— В этом-то и усомнятся более всего мыслители нашего времени. Дескать, на словах тамплиеры были нищими, а на деле жирели и жрали от пуза где-нибудь в закутках своих неприступных замков.

— Этим мыслителям я задам только один вопрос: а доказательства? Раз уж они такие прагматики, так пусть приведут хоть одно историческое свидетельство того, что тамплиеры были нищими лишь на словах, а на деле предавались роскоши. Даже инквизиция не предъявила им такого обвинения. А вот свидетельств вполне реальной тамплиерской нищеты сохранилось вполне достаточно. Личная нищета каждого конкретного храмовника уникальным, но вполне органичным образом сочеталась с несметным богатством Ордена. Вороватые экономические мыши не верят в это, потому что судят по себе — уж они-то, сидя на куче зерна, лично им не принадлежащего, определённо не сумели бы избежать ожирения. Впрочем, дело даже не в доказательствах личного бескорыстия конкретных тамплиеров. Ведь мы говорим о принципах, а не о том, насколько каждый орденский финансист этим принципам соответствовал. Мы с тобой совместными усилиями установили следующее: принципы, положенные в основание финансовой системы Ордена позволяли с духовной точки зрения избежать обвинений в нарушении святых канонов, которые содержат запрет на ростовщичество. Возьмём правило 2-е святителя Григория Нисского: «Не только грабительство, но и вообще любостяжание и присвоение чужого ради гнусного прибытка оглашается, как дело отвратительное и страшное». Здесь говорится именно о ростовщичестве, которое святые отцы понимают как проявление греха любостяжания наравне с грабительством, как действие, происходившее из одного источника с кражею и вообще любым незаконным способом приобретения денег. Следовательно, осуждается сам этот конкретный грех, а варианты, его проявления (грабёж, кража, ростовщичество) не столько являются самостоятельным объектом осуждения, сколько приводятся для примера. Следовательно, если в основе предоставления кредитов под процент грех любостяжания отсутствует, такие действия не подпадают под осуждение святых канонов. Святые отцы, принимая каноны, не могли предусмотреть всё разнообразие жизненных явлений, особенно таких, которые возникнут в будущем. Если бы в их эпоху существовали финансовые структуры, подобные Ордену Христа и Храма, они, вполне возможно, сочли бы необходимым сделать соответствующее уточнение и разъяснение.

— Мне ещё не понятно, о каких процентах, взимание которых дозволено христианам, говорят источники, если каноны вообще запрещают христианам взимать долг с процентами.

— А вот это уже компромисс в рамках гражданского права христианских государств. Церковное право такого рода компромиссов не может себе позволить, потому что не может быть никакой середины между Богом и дьяволом. Церковь не может принять канонические нормы, ограничивающие грех, дескать, немного можно и согрешить, если уж очень надо. Но гражданское законодательство, творцами которого были даже самые ревностные христианские государи, как правило, шло на подобные компромиссы — не имея возможности полностью искоренить проявление некоторых грехов, государи пытались во всяком случае ограничить их распространение.

Древние римские законы позволяли давать деньги в рост, который обычно состоял из 12 процентов годовых, то есть одного процента в месяц, что получило название «сотые». Первые христиане вообще остерегались подобной торговли деньгами, как дела неправедного, но они имели возможность отрицать ростовщичество на уровне личного решения, не будучи вынужденными к принятию решений на государственном уровне. Император Константин Великий, первый христианский государь, вынужден был мыслить в масштабах всей своей необъятной империи. Он ограничил рост 12-ю процентами, не запретив его полностью. А ведь тогда уже существовало и такое понятие, как полуторный рост, то есть 50 % годовых, что оказалось строжайше запрещено константиновым законодательством.

Отсюда и появились эти дозволенные для христиан 12 % годовых. Конечно, это был компромисс с духовной точки зрения неприемлемый, потому что «половинный грех» — всё тот же грех. Но про «полгреха» можно говорить только по отношению к частным банкирам, единственным мотивом деятельности которых всегда является извлечение прибыли. А Орден, взимая «христианские 12 процентов» никакого компромисса не допускал и был совершенно свободен от греха, потому что финансовая деятельность Ордена в принципе не была направлена на извлечение прибыли, а имела целью покрытие расходов по мероприятиям, носившим чисто духовный характер.

