Следующие два дня Лешка посвятил подготовительной работе. Он вытащил через базы данных все документы, определяющие деятельность нотариусов, таможенных и налоговых служб, и стал их тщательно изучать, время от времени делая распечатки. Эти распечатки он просматривал вечером, между ужином и отбоем, и делал на них пометки шариковой ручкой, что-то подчеркивая. Увлекся он здорово, а ведь ему еще надо было заниматься учебой, поэтому Лешка, что называется, выпал из жизни. Вне классов и спортзалов, он либо торчал за компьютером, либо подтягивался по иностранным языкам и другим предметам, либо подытоживал наработанное за день. Мы раза два вызывались ему помочь, но он отмахивался:

— Погодите немного! Для вас пока работы нет, но уж как я покончу с закладкой фундамента и пойму, как дальше строить — вам придется пахать будь здоров сколько!

Мы оставили его в покое и даже с самыми обычными вопросами не обращались к нему без крайней надобности.

Тут и пятница подошла. В пятницу мы освобождались то с трех, то с пяти часов вечера, в зависимости от того, были у нас после обеда дополнительные индивидуальные занятия по предметам или нет. Но чаще всего после трех мы уже могли покинуть училище вплоть до воскресного вечера. Эти дни мы проводили либо у меня, либо у Лешки, в Подольске. А бывало и так, что Жорик и Илюха оставались ночевать у меня, а Лешка ехал к своим и присоединялся к нам в выходные, чтобы всем вместе погулять по городу.

Вот и в этот раз было решено, что Жорик и Илюха едут ко мне, а Лешка поедет повидать родителей. В субботу мы все созвонимся и договоримся, где встретиться.

Лешка аккуратно собрал в сумку все свои распечатки, чирканные-перечирканные, и сообщил:

— Ну, кажется, сдвинулось. Я наметил тут несколько путей. В общем, за выходные я спокойненько все в последний раз прогляжу, сопоставлю и обмозгую — и к понедельнику окончательно определюсь, какие задания ставить перед компьютером и какие базы данных трясти.

И вот мы все вместе сели в автобус училища, отвозивший нас по пятницам куда-нибудь в центр Москвы — чаще всего к станции метро «Краснопресненская», — а оттуда мы уж разъезжались, кому куда надо.

Были зимние сумерки: конец января, темнеет рано, и тьма такая голубая, и чистый снег искрится и поблескивает, и звезды в небе такими ясными холодными точками светят, красота! Народу в училище осталось немного: многие иногородние на выходные останавливались у тех москвичей, с которыми успели подружиться.

Ехать нам было недолго. Училище расположено очень удачно. Вроде, вблизи Москвы, но в одной из тех природоохранных зон, где запрещено строить дачные поселки, и вокруг нас всегда — полные тишина и спокойствие, и природа необыкновенная. Недаром дом отдыха «Тараново», на базе которого создано наше училище, всегда считался одним из самых престижных.

Доехали мы буквально за полчаса. У «Краснопресненской» мы распрощались с Лешкой и втроем покатили ко мне.

Нас уже ждали с ужином, и две раскладушки для Илюхи и Жорика были, как всегда, приготовлены в моей с братом комнате. Мой брат — Сашка — старше меня на три с половиной года, и скоро уже закончит школу. Мы с братом спим на двухэтажной кровати, поэтому, если еще и Лешка ко мне приезжает, то Сашка перебирается в комнату бабушки, уступая нам свое место. А бывает и так, что на выходные он уезжает к друзьям, и тогда вообще никаких проблем не возникает.

Но тут он был дома, и ему даже перемещаться в другую комнату не пришлось. Мы славно поужинали, да и пошли спать, чуть-чуть посидев перед телевизором. Во-первых, мы не стали засиживаться, чтобы завтра встать пораньше и побольше успеть. А во-вторых, сказывалась привычка к режиму.

В полдевятого утра мы были уже на ногах. За окнами было еще темно, небо синело, только-только начинал брезжить рассвет, и горели фонари. Они начали гаснуть тогда, когда мы заканчивали завтрак.

И тогда же позвонил Лешка.

— Привет! — сказал он. — Какие планы?

— Как договаривались, — ответил я. На Горбушку хотим прокатиться, потолкаться там. Потом вернемся, пообедаем, я вечером рванем на Патрики, на катке покатаемся. Заодно и в зоомагазин заглянем, и в дом Булгакова сходим. Словом, планов хватает. Ты к нам присоединишься?

