На борт «Лены» взбирались и иные звери…
«Ubi bene, ibi patria!» – этот парафраз цитируемых Цицероном в «Тускуланских беседах» слов отправлявшегося в изгнание Тевкра (Пакувий, трагедия «Тевкр», изд. Сципион и Шмулевич, Город, тысяча двести первый год от основания Города) был жизненным принципом гордого польского шляхтича Рыдз-Смиглы…
То есть там родина – где хорошо…
Приходит привислянский шляхтич в галерею Третьякова… подходит к картине «Три богатыря» и спрашивает: «Ну что, пся крев, сидишь?»
Илья Муромец, не отрывая ладони ото лба:«Вот, сижу, смотрю…»
«Пше прашем, что смотришь?»
«Да вот, смотрю, где русскому человеку жить хорошо…»
«И где же вам, лайдакам, жить хорошо?»
«Да там, где вас, пшеков, нет!»
«Э, где нас нет-то?»
«Да вот сижу… Смотрю…»
… Но первым на палубу – впереди Рыдз-Смиглы, поднялся бульдог!
Вообще, моряки любят животных… в дальнем плавании так приятно приласкать добрую, невинную зверушку. Поэтому держат – кого угодно, от павианов до галапагосских черепах… вот, на «Смоленске» старпом у себя в ванной удава держал, и поил его из бутылочки гоголем-моголем.
Но курносый, сопящий зверь мало того, что не говоря дурного слова, вцепился в лодыжку боцмана – поощряемый хохочущим хозяином, но и тут же нагадил на шканцах, в святом месте…
Надо сказать, что кот Рыжик гадил только в строго отведенном для этого месте – в песок пожарного ящика (правда, любил выкладывать задушенных крыс на столе в кают-компании, прямо у места старпома – докладывал, что не зря ест свой хлеб).
Так что пёсика боцман не полюбил – а за ним и вся команда…
Хозяин тоже не снискал матросской любви, главным образом тем – что начал матросов бить! Просто так… потому что мог это делать…
И бил он их до тех пор – пока над его головой, когда он стоял у борта – не просвистел сорвавшийся со стопоров шлюпочный выстрел…
«Похоже, это была чёрная метка!» – пошутил Семёнов… а может, и не пошутил…
Остальные г.г. офицеры были… просто были… ни рыба, ни мясо…
Вахтенный начальник – мичман Михайлов.
Артиллерийский офицер – лейтенант Гран.
Мл. Штурманский офицер – лейтенант Иванов 12-й.
И.д. старшего судового механика – помощник старшего инженер-механика Ратманов.
Младший судовой механик – младший инженер-механик Семенов.
Младший судовой механик – младший инженер-механик Федоров.
Врач – коллежский асессор Заботкин…
Бич-камеры! Вечные портовые сидельцы… зато хорошо знающие, где у начальство то место, кое полагается лизать…
… Буквально на другом конце света в этот час – вечер… тихо, неслышно падает снежок, тут же превращающийся в мерзкую грязь… недаром жители доброй старой Англии зимой носят не валенки – а резиновые сапоги…
В маленькой, уютной гостиной – тихо и тепло. Мерно постукивают высокие, напольные часы в ореховом футляре, отмеряя время – которое навеки остановилось в этой комнате, замерев на полушаге в век двадцатый – да так и не сделав его – и оставшись в величественной викторианской эпохе
За полупрозрачным экраном огоньки пробегают по тлеющим в камине торфяным брикетам, сообщая воздуху аромат выдержанного скотча… сам скотч янтарно светится в стоящем на маленьком чиппендейловском столике хрустальном графине.
Если на миг оторвать взгляд от синеющих огоньков, то увидим – это не просто комната, но комната мужчины – джентльмена, спортсмена, путешественника… простота и мужество смотрят на нас с её обитых шёлковыми обоями стен.
Вот висит на бронзовом крюке кавалерийская сабля в потёртых до бела ножнах, а рядом с ней – трофейный африканский ассегай, перекрещенный с трофейным же афганским копьём… над ними – гордо возвышается старый, потрёпанный в походах пробковый колониальный шлем… на противоположной стене – скалится клыкастая пасть белого тигра, соседствующая с массивной, угрожающего вида головой чёрного носорога…
Однако же клюшка для гольфа с облезлой, когда-то белой, краской, соседствующая с крикетным молотком и парой старых, заштопанных боксёрских перчаток – ясно дают понять, что хозяину этого жилища не чужды и мирные забавы.
