— Ой, а она разве еще не знает, что ты — кровосос?
(играя глупую наивность, запричитал вдруг "незнакомец")
Что ты — паразит человеческой плоти?
Что ты — НЕЛЮДЬ, труп… ходячий?
…
Разве ее кровь еще не сосал?
— ПОШЕЛ ВОН!
(вдруг разъяренно закричал Марат и тут же (унизительно) ткнул пальцем на дверь)
(захохотал, желчно захохотал тот; не сдвинулся с места)
— Ох, если бы ты не был братом Оливии, я бы давно уже тебя убил — и без "легальной" на то причины.
Ну, да. Ну, да. Понимаю, почему ты своей "Патти" врал:
лучше вовсе уберечь глупое человеческое сознание от искушения и зависти путем неведения и лжи, чем открыть горькую правду.
Правду о том, что прирученный тобою человечек — лишь шавка, букашка…. гадкая, мерзкая, мелкая тварь… в лапах безжалостного зверя-убийцы.
Скажи, ты сначала с ней развлекаешься, а потом… пьешь? Или наоборот? Сначала — заряд…
— Сука, ЗАТКНИСЬ!
Удар, резкий удар в челюсть, что попытался проделать Марат,
… тут же был пресечен: перехват, а затем молниеносный толчок, рывок, пинок — и отлетел мой Дюан черт знает куда, влипши в стену;
… прыжок — и тут же незнакомец оказался… рядом с ним.
Завизжала, заорала дико я, бросилась вперед спасть своего мальчика.
…но буквально в шаге замерла (в шоке).
Речь, речь отобрало, а глаза нервно выпучились, словно желая целиком обнять, понять увиденную картину, но так и не смогли.
Сцепились, схватили за грудки друг друга и дико зашипели в лицо…
Губы, губы разошлись, словно занавес, оголяя кошмар: челюсть невольно выдвинулась вперед…. обнажая острые, как иглы, непривычно длинные, клыки…
Шипение, дикое шипение вмиг раздалось вокруг, пронзая всё тело болезненной, сумасшедшей дрожью — неистовый, первородный, инстинктивный страх заставил меня вмиг попятиться, убежать, исчезнуть, спрятаться от этих существ… — невольно забилась в угол, испуганно замерла,
…замерла, не дыша.
Ужас, едкими переливами жидкого азота, все сильнее и сильнее расходился по всему телу, сковывая всё внутри, лишая не только слез, но и каких либо эмоций, мыслей.
Он высушивал меня, отрешая, уводя сознание от реальности.
Я забыла, как дышать. Забыла всё…
Закляла, застыла…. замерла и молча наблюдала за творящимся…
… резкий рывок — и Берн попытался оттолкнуть, отшвырнуть Марата в миг, когда тот умело провернулся и гневно пнул ублюдка от себя.
— Убирайся, СУКА! Мне твои услуги не к чему!
ИСЧЕЗНИ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ, если не хочешь, чтобы я тебя УБИЛ!
(расхохотался, расхохотался Берн,
гордо выпрямился на месте)
— И не мечтай, сопляк!
Тебе, как и едва ли не всем на этой чертовой земле, Я — НЕ ПО ЗУБАМ!
И ты знаешь это, уродец!
Знаааешь…
(вдруг его голос переменился: стих до едкого шепота)
А потому зря,
зря начал тявкать в мою сторону.
Теперь я не отстану. Нееет!
Не дам тебе свободно дышать.
(разворот в мою сторону)
И ты, малышка.
… запомни, даю лишь ОДИН ШАНС себя и своего малыша спасти, ибо потом — никого не пожалею.
— СУКА, ЗАТКНИСЬ! — вмиг кинулся на него Марат, но прыжок — и тот вылетел долой в распахнутое окно,
.. исчез. Исчез бесследно.
… "один шанс, лишь один шанс" — болезненно пронеслось в моей голове…. вторясь безумным эхом.
Глава Семьдесят Четвертая
Как долго можно всё строить, и как быстро — всё рушиться…
Как долго можно идти к вершине, и как быстро — скатываешься вниз.
Так и с нами произошло. Со мной.
Многое тогда повторял, объяснял…. клялся Марат.
… многое я услышала (хоть и не поняла, не захотела понять), и многое упустила — дабы совсем не сойти с ума.
Я всё еще сидела в своем, укромном, углу — и тихо плакала…
Мне было страшно, очень страшно
и… невыносимо больно.
Казалось, человек, которому я так доверяла, знала, верила…
… которому жизнь свою и своего малыша отдала — меня предал.
Он врал мне. ВРАЛ…. скрывал самую… ужасную тайну.
Я, я даже… не могу привести пример, чтобы целиком описать всё то, что сейчас произошло. Из-за чего моя сказка не просто рассыпалась на осколки, она превратилась в прах… — и тут же сдуло всё ветром. Ветром недоверия, предательства и лжи.
…
— Я молчал, Патти… Молчал, потому что у меня не было выбора…
— Потому что я начну завидовать? Ты так думал?
— Нет! Нет, конечно! Кому завидовать, Патти?
Старперу, который застрял в жизни…. потеряв элементарную надежду на смерть? Легкую, "отписанную Богом" смерть?
Я все это время проклинаю, то… кем стал, и что вынужден делать…
— И ты…? Ты пил… из меня?
(нервно сжалась, прикрыла веки я — от боли…. от боязни услышать жуткую правду)
— Из тебя? нет! Нет, конечно!
Не пил, и не пытался!
И никогда не буду!
КЛЯНУСЬ!
(попытка подползти ко мне ближе — но от страха я невольно еще сильнее спиной вжалась в стену — замер, замер пристыжено Марат; опустил взгляд в пол;
оставил свое глупое желание близости)
— Почему?
(раздался мой вопрос в тишине, как сорванный колокол, лязгнувший об каменные плиты)
(застыл в шоке Дюан, взгляд вмиг выстрелил мне в глаза, желая, наверно, убедиться, что ослышался;
но нет — вопрос был задан)
— Потому что очень люблю! Родная моя… Люблю я тебя! Больше всего на свете люблю…
(и снова попытка приблизиться, обнять — но тут же я отпрянула как от кипятка в сторону, невольно повалившись на пол)
— НЕ ТРОГАЙ!
… прошу.
— Прости…
(замер в шоке и стыде)
… и снова минуты тишины. Напряжения.
Тысячи вопросов молча — перебираю, выбираю… самые важные.
— И кто этот мужчина?
(несмело подвелась, вновь расселась в своем укромном месте)
(тяжелый вздох)
— Берн де Геер. Когда-то я уже тебе о нем говорил.
Важная персона в мире вампиров.
Он занимает пост Смотрителей. Следит за порядком.
— И чего он явился?
— Напомнить мне, чего я не имею права делать.
— И что это?
(нервно дрогнул мой голос)
— Патти…
— Скажи…. прошу.
(шумный вздох;
тяжелые секунды сомнений)
— В нашем мире существует лишь три закона… И они явно далекие от жизни обычных людей.
Первый: всякой ценой хранить тайность вампирского существования.
Второй: не имея "легальной" на то причины, невозможно убить соплеменника или его прирученного.
