Ближе к вечеру до Миши неожиданно дошел смысл, классического изречения о том, что свобода, есть осознанная необходимость. А, вот, если нет никакой необходимости, тогда как?.. На сегодняшний день у него все есть; о завтрашнем, он старался не думать, а вчерашний – уже, вроде, забыл. И свобода мгновенно потеряла свою привлекательность.
Миша лежал, вставал, бесцельно бродил по квартире, щелкал пультом телевизора, подходил к окну, словно надеясь на подсказку извне, от скуки поел аж три раза, выпивая по рюмке водки; несколько раз подходил к телефону, но так и не определил достойного абонента. Свобода, фейерверком вырвавшаяся из темной зависимости, стала тускнеть, как засвеченный фотоснимок, независимо от сюжета, обретающий серый цвет.
И что теперь делать, если за время Надиного «сумасшествия» все знакомые исчезли, потому что превратились в ее глазах, либо в любовниц, либо в сутенеров? Остался один Витька (без него их машина давно б превратилась в груду металлолома. Даже своим «двинутым» умом Надя понимала, что тогда они просто умрут с голода).
…Опять поехать к нему?.. Можно – отчитываться ведь теперь не перед кем… вот, только опять будет утро, когда разламывается голова, а самой заветной мечтой становится пиво… Зачем мне это, если нет потребности забыться?.. Убить вечер?.. – Миша усмехнулся внезапно пришедшей дерзкой мысли, – Надька – дура, думала, если вырвала страницу, то все? А голова на что?.. – он наморщил лоб, вспоминая порядок цифр. Раньше он знал его наизусть, а теперь, вот, приходилось напрячься.
Он подошел к телефону.
– Алло. Это Вика?
– А это кто?
– Угадай, – Мише стало радостно, будто он вновь обретал смысл жизни, – несколько месяцев назад мы с тобой…
– Какие месяцы? – перебил раздраженный голос, – кто это?
Миша испугался – вдруг она, и правда, его не помнит? Помнит, как дралась с чьей-то женой, а его не помнит. Это будет жутким ударом – гораздо болезненнее Надиного самоубийства. Здесь все закончилось, и жалеть не о чем, а там-то еще можно кое-что вернуть. Он торопливо нажал кнопку, обрывая связь; постоял несколько минут, размышляя над альтернативными вариантами. Конечно, они есть, как и у любого мужчины – например, та девочка из Северного. Но это дальняя перспектива, а решение требовалось сейчас, и он снова набрал номер.
– Привет, – сказал он деловым тоном, – нас что-то разъединили. Это Миша на белых «Жигулях», помнишь?
– Такое не забывается, – Вика нервно усмехнулась, – и что тебе нужно?
– Встретиться.
– Да? Неужто развелся со своей полоумной женой?
– Развелся, – смерть показалась ему менее удачным вариантом, нежели обдуманное, целенаправленное решение.
– Поздравляю, но у меня другие планы.
– Тогда я позвоню завтра, – мгновенно сдался Миша.
– Это твои проблемы – хочешь, звони; хочешь нет, понял?
– Понял. Значит, завтра часиков в десять я позвоню.
Такое завершение разговора казалось не самым неудачным. …Главное, все можно восстановить, а сегодня или завтра, какая разница? – он довольно потер руки, предвкушая радости завтрашнего дня, – можно будет даже сходить куда-нибудь в знак примирения – благо, деньги-то есть!.. – только, вот, проблема сегодняшнего вечера так и осталась неразрешенной, – и как убивают вечера добропорядочные граждане?.. – Миша плюхнулся на диван и включил телевизор, – о!.. Кино! Судя по музыке, триллер, – улегся поудобнее, подсунув под голову подушку. Взгляд камеры скользил по полутемной лестнице, и чувствовалось, что сейчас должно произойти нечто ужасное, – ну, и что там будет? Привидение или маньяк-убийца? – весело подумал Миша, но вместо этого экран вспыхнул цветными сполохами, и сверху посыпались буквы, образуя самое неуместное в данной ситуации слово – «реклама». Чтоб не видеть, как две жизнерадостные блондинки бегают в гигантском рту со швабрами и трут зубы, он закрыл глаза…
Проснулся Миша от негодующего крика:
– Ты скотина! Как ты мог?!.. С этой шлюхой?!..
