Дуэйну Ларсену, должно быть, было уже за сорок, хотя его жесткие густые белокурые волосы, казалось, совсем не поредели. Безобразное и в то же время дружелюбное лицо служило его «торговой маркой». Сломанный нос, глубокий шрам на левой щеке и унылый взгляд его холодных голубых глаз, — все это были бесценные слагаемые его «торговой марки». Пусть кто-нибудь только попробует освистать такого актера как Дуэйн Ларсен, и он скоро пожалеет о том, что умеет свистеть. Да! Можно не сомневаться, что он свое получит! Ларсен был около шести футов ростом, но выглядел короче из-за ширины своих плеч и огромного объема грудной клетки. Живот несколько прикрывал собой пряжку ремня, но, как я заметил, важность и самодовольство его походки и манер со временем не изменились.

— Вы — Холман. — Его голос был похож на глухое рычание. — Привет.

Моя кисть «утонула» в его правой ладони, и я почувствовал, что пальцы мои немеют, — и это только рукопожатие.

— Пошли в дом, — сказал он.

Я зашел в дом следом за ним и оказался в просторной гостиной, где все сияло чистотой и свежестью, будто только что сошло сюда с цветных страниц журнала «Домоводство». Единственным, что нарушало гармонию вещей в комнате, была девушка, облокотившаяся на стойку бара.

Она была высокого роста с длинными прямыми черными волосами, которые лежали у нее на плечах. Ее темно-карие глаза были прозрачны; у нее был широкий рот с сильно выступающей вперед нижней губой. На ней были только босоножки на высоких каблуках и белые кружевные трусики-бикини. Ее груди были полные и упругие, коралловые соски — большие, слегка набухшие. Узенькие трусики плотно облегали округлости ее попки и четко акцентировали разрез ягодиц.

— Выпить хотите? — спросил Ларсен.

— Бурбон со льдом, если можно, — сказал я.

Девушка приготовила мне бокал, затем понесла его через всю комнату, где стоял я; ее груди подпрыгивали при каждом шаге. Я поблагодарил ее, принимая бокал из ее руки; она сдержанно улыбнулась мне в ответ.

— Это мужской разговор, — сказал Ларсен. — Ты не свалишь отсюда ненадолго, Джули.

— Конечно, — сказала она послушно.

Когда она выходила из комнаты, я задержал на мгновение взгляд на ее упругой попке, обтянутой трусиками. Ларсен с пониманием улыбнулся мне.

— У Ларсена только «фирменный товар», — сказал он. — По крайней мере одна такая всегда находится в моем доме, днем и ночью. Никогда не знаешь, когда вдруг приспичит.

— Атрибут имиджа, — согласился я.

Он поморщился.

— Только не надо мне этого дерьма, Холман. Я делаю то, что хочу и когда хочу, а все остальные могут идти на х…

— Вы не пьете? — спросил я его.

— Я сейчас в завязке, — коротко бросил он. — Так вы хотели поговорить со мной о моей бывшей жене, об этой фригидной суке?

— Именно.

— Я наслышан о вас, Холман. О вашей репутации, по крайней мере. Ну, и что же такого натворила моя милая маленькая Элисон?

— Ее агент беспокоится за нее, — сказал я. — Сэнди Паркер.

— Эта лесбиянка, — ухмыльнулся он.

Я рассказал ему историю про телевизионную рекламу стоимостью в четверть миллиона долларов, и как Элисон отказывалась сниматься в ней. Он знал о тех требованиях, которые теперь предъявляются к актерам, снимающимся в рекламе, поэтому уловил мой намек сходу.

— Существует большой разрыв во времени с момента ее развода и до момента, когда она пришла к Сэнди Паркер, — примерно с год, — сказал я. — Я сильно рассчитываю на то, что вы расскажете мне что-нибудь об этом годе: что она, к примеру, делала, куда ходила, ну, и так далее?

— Выходит, она все-таки спуталась с лесбиянкой, — сказал он. — С сексом у нее с самого начала было паршиво. Первое время тогда я думал, что дело, должно быть, во мне. — Он глубоко вздохнул и гордо выпятил свою грудь-бочку вперед. — Во мне! В одном из самых здоровых быков в кинобизнесе! Дошло до того, что я конкретно запил и стал избивать ее. — Он посмотрел на меня трезвыми глазами. — Вы можете себе представить такое, Холман? Дуэйн Ларсен бьет женщину!

