальной едой, пока есть возможность. Скорее всего, предстояла очередная миссия, во время которой опять придется жрать что попало.

– Эй, ты…

Конрад поднял голову. Над его столиком возвышался брюхатый парнище, который до этого развлекал компанию выпивох.

– Сышь, эта, давай поджарим твою подружку, – сказал он, показывая грязным пальцем на клетку с Пушистиком.

Из-за стола бражников донеслось дружное ржание. Конрад промолчал, равнодушно поглощая бобы и глядя мимо незваного гостя.

Парнище озадаченно почесал затылок, убедился, что он не пустое место, после чего двумя руками оперся о стол.

– Давно я не едал крольчатинки, – сказал он, глядя на замершего Пушистика.

Ловко обогнув толстопузого, пришлепала девица, кинула перед Конрадом тарелку с дымящимся мясом и быстро удалилась.

По-прежнему не обращая внимания на стоящего рядом выпивоху, Конрад неспешно отрезал кусок окорока.

– Ну что, дружище, сейчас поедим…, – сказал он, обращаясь к кролику.

Но пузатый остряк, привыкший к всеобщему вниманию, явно не собирался униматься и жаждал испортить аппетит Конраду.

– Слушай, ты, Любитель Кроликов. Угости нас винишком, а?

Не спрашивая разрешения, обормот схватил со стола бутыль с вином, зачем-то взболтал, припал мясистыми губами и сделал глоток.

– Ух ты! Братва, – сказал он, вытирая красную рожу рукавом и оборачиваясь к приятелям. – Пока мы глотаем вонючую брагу, он тут распивает «Медвежью слезу»!

Конрад с трудом удержался от очередного вздоха. Ну хоть бы раз нормально поесть, так нет же…

– Бери себе вино, – в голосе Конрада не звучало ничего кроме скуки.

Мужик недоверчиво посмотрел на Конрада. Тот опустил глаза и продолжил спокойно нарезать мясо.

С бутылью в руках обормот вернулся к своему столу. Какое-то время было тихо, бражники распивали непривычно благородный для них напиток. Но что значит одна-единственная бутылка вина для пышущих здоровьем мужиков, даже если это «Медвежья слеза»? Естественно, ее хватило на один короткий миг, за который Конрад успел насухо проглотить кусок мяса.