– Ненавижу, когда объект лучше подготовлен, чем мы, – проворчала она, выхватывая у него из рук туалетную бумагу.

– Такие комбинезоны очень неудобны для женщин в лесу, – заметил Уокер ей вслед.

Фарнсуорт отвернулся от рюкзака.

– Я полагаю, она старшая.

– Точно.

– Яркая леди.

– Это точно. Я с ней два года. Когда-нибудь она станет управлять Бюро.

– До или после Второго пришествия Христа?

Фарнсуорт подавил смешок.

Уокер смотрел на мужчину, чьи черты обрисовывались наступающим утром все четче. Фарнсуорту было лет сорок пять. Это был подтянутый мужчина с седеющими волосами и проницательными темными глазами.

Тихое, но сердитое проклятие донеслось из кустов.

– Надеюсь, она не присела на что-то острое, – вежливо заметил Уокер. – Может повредиться.

Фарнсуорт прикрыл рот рукой, пытаясь удержаться от смеха.

Уокер услышал, как Синди Пил идет, и взял свой рюкзак. Он вынул два пластмассовых стакана, которые принес вместе с термосом, и налил в них ароматного кофе.

– Надеюсь, ты не откажешься от черного кофе, – сказал он.

– Я выпью любой, какой есть, – сказал Фарнсуорт. – Он взял чашку, выпил и вздохнул. – Благодарю.

Синди появилась из мрака зарослей.

– Если ты не оставил мне хотя бы одну чашку, ты уволен.

– Здесь хватит на всех, успокоил ее Уокер. Он подал ей чашку, потом порылся в глубине мешка и достал бумажный пакет с остатками бисквита.

– Забыл желе, – сказал Уокер. –.Надеюсь, вы не очень расстроитесь. – Уокер ждал, пока агенты не съедят все бисквиты и не выпьют весь кофе, после чего Пил будет готова к разговору.

– Вы давно интересуетесь Монтегю? – задал вопрос Уокер.

Фарнсуорт посмотрел на Пил.

– Послушай, Уокер, – сказала она осторожно, – мы проверили тебя. Ты можешь держать язык за зубами. Я бы оценила это, если бы ты охранял наши интересы, как свои собственные.

Уокер ничего не сказал. Он наблюдал за Пил, глаза которой обретали сейчас намек на синий цвет.

– Говорят, ты знаешь, как заключить любую сделку, – сказала она, и в этих словах не было вопроса.

Уокер кивнул.

Пил допила остатки кофе из чашки и стала прикидывать, сколько и что хотела бы выложить. Не все, черт возьми. Она никогда не видела Эйприл Джой, но зато слышала о ней.

– Никто не говорил, что ты варишь превосходный кофе, – заметила она.

Он улыбнулся почти застенчиво.

– Спасибо, мэм.

– Боже, – пробормотала она. – Держу пари, ты одурачил своей улыбкой тысячу людей.

– Да, мэм. Надеюсь.

– Может, «мэм» – общепринятое слово, но у нас его лучше не употреблять.

Уокер изучил ее ясные глаза и понял, что у нее крутой характер.

– Что ж, мэм, я приму это к сведению.

Фарнсуорт чуть не подавился глотком кофе. Пил засмеялась.

– Мы поладим, Уокер. Так ведь тебя называют, верно? Ты Уокер, не Оуэн.

– Да. Моего отца звали Оуэн. Я никогда не был «Младшим Оуэном». Я Уокер, и все тут.

Пил медленно соскребала с комбинезона грязь.

– Настырный парень, да?

– Скорее упрямый, – легким тоном поправил ее Уокер. – Именно поэтому я продолжаю задавать один и тот же вопрос, пока не получу на него ответ. Чем вас заинтересовали Монтегю?

Пил посмотрела на него исподлобья, раздумывая, что может ему сказать.

– Что ты знаешь о мафии?

– Об отечественной? Чертовски мало.

Глаза Пил сузились, она смотрела на него в упор.

– Вот что, Уокер. Я не буду говорить ничего. Ты неглупый парень и сам все должен понять, если просмотришь внимательно открытые отчеты.

– Так-так, – сказал Уокер, – открытый отчет – хорошая подсказка.

– Точно. Ты заходишь в Интернет и смотришь списки уплаты налогов на собственность, потом интересуешься государственными корпоративными бумагами и выясняешь, что Дэвис Монтегю состоит в товариществе на землю и имеет дело с Сальваторе Энджелом, урожденным Анджелини. Впрочем, он предпочитает называть себя просто Сол. И между прочим, этот человек – главарь одной из наиболее агрессивных преступных организаций.