— С трудом, — торжественно объявил я.

— Так что мы в конце концов развелись, — сказал он. — Я думал, что теперь она свяжет меня по рукам и ногам этими законами по урегулированию имущественных взаимоотношений между бывшими супругами, и заставит меня торчать здесь в Калифорнии, и все такое. Но она сказала, что собственность ее не интересует, и деньги — это все, что ей надо. Ну, я и дал ей немного денег.

— Сколько?

— Семьдесят пять штук, — сказал он небрежно. — Я посчитал, что это недорого.

— Когда она появилась в офисе Сэнди Паркер год спустя, у нее не было ни цента.

— Серьезно? — На мгновение он призадумался, потом громко позвал: — Джули!

Ленивой походкой Джули вернулась в комнату и взглянула на него:

— Что?

— Я выпью мартини, — сказал он.

— Ты же знаешь, что сказал доктор.

— Пусть этот доктор идет в твою п…!

Она усмехнулась.

— Ну, уж нет. Ему это не по карману!

Джули проследовала через комнату к бару и «загрузила» шейкер. Я не спеша потягивал свой бурбон и ждал, пока Ларсен что-нибудь скажет.

— То, что она рассказала Сэнди Паркер, — сказал он, — не обязательно должно быть правдой.

— Как вы думаете, куда она могла поехать, оставив вас?

— Ее карьере пришел конец, — сказал он. — Та бродвейская постановка стала ее «лебединой песней». Но когда она побросала свои вещички в машину и умчалась, у нее в кармане были мои семьдесят пять штук. Так что я по ней не убивался. И не спрашивал, куда она направляется. Просто был чертовски рад, что она уезжает.

— И вы не знаете, куда она поехала?

— Тебе налить в бокал? — спросила Джули.

— Просто дай мне шейкер, — сказал ей Ларсен.

Она принесла ему шейкер, ее полные груди покачивались в такт шагам. Он выхватил шейкер у нее из руки и наклонил его ко рту. Яблоко у него на горле подпрыгнуло три-четыре раза, как в судороге. Потом он наконец опустил шейкер.

— Вот и ладно, — сказал он.

— Пойду-ка я немного поплаваю, — сказала Джули. — Говорят, брасс очень способствует, чтобы они были красивыми и упругими. — Она повернулась в мою сторону. — А как вы думаете, мистер Холман?

— Я думаю, они и так красивы и упруги, — сказал я.

— Убирайся отсюда, шлюха дешевая, — сказал ей Ларсен без всякой злобы в голосе. — Наш мужской разговор еще не окончен.

— Я думала, что меня тоже пригласили для участия в нем, — сказала она.

— Нет, — сказал Ларсен, когда Джули вышла из комнаты. — Я не знаю, куда она поехала, но у меня есть парочка догадок на этот счет. Почему бы нам не присесть.

Он растянулся на кушетке, а я уселся в кресло напротив. Следующий гигантский глоток из шейкера вызвал у него легкую отрыжку.

— Целую неделю глотка в рот не брал, — сказал он. — Ну, и паршив же этот мир, когда смотришь на него трезвым взглядом.

— Что за парочка догадок? — напомнил я ему.

— Она была леди, — сказал он. — Настоящая английская леди из высшего общества, а я всю свою жизнь играл в вестернах головорезов. В этом и заключался мой живой интерес к ней, но все оказалось «липой». Она была такой же леди, как я педиком! Я думал, что она любит вращаться в обществе, но и тут я ошибался. В течение всего времени, пока мы были вместе, у нее появилось не более трех друзей. Одним из них был Эдди Браун. Он был и моим другом, пока я не заподозрил, что он трахает Элисон где-то на стороне. Может быть, трахал, а может, и нет. Но с тех пор мы не встречаемся.

— Эдди Браун? — переспросил я.

— Вы не знаете Эдди? — Он был искренне удивлен. — Он — лучший сводник в нашем бизнесе. Считается, что он подрабатывает на ниве различных «связей с общественностью». Непыльная работенка. Но Эдди всегда может найти вам самых привлекательных и самых спортивных девушек во всей Калифорнии. У него офис на Стрип. Его дерьмовая контора называется «Мидиа-Он».

— А что вы можете рассказать об остальных ее друзьях?

Он взял паузу, чтобы еще на пару дюймов уменьшить неуклонно мелеющий уровень мартини в шейкере.