На полках – книги… потрёпанный Оксфордский словарь, разрозненные тома Британники, Киплинг, Конан Дойль… среди них – затерялся потёртый бумажный переплёт «Службы в Северо-Западных провинциях» молодого, подававшего такие блестящие надежды лейтенанта Черчилля, зверски зарезанного в горах Афганистана грязным «руски» с таким типичным русским именем Rasiul Duodaev (Примечание автора – см. рассказ «Там вдали, за рекой»)
Да, стиль комнаты – благородство и мужество… и разговор двух сидящих перед камином джентльменов тоже исполнен мужества и благородства!
«… да, качество которых оказалось столь высоким, что невозможно было отличить их от настоящих без специальной аппаратуры!»
«Ещё бы, сэр Генри! Ведь эти деньги печатались в окрестностях Лондона, на вилле члена Британского химического общества! Царская ochranka сбилась с ног в поисках того, кто, по словам одного из высших русских полицейских чинов – „поставил под угрозу всю российскую экономику“.»
«Кабинет очень ценит Ваши заслуги, лорд Джон… но наводнить западные губернии России этими… знаками… этого мало! Надо, чтобы они ходили от Брест-Литовска до Владивостока…»
«С первым городом – гораздо проще… в распространении этих ассигнаций нам активно помогают местные еврейские общины.»
«И у членов этих, мною глубоко уважаемых – общин нет никаких моральных… э-э… препонов?»
«Какие там моральные препоны, сэр Генри! Одним из излюбленных занятий членов еврейской общины Брест-Литовска – „тянуть акциз“, то есть изготовлять фальшивые акцизные бандероли. Дело поставлено просто на фабричную основу… а здесь – живые деньги, почти как настоящие, и даже лучше настоящих!»
«Да, лорд Джон… с качеством Вы явно… перемудрили… но почему же происходят затруднения со сбытом в глубине России?»
«Дикари, сэр! Обнаружив фальшивую купюру, грязный русский moujik, в отличие от умного еврея, несёт её в полицию – хотя не может не понимать, что эту купюру у него конфискуют… а наших героических распространителей, которые расплачиваются за их товар на рынках нашими изделиями, дикари ловят и забивают насмерть sapog, как конокрадов! Так уже погибли Пинхас Подрабинек, Ицхак Голембиовский, Борух Березовский…
Вне черты осёдлости наши деньги массового сбыта не находят (Примечание автора. Случай подлинный)»
«Да, прискорбно… но какие Ваши планы?»
«Я думаю, надо привлечь к делу заокеанских партнёров… конторы Свердлова и Бронштейна из Нью-Йорка. Парни с той стороны большого пруда – довольно оборотистый народец…
Кстати, наши деньги я пускаю на финансирование социал-демократического „Общества друзей свободной России“ – организации, собирающую в Лондоне деньги для русских революционеров.»
«Отменно… кстати, как идёт дело с подготовкой… э-э… центрального акта?»
«Найден исполнитель, разумеется, еврей… ведь нам нужно, чтобы после акции по грязной России прокатилась волна pogrom… исполнитель, оснащённый „буром“ с телескопическим прицелом…»
Сэр Генри замахал руками:«Ох, лорд Джон, избавьте меня от этих ужасных подробностей… Вы же знаете, что я не люблю охоты!
И – да! Помните, что Вы делаете… это… в интересах Британии!
Нам нужны деньги грязных „руски“, которые добывают их, заставляя своих рабов мыть золото на katorga… а если все судостроительные заказы уйдут в проклятую Германию? Что будут есть дети судостроителей Белфаста и Клайда?
Мы обязаны думать о наших избирателях! Таков наш тяжкий крест – крест джентльмена и белого человека…»
За окнами продолжал падать лёгкий, белоснежный снежок, превращаясь в чёрную грязь на булыжной мостовой…
Уютно потрескивал камин, маслянисто плескался в стаканах старый виски… добрая, милая старая Англия.
…«… Русских надо держать в кулаке, в вечном страхе, давить, не давать расслабляться.
Тогда они складываются в народ и кое-как выживают. Консерваторы всегда звали подморозить Россию.
