После этого мы спешились, я постелил на траву рядышком две кошмы, поверх них большой плед, расседлал коней и пустил их пастись на берегу залива и затем достал из седельных сумок всё то, что предусмотрительно взял с собой в дорогу. В том числе бутылку текилы и даже зелёный лимон. Ну, а потом мы лежали на этом импровизированном ложе до сумерек, целовались и только нежно ласкали друг друга. В сумерках мы сбросили с себя одежду и побежали купаться. Погода стояла очень тёплая и вода была, как парное молоко. В воде мы тоже обнимались и целовались, но ни разу я не перешел границу дозволенного. Мотя, кажется, блаженствовал. Во всяком случае, года мы уже в полночь возвращались в Магишенштадт, он негромко сказал мне:
– Ну, Мэт, ты настоящий мужчина. Я тоже хочу этому научиться. Мне, в отличие от тебя, хочется всего и сразу.
На следующее утро мы сидели на лекциях рядышком и были единственными студентами, кто пришел в тот день в аудиторию. Все остальные послали в неё своих пернатых заместителей. Следующий же день был суббота и только тогда мы вспомнили о том, что для грядущей ночи у нас нет алькова. Однако, наше Мамочка и на этот раз обо всём позаботилась. Она забрала из моих объятий Тию и увела её на пару часов. Обратно в нашу беседку моя возлюбленная вернулась уже одетой точно такой же наряд мужского фасона, что и все наши девчонки. Я сразу же воспринял это, как намёк, но ещё ничего не предпринимал. Вообще-то, по идее, чтобы ввести человека в наш круг, кому-то из нас нужно было прочитать его мысли. Впрочем, тут нужно сказать, что в голову Тихона ведь никто так до сих пор и не заглядывал и даже более того, не собирался этого делать. Особенно после его клятвы. Цыплак по этому поводу сказал, что я конченый идиот, идеалист несчастный, прибабахнутый романтик и дебил, каких редко встретишь. Однако, даже он не смотря на такие слова не стал проверять Тихона на вшивость путём погружения в его сознание. Наверное потому, что ему очень понравился этот немногословный, постоянно сосредоточенный, не смотря на вечную полуулыбку, парень с чистым и ясным взором.
Тишки в субботу утром с нами не было. Девушки, поболтав с нами ещё с полчасика, покинули беседку, а мы устроили, от нечего делать, семинар по магии и до самого вечера из нашей беседки наружу неслись то громкие, возмущённые крики, то дикий, гомерический хохот, а то и того хуже, мат на нескольких языках и самым виртуозным образом материл нас по-арабски за тупость, Гас. Наутро же День Первокурсника начался с того, что повсюду заиграла музыка. Вообще-то этот день следовало бы назвать Днём Первокурсниц. Из всех общаг на улицы вывалили парни, практически все расхристанные и одетые крайне небрежно. Лично я вышел даже небритым, в кожаных джинсах и кожаном жилете на голое тело и без магической сумки, но с двумя подсумками на ремне, доверху заполненными колдовскими, весёлыми шутихами. В этот день никто не ездил по улицам верхом, зато не возбранялось пользоваться колдовскими и магическими средствами передвижениями и поэтому каждый старался, как мог и хотя парни не готовились к этому дню специально, мы же не девушки, которым нужны альковы, все запасы летучего порошка в лавках были раскуплены подчистую.
Ну, и на чём должен летать настоящий русский колдун? На метле? Нет, метла это ведьмино транспортное средство, а вот летающий лапоть это круто. К тому же колдовской. Превратив имеющийся у меня обычный лапоть сорок седьмого размера в трёхметровой длины колдовской спортивный флайер с удобными сиденьями и установив на него реактивный двигатель от стального кречета, я вылетел на нём в окно, включил цветные дымы, синий и красный, поднялся в небо и принялся показывать всем фигуры высшего пилотажа. Вскоре ко мне присоединились ещё два опытных пилота-лапотника, а также ещё двое лихих гонщиков на флайерах, один сидящий за штурвалом тупоносого бюргерского башмака с медной пряжкой, а второй оседлавший алый сафьяновый тапок с загнутым носком и без пятки. Кроме нас больше ни один первокурсник не рискнул летать с такими скоростями, но зато нам бросили вызов очень многие старшекурсники и многие из них знали толк в магических реактивных двигателях. Правда, состязание шло не на скорость полёта. Это было состязание в высшем пилотаже и вот тут нам проигрывали все. Мальчики, чтобы лететь так, как это делает Ветерок или Братец Вилли, нужно на отлично закончить академию космонавтики.
