– К чему такая конспирация? – чуть не рассмеялась я. – Вы что, не можете в окно или в глазок посмотреть?

– Я однажды видел фильм, в котором героя убили выстрелом в глаз как раз в тот момент, когда он заглядывал в дверной глазок! – назидательно произнес Владимир Николаевич. – Даже странно, что вы, будучи телохранителем, этого не знаете!

– Зато я знаю многое другое, – усмехнулась я. – Но если вы сомневаетесь в моих способностях, мы можем сразу же разорвать нашу договоренность, тем более что она еще висит в воздухе.

– Нет-нет, я вовсе не это имел в виду, – пошел на попятную Ильичев. – Приезжайте, конечно! Александр Андреевич очень хорошо о вас отзывался.

– И ему не хворать, – вздохнула я и отключила связь.

Честно добежав пятый круг, я вытерла лоб полотенцем и, закинув его через плечо, двинулась со стадиона к своему «Фольксвагену», припаркованному у входа. Мне еще пришлось заехать домой, чтобы принять душ и переодеться. В принципе даже хорошо, что лето уже подходило к концу и изнуряющей июльской жары уже не предвиделось – тренироваться при плюс двадцати намного легче, чем при тридцати семи.

На соседнем с водительским сиденье лежала приготовленная бутылка с минеральной водой. Открутив крышку, я сделала несколько маленьких глотков и, включив мотор, поехала домой.

В прихожей меня уже встречала моя тетя Мила.

– И что ты, Женя, издеваешься над собой? – качая головой, посетовала она, неодобрительно оглядев мою влажную майку. – Делала бы дома зарядку, и хорошо! Нет, нужно по жаре таскаться куда-то!

– Жары как раз уже нет, – чмокнув тетю в щечку, проговорила я. – И бегать, к примеру, в тридцатиградусный мороз ничуть не лучше.

Тетя Мила только вздохнула, а я направилась в ванную.

– Тебя дожидается завтрак! – крикнула она мне в спину.

Перед уходом, конечно, не мешало бы подкрепиться – ведь неизвестно, когда теперь удастся это сделать. Но после бега набивать желудок тоже не рекомендуется. Оставалось надеяться, что тетя приготовила что-нибудь легкое. Вообще-то она придерживается идеи здорового питания, так что вполне вероятно, мне удастся перекусить без ущерба для фигуры и самочувствия.

С удовольствием намыливая тело освежающим мандариновым гелем, я поглядывала на себя в зеркало на стене и удовлетворенно отмечала, что все эти тренировки, несмотря на их изнурительность, приносят свои результаты – фигура у меня была отличной. И это стоило того, чтобы попотеть по утрам.

Выйдя из ванной и переодевшись, я прошла в кухню, где меня ждала тарелка каши с сухофруктами и стакан домашнего йогурта. Одобрительно кивнув, я принялась за еду, лишь предварительно отложила половину порции каши. После завтрака выпила чашку черного кофе без сахара и взглянула на часы. До назначенной встречи с Ильичевым оставалось сорок минут – времени как раз хватало на то, чтобы переодеться и отправиться в путь.

Поблагодарив тетю, я надела джинсы и белую футболку, не став заморачиваться с макияжем, лишь подкрасила ресницы и мазнула губы малиновым блеском. Тетя Мила уже сидела перед телевизором за просмотром очередного кулинарного шоу, поэтому, услышав, что я ухожу по делам, просто кивнула и довольно равнодушно проводила меня, не задавая вопросов. Я же завела свой автомобиль и направилась к Монастырскому проезду.

Особняк Ильичева найти было совсем несложно: восьмой дом от начала проезда. Все дома здесь располагались по одной стороне улицы и поэтому шли подряд, четные и нечетные. Двухэтажный дом был построен качественно, но с некоторой долей эклектики. С одной стороны, все строго и без затей, с другой – какие-то непонятные округлые башенки на левой части крыши и столь же бесполезные малюсенькие балкончики в резных завитушках, на которых одному-то человеку сложно уместиться.

Металлические ворота, не предполагавшие по своей сути никакого декора, тоже унизаны по бокам резными финтифлюшками, ничуть не украшавшими их и только придававшими им нелепый вид. Однако дизайн ильичевского жилища меня сейчас мало волновал. Подойдя к воротам, я увидела крошечную кнопку, на которую нажала так, как просил Ильичев: три длинных звонка, два коротких. И тут же услышала звонок своего сотового.