Он испуганно сел. Голос доносился из телевизора, где давно уже шел совсем другой фильм. Глубоко вздохнул; мотнул головой, тормоша еще не проснувшееся сознание. Какое неприятное ощущение – в первый момент ему показалось, что голос принадлежал Наде, но теперь-то он видит, что это какая-то длинноносая актриса орет на своего незадачливого партнера в расстегнутой рубашке и болтающемся на животе галстуке.
…Приснится ж такое!.. – Миша снова вздохнул и посмотрел на часы, – два ночи. Неплохо я «придавил» вечерок, только чем заниматься до утра?.. Он снова лег и уставился на экран, где выяснение отношений уже закончилось, и скандальная дамочка мчалась куда-то в шикарном кабриолете; волосы ее развевал ветер, а всего в нескольких метрах от шоссе ласково плескался океан.
Миша решил, что все это ему совершенно неинтересно, но чтоб дотянуться до пульта, требовалось встать, и он поступил проще, повернувшись на другой бок. …Блин, ведь даже не думал о ней! Наоборот, я считал, что совсем выкинул ее из головы, а она, падла, все равно сидит где-то внутри, да еще пытается качать права… А, может, не внутри? Говорят же, что ее душа должна еще находиться здесь… Интересно, правда это или нет?.. А то приведу Вику…
– …А у тебя на нее не встанет. Я всегда знала, что он умней своего хозяина.
Миша резко открыл глаза (как они закрылись, он не заметил, и, наверное, опять задремал). Вновь повернулся к экрану – любвеобильная героиня в это время целовалась с новым мужчиной, так что голос вряд ли мог принадлежать ей.
…Нет, чтоб приснилось что-нибудь хорошее, а то ведь и с того света лезет, сука. Это, может, на тебя и не встал бы!.. Не лежится ей в гробу… Я ж так старался, выбирал самый красивый… ну, из тех, что по карману. Или что, надо было с кистями и из палисандрового дерева? Так в таких только «братков» и Героев России хоронят. Рылом не вышла!.. А Вику я завтра же притащу, хочешь ты или нет!.. – все-таки выключив телевизор, Миша снова лег, – я тебя не люблю, поняла? – продолжая игру, он попытался придумать, что бы Надя ответила на столь откровенное заявление. В голове крутилась куча вариантов, но ни один из них не подходил ей, и вдруг…
– …А я тебя люблю… (…да-да, именно так она б и сказала со свойственным ей упрямством!..) Миша явственно увидел улыбающееся лицо, и руки, вроде, тянувшиеся к нему.
– Если б ты любила меня, то не придала б значения такой мелочи, как Вика. Все живут с этим и ничего.
– Им, плебейкам, можно так жить, а для меня унизительно, чтоб муж изменял мне. Мне!..
– Аристократка ты наша, – усмехнулся Миша, – что-то я не видел ни родовых замков, ни фамильных драгоценностей… один гонор. А мне нужна баба, которая будет солить помидоры, как Витькина жена; трахаться, как Вика, и выглядеть, как… как Олька, например. Помнишь секретаршу шефа, когда мы еще на заводе работали?
– Мало ли чего ты хочешь?
– Да пошла ты!.. – Миша отвернулся к стене. Ему надоело думать за двоих и вести бессмысленный диалог с самим собой.
– Никуда я не уйду!.. Ты даже представить не можешь, что будет с тобой без меня!
Миша снова сел, упершись руками в диван.
…Вот ведь привязалась! Неужели я не могу думать о чем-нибудь хорошем?.. – он попытался представить Вику, стоящую возле окна и бесстыдно стягивающую футболку.
– Тебе нравятся эти два прыщика и набор костей? Не ври себе – просто больше никто на тебя не клюнул.
– Заткнись, сука!..
– Сука – это не я, сука – она. Думаешь, почему она не захотела с тобой встречаться? Планы у нее!.. Сказать, как выглядят эти планы? Метр семьдесят пять роста; короткие темные волосы; очки, которые он оставляет на полочке в прихожей, чтоб потом не слишком пугаться в спальне, зато денег там!.. И новенький «Нисан» не чета твоей «консервной банке». Завтра она расскажет тебе все это.
– Заткнись, дура!.. – истерично крикнул Миша, – ничего она не скажет!.. – и проснулся от звука собственного голоса; прислушался к окружающей тишине. …Никогда еще мне не снились кошмары! Надо завтра же купить снотворное, иначе крыша поедет. Стану, как Надька… но из окна прыгать я не собираюсь. Не дождетесь!..
