Отсюда не заметишь ни основного здания, ни гостевого домика поодаль; на виду лишь уголок гаража на дальнем конце парковочной площадки да тонкие рейки ограды чуть дальше. Был август, но заборчик увивали лампочки рождественской елочной гирлянды.
Эти огоньки, что виднелись почти от самого бульвара Сансет, развесила актриса Кэндис Берген, жившая здесь с предыдущим съемщиком дома 10050 по Сиэло-драйв, телевизионным и музыкальным продюсером Терри Мельчером. Когда Терри, сын прославленной Дорис Дэй[2], перебрался в пляжный домик матери в Малибу, новые жильцы оставили гирлянду на прежнем месте.
От парадной двери дома до ворот – более сотни футов. От ворот до ближайшего жилища (Сиэло-драйв, 10070) – еще почти сто ярдов.
В доме 10070 по Сиэло-драйв мистер Сеймур Котт с женой уже отправились спать: бывшие у них за ужином гости около полуночи распрощались и уехали. Не успевшая уснуть миссис Котт услыхала некие похожие на выстрелы хлопки – три или четыре, с небольшим промежутком. Казалось, звук идет от ворот дома 10050. Позднее миссис Котт предположила, что шум раздался где-то в промежутке между половиной первого и часом ночи. Ничего более не услыхав, миссис Котт уснула.
Примерно в трети мили южнее Сиэло-драйв, 10050, и ниже по склону Тим Айрленд и не думал ложиться. Тим был одним из пяти воспитателей при палатках летнего лагеря Уэстлейкской школы для девочек. Остальные учителя уже спали, но Тим вызвался нести дежурство ночь напролет. И примерно в 00:40 услыхал мужской голос, донесшийся с севера или северо-востока, вроде бы издалека. Мужчина кричал: «О боже, нет, пожалуйста, не надо! О боже, нет, не надо, не надо, не надо…»
Так продолжалось секунд десять-пятнадцать; крик оборвался, и наступившая тишина показалась Тиму не менее зловещей, чем сами вопли. Айрленд быстро проверил, все ли в порядке в лагере, но дети уже спали. Тогда Тим разбудил непосредственного начальника, заночевавшего в здании школы; рассказав об услышанном, Айрленд получил разрешение объехать квартал – посмотреть, не нуждается ли кто в помощи. Он описал широкий круг: начиная с Норт-Фаринг-роуд, где находилась школа, на юг по Бенедикт-каньон-роуд до бульвара Сансет, на запад до Беверли-Глен – и вновь на север, к школе. Тим не заметил ничего странного.
До рассвета в ту субботу округу оглашали и другие звуки.
Эмметт Стил, дом 9951 по Беверли Гроув-драйв, был разбужен лаем обоих своих охотничьих псов. Как правило, собаки не обращали внимания на обычный уличный шум, но просто сходили с ума от выстрелов. Стил покинул дом, чтобы осмотреться, но, не найдя ничего из ряда вон выходящего, вернулся в постель. По его мнению, было между двумя и тремя часами утра.
Роберт Баллингтон, сотрудник «Патрульной службы Бель-Эйр», частной охранной фирмы, нанимаемой многими домовладельцами этого обширного района, сидел в машине, припаркованной у дома 2175 по Саммит-Ридж-драйв. Стекло было опущено, и Роберт явственно расслышал нечто похожее на три выстрела с промежутком в несколько секунд. Баллингтон позвонил в головной офис фирмы; звонок зарегистрирован дежурным в 4:11. В свою очередь, тот набрал номер Западного отделения Департамента полиции Лос-Анджелеса (ДПЛА) и передал рапорт дальше. Принявший звонок офицер заметил: «Надеюсь, это не убийство; нам только что звонили насчет женских криков в том же районе».
Мальчик-почтальон Стив Шеннон, развозивший свежий номер «Лос-Анджелес таймс», не слышал ничего странного, крутя педали по Сиэло-драйв между 4:30 и 4:45. Но, сунув газету в почтовый ящик дома 10050, он все же заметил нечто похожее на кусок телефонного кабеля, повисшего над воротами. Сквозь ворота Стив видел также, что желтый фонарь на стене гаража вдалеке по-прежнему включен.
Сеймур Котт также заметил свет и упавший кабель, выйдя за своим экземпляром газеты примерно в 7:30.
