Но ведь у них нет ничего общего. У Терри есть сын. У него нет. Он прячет свои карты, а она как открытая книга.

И все-таки кое-что общее у них есть: они оба одиноки.

— Дождь пошел, — пробормотала Терри, взглянув в окно.

— Дождь со снегом. Рановато.

— Все-таки конец октября, — возразила она. — В прошлом году в ноябре уже лег снег.

— Хочешь поговорить о погоде? Давай. — Кейн отстранился от спинки кушетки. — Могу рассказать прогноз на неделю, а заодно и биржевые котировки. И вообще, все, что пожелаешь. Правда, пришел я не за этим.

Терри растерялась и испуганно распахнула глаза. Кейн потянулся и взял ее ладони в свои. Пальцы у нее были как ледышки.

— Успокойся. Я имел в виду совсем не то, что ты подумала.

— А что я подумала?

— Что я снова хочу затащить тебя в постель.

— Но ты этого не делал, — еле слышно прошелестела она.

Кейн улыбнулся и, притянув Терри к себе, уложил ее голову себе на грудь.

— Послушай, Терри, я хочу тебе кое-что сказать, — начал он.

— Даже боюсь спрашивать, — пролепетала она. Ей было так приятно осязать щекой тепло его груди, слышать ровный ритм его сердца, ощущать у себя на плече его сильную руку и вдыхать неповторимый мужской запах.

— Терри, по-моему, мы нужны друг другу. — Он помолчал. — У нас есть нечто общее, что нас сближает и что нужно нам обоим.

— И что же это? — Терри подняла на него глаза.

— Мы понимаем друг друга.

— И ты понял это только сейчас? А на прошлой неделе еще не знал?

Удар ниже пояса. Терри не имела обыкновения ставить вопрос ребром, но ее прорвало. Положим, они переспали. И что дальше? Они, видите ли, понимают друг друга. А он спросил, нуждается ли она в его понимании?

Кейн запустил пальцы в копну ее волос, и Терри ощутила тепло его сильных пальцев.

— Нет, Терри, не сейчас. Думаю, знал с самого начала, только не был готов себе в этом признаться.

— Ну и что же такое произошло, что ты вдруг созрел? — Она отказывалась так легко принимать его слова на веру.

— Не знаю. Трудно сказать... — Он пожал плечами. — Может, дело в печенье с корицей. Или в тележке с продуктами. А может, в том, как ты кормила меня на кухне куриной лапшой. Я понимаю, это звучит глупо. Но, когда мелочей становится слишком много, невольно начинаешь задумываться.

Терри выпрямилась и сбросила ноги на пол.

— Кейн, ты уж извини, только я ничего не поняла. И, если это очередная игра, я для нее не гожусь.

— Нет, Терри, это не игра! Поверь, мне самому не до игр!

Она уткнулась лицом ему в плечо и стиснула кулаки на коленях.

— Тем хуже для меня, — мрачно буркнула она. — Уж лучше бы это была игра!

Еще долго они сидели молча. В окно с мягким шорохом стучалась снежная крупа, в камине догорали дрова... Терри думала о сыне. Как он там? Надо было позвонить Марии (она помогала растить Фреда) и попросить приглядеть за сыном, пока он у Джона.

Нет, все будет хорошо. Джон не оставит мальчика без присмотра. Жаль, что миссис Картер не отличается чадолюбием: ее хватает лишь на то, чтобы накормить ребенка, а вообще-то дети ее раздражают.

— Терри, — прервал ее мысли Кейн, — я не говорил тебе раньше, но я...

Она замерла в ожидании. Интуиция подсказывала: сейчас она услышит нечто такое, что перевернет всю ее жизнь.

— Семь лет назад у меня было все, о чем можно только мечтать. Красивая жена, ребенок, хороший дом, престижная работа, друзья.

Терри показалось, будто она все это знала. И ощущала всю его боль.

— И что же случилось? — шепотом спросила она.

И Кейн рассказал ей историю своей жизни.

За окном снова зарядил дождь, в камине остались тлеющие угли. Когда Кейн закончил рассказ, Терри положила ладонь на его руку и сжала. Изо всех сил.

— Прости, что я все на тебя выплеснул, — тихо сказал он.

— Ну что ты! — Она уткнулась лицом ему в плечо и стиснула его в объятиях.

Так вот почему у него такие печальные глаза... Какой это ужас — потерять сына. Даже страшно представить!

