Долго ли шел, как вдруг кольнула мысль – у меня же есть кусок «алюменевой» проволоки, которой я привязываю катушку к палке, при отвесном блеснении. Срочно отыскал ее в закромах рюкзака, обмотал синей изолентой, закрепил на свече и вставил в катушку зажигания. Мопед удачно быстро завелся. Все я на коне! Хватит ходить ногами, пришла пора хоть последок пути проехаться с шиком. Ехал в темноте по узкой кромке между концами выпирающих шпал и началом уклона насыпи. Иногда кромка сходила на нет и приходилось перетаскивать мопед через рельсы и трястись, катясь по шпалам между рельсами. Да еще, если мокрые штаны задевали за провод, то я получал хороший удар тока в ногу до задницы. Качусь по шпалам бетонным, мотор тарахтит на малых оборотах, а я горланю длиннющую туристскую песню: «О дайте мне билет до Еревана», что почти двадцать лет назад, пел с Валюхой в Братске, на турслетах. Все ушло, растаяло, а песня вспомнилась, не дает упасть духу, помогает в пути…
Много раз падал, но удачно, ни разу головой не задел об тяжелую блестящую рельсину. Бог миловал, да и сам видно не промах, гимнастика приучила падать, гася удар на автомате подсознания. Показались трубы ТЭЦ во всей своей великой красе и огромные корпуса завода. А вот и съезд на гравийную дорогу, где мелкие камешки не липнут и можно на всем газу проехать по чистой воде нетронутых луж, чтобы смыть лишнюю грязь.
Начинался рассвет, когда я заглушил мопед у своего дома. Не спеша, обстоятельно, отмыл тряпкой мопед в соседней глубокой луже, Почистил, как мог одежду, руки и лицо, с одним отдыхом преодолел семь этажей с мопедом на шее, вернулся за поклажей и вот я дома. Галка ужаснулась, увидев меня. Мокрый, грязный, руки и лицо в кровоподтеках и ссадинах, но с адским блеском в лучистых глазах и железными руками. Никогда больше она не видела меня таким, но, право, стоит мужику хоть изредка испытывать себя на слом …
***
ЧАСТЬ 4.
ПОСЛЕДНЯЯ РЕКА.
Глава 1. Черная речка.
Так случилось, что волею судьбы, мне пришлось покинуть привольные донские края и вот уже более двадцати лет, я вижу их только в снах и грезах. Особенно тяжело было в первые два года. С таким удовольствием перечитывал книги Шолохова «Тихий Дон» и «Донские рассказы». И хотя он описывал северное придонье, лишь слегка похожее на сальские степи. Читая его «Лазоревую степь» опять перед глазами вставала узкая степная дорога на реку Сал. Весна, яркие пятна только, что расцветших степных тюльпанов, от розового до темно-коричневых цветов, на фоне полос редкой зелени .
Вспоминался Дон, Сухая и конечно же остров, все наши благодатные места рыбалок. Дважды приезжал в отпускные дни к матери и к друзьям, но потом мама переехала на жительство к своему младшему сыну на Черное море, контакты с донскими друзьями постепенно заглохли и сошли на нет. Прошло более двадцати лет. Появились другие интересы, новые знакомые и новая работа. Начал давить возраст и болячки, и вот уже больше семи лет я живу в Подмосковье, почти на берегах Черной речки и Волги. Но работать приходится в Москве, теряя много времени на поездки. Мегаполис не для меня, он для молодых и энергичных людей с амбициями.
А во мне с юности превалировало философско-созерцательное отношение к жизни. И этот дикий олигархический капитализм, который дворовая свора, стоящая у трона, вымучивает уже более десяти лет, измываясь на народом, заставил и меня на старости лет крутиться, как молодому. Одно удовлетворение – мой труд нужен людям. Пусть опосредовано, но вношу свою малую толику труда в помощь особо тяжелым больным. Только уж донимает дорога, переполненные электрички, метро. Страшны и московские дороги, особенно зимой. Постоянные пробки на дорогах, даже по тротуарам пешеходам не пройти. Все забито автомобилями. Водители не уважают друг друга, тем более пешеходов, обрекая себя на нервотрепку и аварии. Царят нравы и отношения дикой беззаконной банановой страны. Хотя выборы и пресса многоальтернативны. В столице, где казалось собрался цвет из архитекторов и строителей, до сих пор совершаются традиционные строительно-дорожные ошибки. Их в позапрошлом веке высмеивал Н.В. Гоголь.
