– Идемте, юная леди, – наконец позвала она. – Принцесса Анна скоро проснется, и нам нужно переодеться к ужину.

Элизабет лежала в материнской постели. Занавески были задернуты, свечи погашены, но девочка различала в полутьме очертания выстроенных вдоль стен стульев, молитвенной скамьи и платяного шкафа. На вешалке висело ее кремовое платье, почищенное к утру. Тишину нарушало далекое уханье совы.

Девочка не могла заснуть. Ее тревожили незнакомая комната, чужой дом и удивительные открытия минувшего дня. Как бы Элизабет ни зажмуривала глаза и ни читала мысленно молитвы, прошла целая вечность, прежде чем она наконец задремала, а после крепко заснула, – по крайней мере, так ей показалось.

Она не знала точно, что ее разбудило. Возможно, холод – она обнаружила, что вся дрожит. Потом поняла, что не одна. В изножье кровати маячил темный силуэт.

– Кэт? – прошептала она.

Незнакомая фигура ничего не ответила и не двинулась с места. Лицо скрывала тень, и всю ее окутывал полумрак, но внешне она походила на женщину, и девочке почудилось, будто та на нее смотрит. Ее охватила тревога.

– Кэт? – снова спросила она, испуганно выглядывая из-под одеяла.

Темная фигура никуда не исчезла, но казалась слишком стройной для Кэт. Элизабет уже подумала было, что это какая-то игра теней от мебели или самой кровати, когда фигура внезапно простерла к ней руки. В ее мучительном жесте угадывалась немая мольба и вместе с ней – что-то еще, совсем не страшное, но внушавшее странное умиротворение.

Элизабет ошеломленно потерла глаза, а когда открыла их вновь, силуэт исчез. Комната была пуста.

Сердце девочки отчаянно колотилось от страха. Неужели ей это просто приснилось? Или было на самом деле? Конечно было – она ведь проснулась от озноба и только потом заметила фигуру. Странно, но холода она больше не чувствовала. В комнате было тепло, как и полагалось в августе.

Элизабет лежала, пытаясь осознать случившееся.

– Мама? – прошептала она, пробуя на вкус незнакомое сладкое слово.

Напрашивался неопровержимый вывод, единственный, в который ей хотелось верить, – к ней явилась тень Анны Болейн. Но ответа не последовало.

Элизабет ни словом не упомянула о своем видении Кэт и принцессе. В холодном свете дня случившееся казалось ей сном или, возможно, игрой воображения. Даже если это действительно был призрак ее матери, в чем она теперь сомневалась, он наверняка явился затем, чтобы дать ей понять, насколько Анна любила ее при жизни и, вероятно, продолжала любить в загробном мире. Призрак больше не появлялся, и до конца пребывания Элизабет в Хивере ничего необычного не произошло, что лишь подтвердило ее выводы. Шли дни, девочка спала без сновидений, и вскоре настало утро, когда она присела перед принцессой Анной в прощальном реверансе.

– Приезжайте снова, – сказала ей принцесса. – Ваш визит доставил мне немалое удовольствие. Надеюсь, вы будете считать меня своей подругой.

– Буду! – горячо заявила Элизабет, протягивая руку.

Анна, однако, не взяла ее. Склонившись, она тепло обняла девочку и поцеловала.

– Возвращайтесь скорее! – сказала она.

Элизабет больше не виделась с Анной Клевской до нового, тысяча пятьсот сорок первого года, когда их обеих пригласили на праздники в Хэмптон-корт.

– Наконец-то я познакомлюсь с новой мачехой! – воскликнула Элизабет, возбужденно приплясывая по спальне. – Мне нужно новое платье! Можно мне новое платье, Кэт?

Послали за портным.

– Как же вы выросли, миледи Элизабет! – сказал тот, снимая мерку.

– Мне уже семь лет, – отозвалась Элизабет. – Мне что, не хватает роста?

– В самый раз, – ответил портной, сдерживая улыбку. – И вы очень красивы, если позволите заметить.

– Позволяю, – царственно разрешила она. – Я еду во дворец, так что вы должны сшить мне самое лучшее платье.

– Миледи, когда я закончу, вы превзойдете всех прочих дам! – пообещал портной, подзывая помощников.

