— Ясно. Тогда просто скажу, что ты себя плохо чувствуешь, потому и не пришла…
(невольно рассмеялась я)
— Она умрет от любопытства, откуда ты это всё знаешь.
Та ладно, наверняка, мать уже прибегала туда (меня искала), всё ей рассказала… Так что.
(несмело улыбнулся Марат)
— Ясно. Ну, тогда, когда спросит, ответь как есть — что живешь у меня. Тайну в этом, я думаю, нет смысла делать.
— Спасибо.
— Ладно, иди поспи. А я постараюсь управиться со всем своим… до пяти. Хорошо?
— Хорошо…
* * *
И всё же сон — коварная штука.
Захотел — пришел, захотел — на несколько суток тебя покинул,
правда, потом… обязательно отыграется, ой как отыграется, паршивец!
Вот так и со мной поступил — впала я в беспамятство… до самого вечера.
… на часах шесть — а Марата всё еще нет.
Несмело пройтись по комнатам (фобия моя немного притихла — правда, дотронуться ни к чему я так и не решилась — будь это статуэтка, или какая-то старинная книга)
… пробежаться глазами вокруг, удивиться, поразиться колориту убранства комнат — и на том оставить эту затею.
Одно могу сказать, Дюан очень образованный человек
(или пока только таким пытается стать?)
Стены все заставлены стеллажами с книгами.
Удивительно, но чего только здесь нет — разные жанры, разные писатели, разное время издания.
Уйма направлений и течений.
(кое-что я узнаю, слышала, встречала в школьной программе)
Здесь затерялись как произведения известных писателей, поэтов старины, так и работы современников.
Сборники стихов и рассказов, романы, учебники, энциклопедии, трактаты и прочая дребедень…
… нет каких-то фанатических предпочтений, нет зацикленности — громадный ассортимент, широкий спектр затронутых сфер человеческой жизни и бытия…
Но что самое удивительное, так это то, что здесь можно было найти (судя по названиям) книги писателей зарубежных стран, изданных на языке оригинала…
Марат — полиглот?
Очень интересное открытие…
В дальней, маленькой комнате (что обычно люди отдают под детскую) был кабинет Марта. И снова книги, книги, книги.
В углу стоял маленький телевизор. На столе — компьютер.
Захлопнуть дверь — и пойти дальше.
В комнате напротив, прямо посредине, стоял огромный черный рояль.
(Лимончик увлекается музыкой??)
В углу — маленькая софа, (или больше это напоминало кресло?)
На стенах — картины: пейзажи, портреты, натюрморты.
(застучал ключ в замке)
Едва сердце мое не остановилось от испуга — быстро выскочила, как преступник, из комнаты в коридор…
(черт, для меня даже просто наблюдать — уже едва ли не самый страшный грех)
— Привет, — мило улыбнулась я.
— Проснулась уже?
— Да где-то с час назад. Ходила вот… рассматривала твою квартиру.
Не знала, что ты увлекаешься музыкой…
— Да так… Рояль нашла?
— Угумсь…
— Он достался мне от мамы.
(вдруг отозвался Марат, тут же разуваясь и проходя на кухню)
Забрал к себе, сохранил — как память о ней.
А затем, как-то раз решил все же взяться за эту "арифметику". И пошло-поехало…
(несмело, от неловкости улыбнулась: значит, его мама умерла?)
Черт. Нужно сменить тему — не хочу мозолить старые раны…
…
— Будешь кушать? Сварить тебе пельмени?
— А?… нет, спасибо. Я уже перекусил.
(замялся на мгновение)
Прости. Привычка…
Обещаю, завтра будем ужинать вместе.
Идет?
— Идет.
(машинально, на радостях закивала я головой;
черт, и чего я так улыбаюсь, как дурочка??
— рада, безумно рада его видеть)
— Давай, я подожду. Покушаешь — и мы поедем по твои вещи, а потом — в магазин.
— Да ладно. Я сейчас же мигом соберусь — и можем…
— Патти…
(с негодованием протянул мое имя)
— Что?
(обиженно, испуганно прошептала я,
едва не краснею)
— Покушай. А затем только мы поедем. Ясно?
(несмело улыбнулась;
молчу)
— Да уж… учить и учить тебя… себя любить.
(невольно рассмеялась я)
— Это бесполезно.
— Посмотрим…
Глава Двадцать Четвертая
И всё-таки, наверно, зря мы не поехали сперва за продуктами…
… Я же знала, что мать сейчас дома. И то, что начнется — явно душу на месте не оставит.
…
— Мне, может, с тобой подняться?
— Не, нет. Не нужно.
Жди, пожалуйста, здесь…
…
Тяжелые шаги по лестнице верх. Глубокий вдох — и позвонить в дверь.
Рык, стук, щелчки…
А вот и заплаканное, замученное…
(эээ, о чем это я???)
Злое лицо матери.
— О, явилась. Одумалась?
(молчу, молчу — ибо будет только хуже)
Быстрые шаги (на ходу разуваясь, выскакивая из своих шлепанцев), иду, рвусь в свою комнату.
— Ты что это задумала?
(и снова глубокий, шумный вздох — вместо слов, едва сдерживаюсь)
Достать из дивана пакеты, сумки, рюкзак…
Распахнуть комод…
— Я тебя спрашиваю!! Что это ты задумала???
(резкое (её) движение, шаг ближе —
инстинктивно отдернулась, пригнулась я, но удара так и не последовало)
— Ничего, — (сухо, едва слышно шепчу). — Я поживу пока у друга…
— КАКОГО ДРУГА??? ТЫ что??? ЧОКНУЛАСЬ??? Что ты несешь?? АУ, Патриция! ОЧНИСЬ!
— У такого, кому я нужнее, чем тебе.
Резкая пощечина.
(инстинктивно схватилась я рукой,
прижалась (холодной) ладонью к пылающему (от боли) месту)
Гневный взгляд ей в глаза.
Тяжелая тишина. Молчание.
(еще секунды — и разворот:
я принялась дальше собирать свою одежду…)
Вдруг рывок — и дернула из моих рук пакет,
(порвался тот — вещи посыпались на пол)
— Что ты делаешь??? — не сдержалась (в этот раз) я от крика,
тут же рявкнула ей в лицо. — НЕ ЛЕЗЬ КО МНЕ, И К МОИМ ВЕЩАМ!
ЯСНО??
— А НУ БЫСТРО ПРИШЛА В СЕБЯ!
Что ты вытворяешь? Какие вещи? Какой друг???