Теперь в эпоху асфальта, машин и бетона добавилось много дополнительной российской дури. Тротуары и дороги как прокладывали при социализме ниже уровня окружающих газонов, чтобы самый малый дождь или подтаивающий снег, превратил их в непроходимые грязные широкие канавы, так и прокладывают сейчас. Люди идут по газонам и узким бордюрным камням, утопая в жиже, падая и калечась. Да и водители не в восторге от воды и слякоти. Всем ясно и понятно, что дороги и тротуары должны быть выше уровня газонов, но какой-то вредитель-коммунист из Госстроя СССР ввел такой норматив в 30-х годах, а ЦК КПСС утвердило его в прошлом веке и, «все идет по плану», хотя и развитый олигархический капитализм давно на дворе.
Притча о дураках и дорогах здесь уперлась в одни те же лица. Еще в восьмидесятых годах было ясно, что основные магистрали города на пределе пропускной способности в часы пик. В последние двадцать лет автопарк города с учетом транзита увеличился раз в десять, а наши доблестные проектировщики и ГИБДД, так и не приняли кардинальных мер, по устранению постоянных заторов на дорогах. Строительство супердорогих магистралей, как показала действительность, проблем не решают. Да какой ширины дорогу не построй, если на ней с двух сторон стоят и брошенные на полгода грузовики и занесенные снегом легковушки, а к ним добавьте остановившиеся машины и аварийные, то любая дорога при интенсивном движении рано или поздно забьется. Спросите водопроводчика. Если вода очень грязная, то трубы не должны иметь препятствий внутри, иначе они забьются.
Наверное, только запрет стоянок на дорогах и хорошо продуманное одностороннее движение спасет город от надвигающейся транспортной катастрофы. Но к дорогам надо приделать многочисленные карманы для стоянок, простые парковки и расширения, покрытые дешевым «вечным» гравием. Каждое учреждение, предприятие, жилой дом должны иметь, соответствующие числу работников и посетителей, парковки и стоянки. Пусть среди деревьев, газонов – измываться на автомобилистами больший грех, чем где-то убавить площадь газона, под вопли старушек, которые своими собаками засрали всю Москву. Водители тоже люди, жители Москвы и проблему надо решать кардинально, с помощью законов и средств. Причем срочно решать. Все равно для стоянки автомобили, ломая подвески, переезжают через бордюры на тротуары и газоны. Водители никогда не откажутся уплатить городу стояночный налог, но плата должна быть раз в году, а стоянка на всей территории города бесплатна. Кроме специальных и охраняемых стоянок. Нечего кормить криминал. А что сейчас творится.
Рядом с нашим домом недавно возвели новый двухсотквартирный дом. Наверное по проекту и нормативам семидесятых годов залили асфальтом микро-стоянку на двадцать мест, провели от нее дорожку, сделали высокие тротуары. Теперь бедные водилы-жители, а их более двухсот небедных людей (стоимость метра в этом доме около полутора тысяч зеленых), каждое утро матерясь и мучаясь не могут выехать на работу - заставлена дорога, тротуары, стоянка и все прилегающие газоны. Отдать такие деньги и так нервничать. За какие грехи. Все видят, все знают, но дурь повторяется и повторяется. Даже вроде волевой и толковый руководитель Лужков не может с этой дурью справиться. А может это происки ЦРУ или пришельцев. Вы не знаете…
А в наших лесных краях до «автокатарсиса» еще далеко.
С моей лоджии открывается прекрасный вид на недалекий сосновый бор, через который и течет наша Черная речка. Правда речка, это слишком сильно сказано. Наверное лет сто назад она и была широкой и глубокой лесной рекой, судя по древней пойме и деревьям растущими на ней теперь. Сейчас же Черная речка это небольшой ручеек, который легко перепрыгнуть с разбега во многих местах, особенно в сухое лето. На ее берегах выросли огромные сосны и березы, ее слабую воду перекрыли упавшие стволы, крупные сучья да отходы «продвинутой» людской жизни. Даже весной ей не хватает силы сбросить все эти оковы и прочистить русло. Поэтому, видимо, ее годы сочтены. А когда-то, в недалеком прошлом, всего лет сто назад, в ней водилась не только рыба, но и гнездились многочисленные бобры и утки, водяные крысы и раки, весной ее подпитывали воды более мощной реки Сестры и многочисленные в этих краях, болота и родники. Сейчас же, последние несколько сот метров ее течения упрятаны в большую трубу под землю. Так и впадает она в Волгу нищим ручейком из черной грязной трубы.