Элизабет восхищенно уставилась на развернутые перед ней рулоны роскошной ткани.

– Нам нужно экономить, – встревожилась Кэт. – Мне положено определенное содержание… которого в свое время не всегда хватало.

Она поморщилась, вспомнив рассказы леди Брайан о героических усилиях, которые той приходилось прилагать, чтобы свести концы с концами после грехопадения Анны Болейн, когда король, казалось, забыл о своей младшей дочери. Впрочем, позднее он проявлял достаточную щедрость.

Портной поклонился. Ему было известно о неопределенном статусе Элизабет.

– Как насчет этого, миссис Чампернаун?

Он выложил отрез темно-зеленой тафты с золотым шитьем. Названная им цена казалась вполне разумной.

– Отлично сочетается с рыжими волосами леди Элизабет, – заметил он.

– Прекрасно! – воскликнула Элизабет, умоляюще глядя на Кэт.

– Хорошо, – сдалась гувернантка. – Все-таки особый случай.

В итоге, когда Элизабет прибыла в Хэмптон-корт, в ее багаже лежало роскошное платье вместе с подарками, которые она старательно, пусть и не слишком охотно, вышивала для отца, сестры, брата и новой мачехи.

Едва она прибыла в выделенные ей апартаменты, к ней пришла леди Мэри.

– Добро пожаловать, сестренка! – улыбнулась она, заметив, что Элизабет изрядно выросла со времени их последней встречи и утратила детскую полноту.

Присевшая перед ней в реверансе девочка держалась грациозно, и во всем ее облике чувствовалась новая гордость. И все же, напомнила себе Мэри, она оставалась маленькой девочкой, нуждавшейся в моральной опеке.

Пока Кэт распаковывала и раскладывала вещи Элизабет, Мэри присела у окна, слушая новости о жизни сестры, касавшиеся в основном уроков, щенков и сплетен прислуги.

– И еще я ездила к Анне Клевской в Хивер, – сказала Элизабет.

– В Хивер? – удивленно переспросила Мэри, глядя на Кэт.

– Принцесса остановилась там, сударыня, так было удобнее.

Мэри промолчала, поджав тонкие губы. Порой она сомневалась в здравомыслии Кэт. Чем меньше рассказывали Элизабет о ее достойной презрения матери, тем лучше.

– Ты встречалась с нашей новой мачехой, сестрица? – спросила Элизабет.

– Да, – осторожно ответила Мэри. – Ее величеству не терпится с тобой познакомиться.

– Она красивая?

– Красивая, – ответила Мэри. – Чуть позже я тебя к ней отведу. Она обещала послать за нами. Пока же тебе нужно переодеться, а потом мы пойдем в королевскую часовню на вечернюю молитву.

Опять молитвы, подумала Элизабет. Мэри не мыслила жизни без молитв. Элизабет уже помолилась утром и считала, что больше незачем. И все же она послушно позволила Кэт одеть ее во второе лучшее платье, из красного дамаста, а потом Мэри повела ее по бесконечным коридорам в часовню.

Покои королевы ярко освещались мириадами свечей в ветвистых канделябрах, в камине трещал огонь. В углу негромко играли музыканты. Когда Элизабет и Мэри присели в реверансе, от группы толпившихся в комнате дам отделилась миниатюрная фигурка и направилась к ним.

– Встаньте, миледи Мэри, миледи Элизабет, – произнес детский голосок.

Элизабет увидела перед собой невысокую, очень молодую пухленькую женщину в роскошном платье и драгоценностях, с каштановыми волосами, надменным взглядом из-под тяжелых век и полными губами. На руках она держала умильную собачку.

– Добро пожаловать, – сказала она, протягивая руку для поцелуя и едва не выронив собачку.

– Миледи Элизабет рада познакомиться с вами, мадам, – проговорила Мэри.

Несмотря на свой малый рост, Мэри была выше Екатерины Говард и выглядела, как показалось Элизабет, намного старше. Как странно – быть старше собственной мачехи!

– Вы очень милы, Элизабет, – молвила королева, заметив, что девочка не сводит взгляда с собачки. – Хотите подержать?

Она вручила Элизабет теплое пушистое существо. Девочка заметила, что принцесса Анна им улыбается.