— Кейн, я не знаю, что сказать, — шепнула она. — У меня нет слов.

Кейн почти ничего не рассказал о своей жене, хотя и упомянул, что в свое время любил ее. Терри все бы отдала, лишь бы оказаться на ее месте. Делить с ним радость и печаль. Подарить ему ребенка, даже если он никогда не заменит Шона.

Кейн откинул голову назад и прикрыл глаза. Он чувствовал и нестерпимую боль, и вместе с тем облегчение. Словно сбросил с души непомерный груз.

Верно говорят, излил душу. С первых дней после гибели Шона Кейн замкнулся в себе. Жил словно во сне, продолжая делать все, что было нужно: совершал сделки, встречался с нужными людьми... И продолжал жить с Габби, на которой лежал еще больший груз вины и боли. Кейн сознательно отгородился от внешнего мира. Так прошел месяц, год. А когда он осознал чудовищность потери, рядом никого не осталось.

Беннету он поведал свою историю лишь в общих чертах. Сказал, мол, потерял жену и сына, продал дело, пытался заглушить боль бутылкой, сидел в тюрьме и даже подумывал, не свести ли счеты с жизнью, но решил, что пуля в лоб слишком простой выход.

О подробностях Беннет не расспрашивал, и Кейн в них не вдавался.

А теперь Кейн благодарил небо за то, что оно послало ему Терри. Она не говорила пустых слов сочувствия. И ни о чем не расспрашивала. Чуть погодя устроилась поудобнее и долго лежала молча. Ему даже показалось, будто она спит.

— Когда Джон сегодня забрал Фреда, я даже обрадовалась, хотя сын не хотел уезжать. А он никогда не хочет, — добавила она, словно оправдываясь. — Последнюю неделю мы с ним приболели, оба были на взводе, вот я и подумала, не помешает пару деньков отдохнуть друг от друга. А сейчас жалею, что его нет дома.

— Не надо, Терри. Не надо себя винить. Поверь мне, это ни к чему не приводит. Я это все проходил.

— Понимаешь, я все время стараюсь убедить себя, что они нужны друг другу, но это не так. До развода Джон покупал любовь Фреда дорогущими игрушками. Когда ему исполнилось четыре, подарил радиоуправляемую модель самолета. — Она усмехнулась. — А Фредди тогда не умел толком даже кататься на велосипеде! Джон бесился, что Фред не умеет обращаться с его подарком, и мне пришлось самолет убрать. Фред плакал, а Джон винил во всем меня. Одним словом, кошмар!

Кейн нахмурился.

— Помню, в детстве отец подарил мне набор старинных оловянных солдатиков, который перешел ему от деда. А потом выяснилось, что олово опасно для здоровья. Маму чуть удар не хватил, и больше я их никогда не видел. Вообще-то, больше всего я любил играть в деревянный грузовик.

— А я в тряпичную обезьянку.

— В обезьянку? А я думал, все девчонки играют только в куклы. У Габби до самой свадьбы хранилась Барби с чемоданами нарядов и всего прочего.

— Нет, я в куклы почти не и фала. Мне досталась по наследству от братьев обезьянка. Я назвала ее Жако. Она была тощая и страшная, хвост чудом держался... — Терри улыбнулась своим воспоминаниям. — И вот я пришила ей хвост, связала новый костюмчик и решила, что буду ее любить. Кто же еще такую некрасивую полюбит? — Она помолчала и спросила: — Хочешь кофе?

Кейн молча кивнул и пошел вслед за Терри на кухню.

— Уже поздно, — сказал он, глядя, как из кофеварки льется кофе. — Мне пора.

— А как же кофе? — встрепенулась Терри. — Посиди еще. Может, дождь перестанет. — Терри было нестерпимо думать, что в эту холодную, дождливую ночь Кейн будет один. Ведь он только с виду такой непробиваемый, а в глубине души, пожалуй, даже еще более ранимый, чем она. Терри глубоко вздохнула и, собравшись с духом, выпалила: — Кейн, оставайся сегодня здесь.

Он сдвинул брови и посуровел лицом.

Терри решила, что хватила через край, и поспешно пробормотала:

— Я не то хотела сказать.

— Не надо, Терри.

— Нет, послушай... — Она окончательно запуталась и не знала, как исправить положение. — Я ничего такого не имела в виду. Мне ничего не надо. Просто подумала, как ты один поедешь на ночь глядя, через весь город в пустую квартиру...