Около восьми часов Винифред Чепмен сошла с автобуса на углу Санта-Моника и Каньон-драйв. Светлокожая негритянка пятидесяти с небольшим лет, миссис Чепмен работала экономкой в доме 10050 по Сиэло и нервничала, поскольку опаздывала.
Оборванный кабель миссис Чепмен заметила сразу и забеспокоилась.
Перед воротами, слева, находился металлический столбик с механизмом, открывавшим створки. Сходное устройство имелось и по ту сторону; оба столбика располагались так, чтобы водитель мог дотянуться до кнопки, не покидая автомобиля.
Из-за оборванного провода миссис Чепмен решила было, что механизм может и не сработать, но, когда она нажала на кнопку, ворота открылись. Забрав номер «Таймс» из ящика, она поспешила к дому и на подъездной дорожке заметила незнакомый автомобиль – белый «рамблер», припаркованный под странным углом. Винифред спокойно прошла мимо него и нескольких других автомобилей: гости часто оставались на ночь.
В конце мощеной площадки начиналась выложенная плитами дорожка, плавно заворачивавшая к парадной двери главного здания. Тем не менее экономка, не доходя до дорожки, свернула направо, направляясь к крыльцу служебного хода позади усадьбы. Ключ, как обычно, был спрятан на балке над входом. Достав его, Винифред отперла дверь и вошла, сразу пройдя на кухню, где подняла трубку телефона. Гудка не было.
Решив, что стоит предупредить кого-нибудь об обрыве линии, миссис Чепмен пересекла столовую. Тут, на пороге гостиной, она застыла: путь ей преграждали два толстых синих тубуса, которых здесь не было, когда она уходила домой вчера вечером, – а за ними открывалось ужасное зрелище.
На тубусах, на полу и на двух смятых и брошенных здесь же полотенцах алела кровь. Винифред не видела всей гостиной (длинный диван отсекал пространство перед камином), но повсюду, куда бы она ни взглянула, виднелись красные брызги. Парадная дверь была распахнута настежь. Через проем Винифред заметила несколько лужиц крови на плитах крыльца. И чуть подальше, на лужайке, – неподвижное тело.
Крича, Винифред бегом пронеслась по дому, проделав прежний путь в обратном порядке, но срезав дорогу к механизму с открывающей ворота кнопкой и обогнув белый «рамблер» с другой стороны. Внутри машины также находилось чье-то тело.
Выбежав за ворота, миссис Чепмен метнулась вниз с холма, к первому же дому (10070), где принялась дергать кнопку звонка и молотить в дверь. Котты не открывали, и она с криком побежала дальше, к дому 10090, где снова заколотила по двери, выкрикивая: «Убийство, смерть, трупы, кровь!»
Пятнадцатилетний Джим Эйзин как раз прогревал семейный автомобиль. Была суббота, и он, член 800-го отделения бойскаутской группы содействия закону, поджидал отца, Рэя Эйзина, чтобы тот подбросил его к Западному отделению полиции Лос-Анджелеса: в тот день Джиму предстояло работать на приеме посетителей. К тому времени как он достиг крыльца, родители уже отперли дверь. Пока они старались успокоить впавшую в истерику миссис Чепмен, Джим набрал номер полиции. Приученный в отряде к точности, Джим заметил время – 8:33.
В ожидании полиции отец с сыном дошли до ворот соседей. Белый «рамблер» стоял футах в тридцати от ворот – слишком далеко, чтобы можно было различить что-либо внутри, зато они заметили не один упавший телефонный кабель, а сразу несколько. Похоже было, что провода перерезаны.
Вернувшись домой, Джим снова позвонил в полицию и, несколько минут спустя, еще раз.
Не совсем ясно, что произошло с этими звонками. Официальный полицейский отчет гласит лишь: «Время 09:14; единицы 8L5 и 8L62 Западного отделения приняли радиовызов – код 2, возможное убийство, 10050, Сиэло-драйв».
Упомянутыми «единицами» были патрульные автомобили. Офицер Джерри Джо Де Роса, управлявший «единицей 8L5», прибыл первым, с включенными мигалкой и сиреной[3]. Полицейский начал опрашивать экономку, но ему пришлось нелегко. Будучи в истерике, она не могла связно описать увиденное («Кровь, всюду трупы!»); не удавалось получить ясное представление о действующих лицах и связях между ними. Полански. Альтобелли. Фрайковски.