Тем не менее приз Короля Воздуха был присуждён мне, ведь я закончил академию космонавтики на пятнадцать лет раньше любого из своих друзей, кроме Игорька, но он не мог тягаться со мной и раньше. Наши машины сразу же обступили пораженные старшекурсники. Они-то свои строили целый год и у них были отточенные до полного аэродинамического совершенства стрижи, ласточки и прочие ястребки и, вдруг, на тебе, парень на колдовском лапте и его кореша на прочей обуви, то есть фактически ни на чём, делают их всех, как пацанов. Мы сразу же приземлились на большой площади, построили все свои машины в ряд с таким расчётом, чтобы их могло обступить как можно больше зрителей и принялись жестами и криками приглашать народ:
– Парни, все сюда, мы сейчас раскроем вам наш секрет!
Наши слова никого не оставили равнодушными и вскоре вокруг нас собралось множество народа. Я сидел внутри полупрозрачного и на первый взгляд неказистого, но на самом деле обтекаемого лаптя на удобном спортивном, полупрозрачном сиденье. Кузов моего летающего болида представлял из себя всего лишь трёхмерную колдовскую проекцию самого обычного лаптя, положенного гротескного, сплющенного паука. Его телом была своего рода продолговатая, серебристая, овальная подушка метровой длины, из которой вырастала длинная, уплощённая шея с широкой пастью воздухозаборника. Четыре коротких боковых серебристых лапки заканчивались маневровыми дюзами, с помощью которых мой летательный аппарат с колдовским корпусом, мог подниматься вверх и вниз, а также стремительно поворачивать вправо и влево, закладывая головокружительные фигуры высшего пилотажа. Вперёд же его толкали две мощные маршевые дюзы самого обычного наномагического и потому трансформирующегося, реактивного двигателя средней мощности. Именно об этом мы и поведали всем парням без исключения, которых это интересовало, и под занавес, расколдовав лапти, поднялись с них и показали всё ещё раз и я весёлым голосом крикнул:
– Ребята, смастерить такой движок не сложно, нужно только иметь под рукой специальные конструкционные материалы. Их уже начали производить в Московии и уже очень скоро они появятся в открытой продаже в Пруссии. Стоить они, конечно, будут недёшево, но вы поверьте, дело того стоит. Купив однажды четыре пуда наномагического желе, вы сможете изготовить себе из него всё, что угодно, в том числе магический реактивный двигатель в два раза больше этого или магическую броню просто невероятной прочности, ну, а корпус к движку можно наколдовать из чего угодно, хоть из серебряной посудины для соуса.
Кто-то воскликнул нервно и восторженно:
– Чёртовы русские колдуны! Они опять налимонили рожу всей Европе. Браво, Счастливчик Мэт! Как только такое магическое желе появится в продаже, я немедленно куплю себе пять пудов и приду к тебе за советом. Надеюсь оно стоит не миллионы?
– Нет, что ты! – Крикнул я в ответ – Всего полторы тысячи кёнингов за килограмм, но оно же будет потом служить тебе всю твою оставшуюся жизнь и перейдёт по наследству к внукам.
Эх, единственное, о чём я жалел, так это о том, что я не мог назвать имени его изобретателя – Перуна. Впрочем, хватало и того, что магическое наножеле из фуллерена бериллия, титана, кремния и углерода, называлось перунитом. На глазах у всех парней я превратил реактивный двигатель в красивые, серебристые доспехи-бронескафандр, затем в кавалерийское седло, способное обтянуть лошадь второй серебристой кожей, и снова в движок, на который положил лапоть, с положенным в него прозрачным пакетиком со светло-голубым летучим порошком, чтобы превратить его в неказистый, но очень быстрый и манёвренный флайер. Так Земля Прима, по взаимному договору, стала исподволь внедрять на Земле Магии свои научные достижения, соединённые с колдовством и магией. Парни продолжили резвиться и шалить, но к спиртному никто не прикладывался. Постепенно мы подтягивались к своим актовым залам, а начиная с двух часов пополудни к ним стали, под восторженный рёв студентов, со всех сторон подлетать и подъезжать самые замысловатые экипажи.
