–Сереж, спасибо за такие слова, конечно, но…

–Но?

–Но я тоже много думала. Я хочу сейчас побыть одна, понимаешь? Я не прогоняю тебя, нет, просто мне нужно время привести свою жизнь в равновесие.

–Это из-за него, да?

Меня прошиб холодный пот. Неужели Сергей все узнал? Откуда? Рылся в моем компе и нашел следы, которые я забыла уничтожить?

–Кого? – я постаралась выглядеть равнодушной.

–Не прикидывайся, дорогая, тебе это не идет. Да, Лиза действительно звонила мне и просила о встрече. Да, я с ней увиделся. Она предложила мне, ну, так скажем, себя. Я отказался, конечно, не в моих правилах крутить шашни с подругами любимой женщины, даже, если мы в ссоре. Лиза тогда вышла из себя и стала что-то кричать о молодом человек, к которому ты, Марго, уехала. Ну, в общем, из ее истерики я понял одно – ты влюбилась и попыталась построить новые отношения. Так ведь?

Отрицать это очевидное было бессмысленно. Ну, спасибо, Лиза.

–Ну, в общих чертах.

–И, судя по тому, что ты вернулась сюда, и злющая, как черт, у тебя ничего не получилось.

–Где – то так.

Почти.

–Вот я тебя и спрашиваю, ты готова начать все заново? Только ты и я. Никаких Лиз, никаких…хм, левых американских парней.

–Сережа, ты просто ангельски терпелив, но я повторяю еще раз. Я. Хочу. Побыть. Одна.

–Я дам тебе время, но буду рядом. Я тебя не отпущу, Марго. Даже не думай.

Я сдалась. По крайней мере, он не будет пока ко мне приставать.

–О кей. Только не торопи меня.

–Не буду.

Машина остановилась возле моего дома. Девятка, конечно, не флаер, но мы приехали довольно быстро. Сергей помог мне донести вещи, положил их на пол в прихожей и робко спросил, переминаясь с ноги на ногу:

–Мне остаться?

–Нет, прости. Я жутко устала с дороги. Сейчас приму ванну и спать буду, наверное. Увидимся … потом.

–Хорошо, как скажешь. – он явно был разочарован, но договор есть договор.

–Я приеду через неделю, как всегда.

Было просто здорово, что он работает в другом городе, и ему надо уезжать. Это сильно облегчало мне задачу не проводить с ним лишнего времени и не давать ложных надежд.

Проводив расстроенного Сергея, я решила постучать к Ниночке. Так, на всякий случай. Соседскую дверь открыла полная черноволосая женщина. Абсолютно мне незнакомая. Это не могла быть Ниночкина мать, слишком молодая. Дама была дорого и модно одета, сильно накрашена и держалась с вызовом. Я вежливо спросила:

–Добрый день. Простите, не знаю Вашего имени. Я – соседка, хотела бы поговорить с Ниной, ну…или с Васей.

–Дамочка помялась, подергала массивную золотую серьгу в ухе пухлыми пальцами с разноцветными гелевыми ногтями и зычно крикнула:

–Вася! Вась! Тут девка какая-то пришла, говорит, к тебе!

Внушительных размеров бюст незнакомки колыхался в такт ее крикам. Зрелище было впечатляющее. Тут в дверях показался Нинкин муж. Он с недоверием глянул на меня красноватыми глазами.

–Маргарита, ты что ли? Чего тебе?

Меня окатило запахом третьего дня "праздника". Все понятно. Нины, скорее всего, здесь нет. Но, на всякий случай, я спросила:

–Вась, где Нина?

Василий угрожающе нахмурился.

–А я откуда знаю, где эту шалаву носит? Ее месяц уже нет! Детей на мать бросила и гулеванит, б…ь!

Пышная брюнетка пьяненько захихикала и закивала головой, соглашаясь.

–А ты что ж детей не забрал, Вась, отец ведь? – оно мне было совершенно не надо – лезть в чужие проблемы, но язык мой – враг мой.

–Слушай, че ты пристала, а? Че те надо, Ритка? Иди себе, куда шла, мои дети – сам разберусь! А дуру эту, белобрысую, если встретишь – скажи, придет домой – убью, чтоб не позорила!