– Евгения Максимовна, это вы? – Голос Ильичева звучал встревоженно.

– Да я, я, – пришлось его успокоить. – Открывайте уже!

Через некоторое время из приоткрывшейся двери особняка осторожно высунулась лысоватая голова, а затем показался и сам хозяин дома. Он опасливой походкой прошел по дорожке к воротам и, отперев их, тут же внимательно уставился на меня. Я столь же бесцеремонно разглядывала его. Внешность Ильичева оказалась самой что ни на есть средней. Был он, что называется, не низок – не высок, не узок – не широк, в очках в тонкой оправе. Волосы, которых осталось совсем немного, видимо, изначально были светло-русыми, да и сам их обладатель казался каким-то белесым. Небольшие серые глаза, совершенно невыразительные, маленький нос, тонкие губы… В целом же черты лица довольно интеллигентные.

– Владимир Николаевич? – спросила я, чтобы прекратить уже это глазение и перейти непосредственно к делу. – Разрешите?

– Да. – Ильичев сразу же суетливо посторонился, пропуская меня, и быстренько запер ворота. – Пойдемте скорее в дом.

Мы прошли по выложенной камнями дорожке и оказались в просторной прихожей, из которой Владимир Николаевич сразу же провел меня наверх. Там мы расположились в комнате, которая, видимо, являлась его рабочим кабинетом. Внутри оказалось темновато: плотные жалюзи опущены и закрыты.

– Я сейчас, как уже говорил, один, – произнес Ильичев, показывая рукой на кожаный диван. – Поэтому ничего из еды предложить не могу, но, может быть, вы желаете какие-нибудь напитки?

– Пожалуй, чашка кофе и бутылка минералки были бы кстати, – кивнула я.

– С минералкой нет проблем, а вот кофе… – Ильичев смущенно затоптался на месте. – Боюсь, его просто некому сварить. Или вас устроит растворимый?

– Ладно, расслабьтесь! – махнула я рукой. – Можно и никакого.

Предлагала же встретиться в кафе, там вообще не пришлось бы напрягаться в хозяйственном смысле. Но Ильичев, похоже, действительно боялся показываться в общественных местах. Кто или что его так напугало, пока было неясно.

Владимир Николаевич тем временем достал из бара бутылку минералки, открыл ее ключом и поставил передо мной на стеклянный столик, присовокупив к этому небольшой хрустальный стаканчик. Минералка оказалась теплой, зато сильно газированной, что компенсировало ее температурный изъян.

– Вы машину у нас покупали? – кивнув в окно на припаркованный «Фольксваген», поинтересовался тем временем Ильичев.

– Нет, – честно ответила я.

Сделав несколько глотков и отставив бокал в сторону, я откинулась на блестящую гладкую спинку дивана и сказала:

– Так я вас слушаю, Владимир Николаевич.

Ильичев не спеша прошелся по кабинету, похоже, выстраивая свой монолог, потом вздохнул и снова с неким пафосом произнес:

– Нас пытаются истребить!

– Кого это вас? – поинтересовалась я. – Дистрибьюторов европейских моделей автомобилей? И что значит – истребить? Вы что, представители Красной книги?

– Нас – это меня и моих компаньонов из «Эвиты». Точнее, совладельцев.

– Давайте поподробнее, – попросила я. – То есть вы владеете каким-то процентом акций концерна, так?

– Совершенно верно, – подтвердил Ильичев. – Нас четверо совладельцев – трое мужчин и женщина, Елена Константиновна. У каждого свой пакет акций. У Елены Константиновны, кстати, наименьший из всех – всего пять процентов.

– А кто непосредственно руководит концерном? – поинтересовалась я. – Тоже кто-то из вас? Или все вместе?

– Нет, руководит всем Геннадий Владиславович Алдонин. Он специалист в этой области, хорошо мне знаком, и я счел его самой подходящей кандидатурой на эту должность.

– Вы лично сочли? – уточнила я. – А остальные?

Ильичев перекатился с пяток на носки и пояснил:

– Когда Алдонин занял этот пост, остальных еще не было. Был только один человек, но потом он умер, и его акции перешли к моим теперешним компаньонам. Это было уже пять лет назад, и с тех пор мы владели концерном сообща и довольно успешно ладили. К тому же нам не так часто приходится пересекаться, у каждого свой бизнес…