— Ой! Какой же он тяжелый! — пожаловалась она.

Не знаю, на какую волшебную трапезу рассчитывали к тому времени дети, но только все их надежды лопнули — на тяжелом подносе был один большой ломоть хлеба, головка сыра и коричневая кружка с водой. Поднос оказался таким тяжелым потому, что Принцесса навалила на него множество тарелок, чашек и ножей.

— Наваливайтесь! — гостеприимно предложила Принцесса. — Мне удалось найти только хлеб и сыр, но ничего страшного — здесь полно всяких чудес, и если только у вас на совести нет какого-нибудь страшного смертного греха, хлеб и сыр превратятся в ту самую еду, которую вы хотите вкусить. Итак, что вам угодно? — обернулась она к Кэтлин.

— Жареного цыпленка, — мечтательно протянула девочка, и шелковая Принцесса, отрезав ей кусочек хлеба, церемонно положила его на блюдо. — Прошу вас, — произнесла она, — вот жаренный цыпленок. Вам нарезать — или вы справитесь сами?

— Нарежьте, пожалуйста, — попросила Кэтлин, и кусочек сухого хлеба перекочевал к ней на тарелку.

— Добавить зеленого горошка? — спросила принцесса, отрезая кусочек сыра и и выкладывая его на блюдо рядом с хлебом.

Кэтлин принялась за хлеб, разделывая его ножом и вилкой, словно жареного цыпленка. Не стоило признаваться, что перед ней вовсе не цыпленок с горошком, а попросту сыр да сухой хлеб — не то вышло бы, что у нее на совести есть какой-то смертный грех.

— Во всяком случае, я об этом «смертном грехе» ничего не знаю, — пробормотала она себе в утешение.

Мальчики выбрали жаренную баранину с капустой — и, по всей видимости, получили, что хотели, хотя Кэтлин по-прежнему видела только сухой хлеб да черствый голландский сыр.

— Хотела бы я все-таки знать, какой такой грех у меня на совести, — размышляла она, когда Принцесса, объявив, что ей по вкусу крылышко фазана, подхватила вилкой второй кусочек черного хлеба и с удовольствием отправила его себе в рот, прибавив: — На этот раз получилось просто замечательно.

— Это такая игра, верно? — не выдержал наконец Джимми.

— Ты о чем? — нахмурилась Принцесса.

— Будто бы это баранина — когда на самом деле это хлеб с сыром.

— Будто бы? Но ведь это и есть баранина. Посмотри хорошенько, — сказала Принцесса, широко раскрыв глаза.

— Ну конечно, — промямлил Джимми. — Я только хотел пошутить.

Конечно, хлеб с сыром — это совсем не так вкусно, как баранина или жаренный цыпленок или крылышко фазана (правда насчет фазана я не уверена, ибо никогда его не пробовала, а вы?), и все же куда лучше, чем совсем ничего, особенно после такой длинной прогулки, когда ты ничего не ел с самого завтрака (не считая лимонада с крыжовником), а время обеда давно уже миновало. Так что дети беспрекословно съели хлеб с сыром, запили его водой и почувствовали себя намного лучше.

— А теперь, — сказала Принцесса, отряхивая хлебные крошки с зеленого шелка, — если вы вволю наелись мяса, мы можем пойти и посмотреть на мои сокровища. Может быть, ты хочешь еще кусочек цыпленка? Точно нет? Ну, хорошо, тогда за мной!

Она встала из-за стола. Дети последовали за ней через весь большой зал — туда, где разбегались в обе стороны широкие каменные лестницы, вновь соединявшиеся наверху в широкую светлую галерею. Внизу, под лестницей, висел достававший до полу занавес.

— За этим покровом находится дверь в мои личные покои, — произнесла Принцесса, обеими руками приподнимая занавес, который оказался достаточно тяжелым. За ним открылась небольшая дверка.

— Ключ висит над дверью, — сказала она.

В самом деле, там он и висел — на большом ржавом гвозде.

— Вставляй ключ, — велела Принцесса, — и поверни его направо.

Джеральд повиновался, и большой ключ заскрипел, проворачиваясь в замке.

— А теперь толкните дверь, — сказала Принцесса, — Все трое толкайте изо всех сил.

Они дружно навалились, дверь поддалась, и они повалились друг на друга, вдруг оказавшись в глубокой тьме.