Дамочка повисла у нетрезвого Васьки на шее и что – то зашептала ему на ухо. Я поспешила убраться прочь. Мне вслед еще долго неслись пьяные угрозы и ругательства.

Значит, подумала я, погружаясь в ароматную пену ванны, Нина домой не приезжала. Видимо, она пока с Джеком. Мне оставалось только ждать, когда она сама выйдет на связь, если догадается.

После ванны я почувствовала небольшое облегчение, не зря говорят, что вода смывает отрицательные эмоции. Я присела на кровать и занялась расчесыванием волос. Никогда прежде это не отнимало столько времени, как сейчас, когда темные локоны доставали до пояса. Красиво, конечно, но жутко непрактично. Я заплела мокрые еще волосы в косу, надела ночную рубашку и стала разбирать вещи. Почти все они отправились в стирку. Теперь я снова буду носить удобные джинсы, майки и легкие сарафаны. О длинных, тяжелых юбках и лифах, расшитых драгоценными камнями, можно забыть, как о страшном сне. Если бы еще и от воспоминаний можно было избавиться с такой же легкостью…

Это была моя первая после бегства из Марсары ночь без снотворного.

Ужас.

Как только я покончила с хозяйственными делами и прилегла на кровать в надежде поспать или хотя бы тупо посмотреть телевизор, на меня снова навалилась зеленая тоска. Точнее, она имела скорее золотистую окраску, так похожую на цвет пламени в моем сердце, но вместо радости и тепла она рождала боль и отчаяние. Моей энергии недоставало темной, мощной силы Кристиана. Сердце, душа, все тело будто кричало и звало его. Это был просто кошмарный сон наяву. Гораздо страшнее и мучительнее погружения в озеро с головой. А самое ужасное было то, что этому не было конца. Ведь Кристиан не сможет прийти и облегчить мои страдания. А никому другому это не под силу.

Я металась по кровати, не находя утешения, не в силах прогнать мучительное ощущение потери. Утратила чувство реальности. Не знаю, был ли это один из кошмарных снов, или вода в стакане действительно почти замерзала, когда я хваталась за него, пытаясь успокоиться.

Я поняла на сто процентов, что имел в виду Бенджамин, когда говорил, что от себя не убежать. Теперь, когда я узнала силу марсианской любви, я не могла больше быть прежней. Все вокруг оставалось на своих местах, кроме меня. Полюбив однажды, марсианка уже не могла полюбить вновь. Мне предстоит мучиться с этим всю жизнь. К счастью, недолгую.

Но кое-что я все же могла сделать. Скрючившись, как от физической боли, я достала из письменного стола ножницы и отрезала свою длинную косу. Почти под корень, столько, сколько смогла достать. Постепенно, тоска отступила, превратившись в тупую, ноющую боль. Под утро прошла и она, оставив ощущение камня в груди. Ледяное сердце, не способное полюбить, вместо искрящегося, нежного сгустка золотого огня, дарующего радость и душевное тепло всем вокруг.

Ну и пусть. Еще одну такую ночь я бы не пережила. Завтра, нет, уже сегодня я пойду в парикмахерскую и подстригусь как можно короче.

Глава 25.

Из большого зеркала в прихожей на меня смотрела худенькая зеленоглазая девушка с очень коротко, почти ежиком стрижеными темными волосами. Молодая модная парикмахерша в салоне была крайне удивлена моим желанием подстричься чуть ли не под машинку. Она все пыталась убедить меня сохранить длину, насколько это было возможно, объясняя, что к моему лицу очень подойдут волнистые филированные пряди…Мое лицо… На первый взгляд, в нем почти ничего не изменилось, но при более внимательном рассмотрении можно было заметить застывшее в глазах выражение печали, не исчезающее даже при появлении улыбки. Моя первая (и, судя по всему, единственная) любовь оставила глубокие следы в сердце. Отныне Маргарита всегда будет стервозной и циничной особой. Незачем больше подавлять в себе эти порывы. Чтобы хоть на какое-то время забывать о …