— Это вам я предлагаю присоединиться ко мне, — сказал Лешка. — Как насчет того, чтобы в Крылатское прокатиться, а?

— Это в связи с твоими находками? — сразу догадался я.

— Можно сказать, что да. Хотя не совсем. Ну, в общем, я направляюсь туда, уже выхожу из дома. Если хотите, мы часа через два встретимся где-нибудь в центре, на пересадке к Крылатскому. Но я и один могу сгонять.

— Сейчас, я посоветуюсь, — сказал я. — Подожди секунду.

И сообщил ребятам, заглянув на кухню:

— Леха собрался в Крылатское. Поедем с ним? Кстати, потом оттуда до Горбушки рукой подать.

— Конечно. В чем вопрос? — почти одновременно ответили Илюха и Жорик.

Я опять взял трубку.

— Мы поедем с тобой. Давай договариваться, где и как встретимся.

Мы быстро условились о встрече, и Лешка попрощался, сказав, что ему пора бежать на электричку. А мы стали неспешно собираться. Времени у нас было навалом, ехать до места встречи нам было намного меньше, чем Лешке.

Вышли мы из дому минут через пятнадцать, доехали до центра и успели там немного погулять. Потом спустились в метро, на станцию, где условились встретиться с Лешкой.

Он появился минут через десять после нас.

— Так в чем дело? — спросил Жорик.

— Ни в чем особенном, — ответил Лешка. — Просто я решил, что стоит взглянуть на этот «Шевроле», принадлежащий Ныркову. Не надеюсь обнаружить что-нибудь сногсшибательное, но мне кажется, что когда я увижу саму машину, то, может, у меня в мозгах посвежеет, и новые идеи появятся. Благодаря соприкосновению с живым материалом, так сказать. Поэтому моя вылазка связана с расследованием лишь косвенно.

— И этот Нырков живет в Крылатском? — спросил Илюха.

— Ага, — кивнул Лешка. — У меня его адрес записан, а машина должна быть где-то рядом с его домом.

— Но еще не факт, что мы эту машину увидим, — сказал Жорик. — Он может держать ее в гараже или мог уже уехать куда-то. А если у него есть зимняя дача, то он взял и смылся до конца выходных, только завтра к вечеру и появится. Промотаемся зря, точно вам говорю.

— Все равно, попробовать стоит, — заупрямился Лешка. — Говорю вам, мне это позарез необходимо, ну, чисто психологически, что ли. И потом, даже если его нет на месте, то все равно, мало ли что выплывет. Может, с его соседями удастся разговориться или с бабушками, гуляющими возле его подъезда, и выяснить что-нибудь интересное и полезное. А ты что думаешь, Андрюха? Почему ты молчишь?

— Я думаю, что съездить туда стоит, — ответил я. — Но при этом быть очень осторожными и осмотрительными. Ведь это у нас импровизация получается, а всякая импровизация должна быть хорошо подготовлена. Сам понимаешь, есть вероятность, хотя и не очень большая, что этот Нырков как-то связан с преступниками и он знал, что покупает краденую машину, под видом другой. Если, конечно, твоя версия насчет парных машин вообще верна. Так что Нырков может быть Как-то связан с угонщиками. И тогда одним Неловким движением мы можем вспугнуть его, и вообще такую путаницу внести, что Нам же самим будет потом труднее разбираться. Поэтому я и призываю вас к осторожности.

— Разумеется, мы будем осторожными! — сказал Лешка. — Да мы ж ничего делать не будем, только поглядим, а в разговор вступим исключительно в том случае, если обстоятельства сами сложатся. Очень нам надо во что-нибудь влипать!

На том мы и отправились в Крылатское. У Лешки был с собой не только адрес Ныркова, но и подробная карта Москвы. Сверяясь по этой карте, мы довольно быстро нашли и улицу, и дом.

— Вот здесь, — показал Лешка. — Вокруг этого дома все будем осматривать. И прежде всего — около подъезда.

Квартира сто двадцать три находилась во втором подъезде. Ни возле самого подъезда, ни возле соседних, ни на заасфальтированном пятачке во дворе «Шевроле блейзер» цвета морской волны мы не нашли.