Принцесса опустила занавес и вошла вслед за ними, затворив за собой дверь.

— Осторожнее! Осторожнее! — окликнула она их. — Здесь где-то есть две ступеньки.

— Благодарю вас, — буркнул Джеральд, потирая ушибленное колено. — Мы уже их нашли.

— Мне очень жаль, — извинилась Принцесса. — Но вы же не очень сильно ушиблись, правда? Идите теперь прямо вперед. Там больше нет ступенек.

И они пошли вперед в кромешной тьме.

— Когда дойдете до двери, поверните ручку и сразу же входите. И стойте там тихо, пока я не отыщу спички. Я знаю, где они лежат.

— Разве сто лет назад были спички? — поинтересовался Джимми.

— Я имела в виду трут, — ответила Принцесса, не моргнув глазом. — Мы всегда называли его спичками — а как говорите вы? Дайте-ка я пойду первой.

Она проскользнула вперед и исчезла в темноте. Когда дети наконец добрались до двери, она уже ждала их со свечой в руке. Свечу она тут же протянула Джеральду.

— Держи ровно! — наказала она и занялась рамами высокого окна — сперва ей удалось раздвинуть их настолько, что первый желтоватый луч проник в комнату, затем рамы сильно заскрипели и солнечный свет широким потоком хлынул в комнату.

— Теперь и свечка не нужна, — сказал Джимми.

— Вот именно, — откликнулась Принцесса и задула огонек. После этого она выдернула ключ из замка с наружной стороны двери, вставила его в замок изнутри и заперла дверь.

Они оказались в небольшой комнате с очень высоким потолком. Сводчатый синий потолок был вдобавок изукрашен золотыми звездочками. Стены здесь были деревянные, резные, и никакой мебели не было видно.

— Вот! — горделиво произнесла Принцесса. — Здесь хранятся мои сокровища.

— А где эти сокровища? — очень вежливо спросила Кэтлин.

— Разве вы их не видите? — удивилась Принцесса.

— Нет, не видим, — сердито заворчал Джимми. — Не видим и не видим. И не не рассчитывайте, что я еще раз буду играть в поддавки, как вышло с хлебом и сыром. Только не два раза подряд, уж извините!

— Ну, если вы и вправду ничего не видите, — задумчиво сказала Принцесса, — придется произнести заклинание. Зажмурьтесь, пожалуйста. И дайте честное слово, что вы не станете подглядывать, пока я не скажу «Можно!», и что вы за всю свою жизнь никому не расскажете о том, что вам довелось увидеть.

Пожалуй, дети предпочли бы обойтись без подобных клятв, но делать было нечего — они поклялись и тут же крепко зажмурились.

— Смогадотригади-тегаде игади погадовегаде-ригадитегаде! — на одном дыхании произнесла Принцесса и они услышали, как зашуршало ее шелковое платье, когда она проносилась по комнате. Потом до их слуха донесся тревожный скрежещущий звук.

— Она нас заперла! — завопил Джимми.

— Ты же обещал не открывать глаза! — яростно шепнул ему Джеральд.

— Скорей бы уж! — жалобно вздохнула Кэтлин.

— Можно! — раздался голос Принцессы, и они открыли глаза. Они оказались совсем в другой комнате! Нет, комната была та же самая — вот и синий сводчатый потолок, и резная панель. Но резная деревянная стена была видна только высоко под потолком, а ниже начиналось сплошное сияние — белое и синее, красное и зеленое, серебряное и золотое! Стены комнаты были целиком опоясаны рядами полок, на которых красовались золотые чаши и серебряные блюда, усеянные драгоценными камнями бокалы и кубки, золотые и серебряные украшения, алмазные короны, рубиновые ожерелья, бусы из жемчуга с изумрудами — и все это сверкало и переливалось на фоне занавеса из тусклого синего бархата. Все это было похоже на драгоценности Короны, которые хранятся в Тауэре — наверное, ваш самый добрый дядя водил вас туда, — только здесь было гораздо больше драгоценностей, чем выставлено в Тауэре или в каком-либо другом месте.

Все трое разинули рты и едва переводили дыхание, таращась на окружавшие их блистательные сокровища, а Принцесса стояла посреди комнаты, повелительно простирая руку к своим драгоценностям. Ее губы сложились в горделивую усмешку.