– Дэвис и Сол Энджел – партнеры? – спросил Уокер.

– Партнеры по бизнесу с недвижимостью, – сказал Фарнсуорт.

Уокер хмыкнул.

– Дальше.

– Можно немного добавить, – согласилась Пил. – Мы пытаемся возбудить дело против Сола Энджела по статье о вымогательстве. Он безнаказанно воровал и грабил в течение нескольких лет. Теперь же пытается строить легальный бизнес и использовать его как средство для отмывания грязных денег.

– И вы думаете, что дела с недвижимостью финансируются грязными деньгами.

– Мы уверены в этом, как в том, что солнце через несколько минут взойдет, – сказала Пил, кивая на восток. – Но знать и доказать это в суде – два разных дела.

Уокер спрашивал себя, знают ли агенты о нападении на Фейт головореза по имени Банди Энджел.

– У Монтегю серьезные проблемы? – спросил Уокер.

– Дэвис Монтегю думает, что он важная птица, – сказала Пил. – На самом деле – нет. Он только орудие в чужих руках. Дэвис заключил ряд сделок, в результате которых у его партнеров возникли серьезные проблемы. Они потеряли каждый по четверть миллиона. Они могут себе это позволить, но не могут позволить одурачить себя. Мы полагаем, они собираются расквитаться за это с Дэвисом. Наша задача – не пропустить этот момент.

– Зачем вам это?

– Дэвис не жестокий парень. Он всего лишь старый пьяница. Когда Сол со своим дружком начнут ломать ему колени, Дэвис испугается и, я думаю, переметнется к нам.

Пил посмотрела на термос, и Уокер вылил ей в чашку два оставшихся глотка кофе.

– К тому же нам может повезти, и мы поймаем того, кто прикрывает Сола, – продолжала она. ѕ Если это удастся, мы получим кое-что. А сейчас все, что у нас есть, – это укусы проклятых насекомых.

Она протянула чашку Фарнсуорту, который допил последний глоток. Уокеру это понравилось, но он не спешил ей доверять до конца.

– Ты следила за Мел или за Фейт в ресторане? – поинтересовался он.

– За Мел.

Опыт игрока в покер сейчас как никогда пригодился. Уокер даже не моргнул, услышав откровенную ложь Пил.

– Мел под подозрением?

– Мы думали, что старик мог использовать ее как курьера, чтобы заплатить этим акулам. Но мы не угадали. По крайней мере в прошлый вечер.

Уокер мрачно улыбнулся.

– Я полагаю, что Дэвису нечем было бы заплатить. Судя по тому, в каком состоянии сейчас старое поместье, он не может позволить себе купить даже почтовую марку, которая стоит гораздо меньше, чем услуга курьера.

– Верно, – согласился Фарнсуорт. – Он на грани банкротства, его адвокат составляет бумаги.

– Он думает, что банкротство защитит его от мошенников? – спросил Уокер.

– Надежда на чудо, – сказала Пил. – С каждым случается.

Уокер подумал о великолепных рубинах. Даже проданные со скидкой, они вполне смогли бы оплатитьдолг Монтегю бандитам. Почему же Дэвис, находясь в таком положении, хочет подарить их невестке?

Или у него иные намерения – стащить рубины и с рыданиями кинуться в страховую компанию?

Если бы Уокер не носил при себе рубины, их бы украли уже в Саванне, а Донованы бы за это заплатили. Как некрасиво жить во лжи. Деньги спокойно перетекли бы от Донованов к Монтегю.

– А что ты тут делаешь? – спросила Пил.

– Охраняю рубины.

– Какие рубины? – удивилась она.

– Рубины Монтегю. Старые фамильные драгоценности.

Темные глаза ее сузились.

– Продолжай.

– Некоторое время назад Дэвис позвонил Фейт и попросил сделать свадебное ожерелье для Мел. Он предоставил ей материалы, то есть рубины и золото, а Фейт сделала дизайн и работу. В качестве гонорара она должна была оставить себе самый маленький из тех четырнадцати рубинов, которые он ей дал.

– Рубины? – нахмурилась Пил. – Сколько они стоят?

– Примерно, миллион.

Фарнсуорт тихо присвистнул.

– Черт побери. Не слабо. Почему же он с их помощью не отделается от Сола?

– Возможно, Дэвис рассчитывает иметь и рубины, и деньги за страховку, – сказала Пил.