— Но почему же в Библии любое ростовщичество, без различия оттенков, понималось как «присвоение чужого, ради гнусного прибытка»?

— Да потому что в библейские времена любое ростовщичество таковым и являлось. Экономика библейской поры совершенно не нуждалась в банковской деятельности, и тогда любое ростовщичество сводилось к нехитрой схеме на уровне личных отношений: у тебя есть сто монет, которые в течение ближайшего года тебе не потребуются. К тебе приходит сосед, который просит одолжить их ему с возвратом через год. А ты просишь соседа через год вернуть тебе не 100, а 150 монет. И вот сосед пишет расписку о том, что именно 150 монет он у тебя и взял в долг. Что это по-твоему?

— Чистое скотство.

— Вот именно. А ни какого иного ростовщичества в библейские времена и не существовало, соответственно, всякое и осуждалось. Основное скотство тут именно в том, что получение «лихвы» не стоило лихоимцу ни малейших усилий, не требовало вообще никаких действий. Потому ростовщиков и приравнивали к грабителям, что они получали незаработанные деньги, наживаясь на чужой беде. А если бы подобный ростовщик давал деньги не под 50, а под 12 %, как ты квалифицировал бы его действия?

— Как такое же скотство, меньшее по масштабу, но аналогичное по характеру. Ведь хоть процент и не велик, но это всё равно незаработанные деньги, отнятые у ближнего.

— Совершенно верно. Но экономика по мере своего развития усложнялась, и постепенно никакая полезная деятельность стала уже невозможна без развития сферы банковских услуг. Предоставление кредитов стало особой услугой, очень нужной людям. К тому же оказание банковских услуг требовало всё более сложных знаний. Допустим тогда, что некий человек решил посвятить себя оказанию очень нужных людям финансовых услуг. Он долго учился, чтобы получить специальные знания, он готов день и ночь трудиться, чтобы свести дебет с кредитом. Разумеется, он берёт за свои услуги определённую плату, так же как и за любой труд принято платить. Чем тогда является взимаемый процент?

— Платой за труд.

— Истинно так. Но тут уже размер процента приобретает значение. Если, скажем, давая деньги под 12 %, такой частный банкир получает вполне достойную плату за труд, то ведь он может давать деньги в рост и под 24, и под 50 процентов, и тогда это уже всё равно скотство, незаконная нажива за счёт ближних, потому что он берёт гораздо больше, чем необходимо для покрытия расходов и обеспечения себе нормального уровня жизни.

Смысл тамплиерских процентов в том, что братья, день и ночь занимавшиеся финансовыми операциями, должны же были что-то есть, и рыцари-храмовники, бескорыстно воевавшие в Святой Земле, должны были получать вооружение и пропитание. Банковская деятельность становится благородной, если направлена на некую духовную цель, а не на то, чтобы поднять уровень личного потребления.

В наше время банковская деятельность порою существует в совершеннейшем отрыве от производства, то есть от созидательной деятельности. Такие банкиры просто делают деньги из денег, ничем иным не будучи озабочены. Они и подпадают под каноническое осуждение ростовщичества, потому что берут себе в сотни раз больше, чем составляла бы очень хорошая зарплата. Но если некий банк имеет своей целью не бесконечную наживу, а обеспечение финансовой стороны деятельности конкретного предприятия — такие банкиры занимаются благородным финансовым искусством.

Банкирскую деятельность средневековых тамплиеров так же надо рассматривать не только с учётом их главной цели, обеспечения паломничества в Святую Землю во всех необходимых аспектах, но и в связи с их хозяйственной, экономической, преимущественно — аграрной деятельностью. Тамплиерская финансовая система функционировала в тесной связи с реальным сектором производства. Они не деньги из денег делали. Они производили мясо, молоко, зерно, вино и для этого нуждались в хорошо отлаженной финансовой системе, без которой в XII–XIII веках по-настоящему эффективное производство было уже невозможно. Вот что надо учитывать.