– На юге есть отличные мечники, считающие себя великолепными бойцами.
– Даже так? Встречался я как-то раз с одним южанином, и ничем он меня впечатлить не сумел.
– Мое дело предупредить. – Мы остановились перед дверью, ведущей в тронный зал.
– Благодарю вас, баронет. Обычно мало кто знает, где я буду завтра, а тут все предельно ясно. Я обязан присутствовать на торжествах по поводу свадьбы Торина и Ланы. Место и время моего появления известны, так почему бы меня не попытаться подловить? Ну-ну, петарду им в задницу. Гильдии не будут за меня мстить, останутся только мои друзья. И работать они будут в частном порядке, как благородные и высокородные, и ни о каких поединках и речи не будет, одно лишь исполнение и массовая ликвидация. Ладно, я пошел – и так пропустил церемонию бракосочетания, да еще и на торжества умудрился опоздать.
Лакеи привычно открыли передо мной створки дверей, два шага вперед – и я очутился в местном варианте Георгиевского зала, правда, этот поболее будет. А народу здесь, народу – тысячи две с половиной наберется, и это не считая лакеев с гвардейцами. Слева от меня возвышение, на котором в креслах гордо восседают Торин, Лана, Ингар и Алуана, рядом с Великой Мамкой трется Ритка и о чем-то оживленно с ней болтает. А где же Алиана? Громко пиликающая музыка, а инструменты у лабухов непростые. Попытался подслушать разговор парочки, находящейся в полутора метрах от меня, – так обломись моя черешня. Присутствующие в зале разумные едят, танцуют, некоторые, судя по выражению их лиц, решают деловые вопросы, еще более некоторые знакомятся, осталось, чтобы кто-то кого-то вызвал на поединок, – и будет полное соответствие тому, о чем мне рассказывали раздолбаи. А вот и Алиана, сидит себе в кресле в дальнем от меня углу на два часа, ну-ну. Воз, полетай тут, присмотри за обстановкой и разберись с акустикой.
А насчет нехватающего на этом пати поединка, я направился к Эле, на меня пусть не рассчитывают, мне сейчас не до всяких игрищ, скоро у меня очередной раунд деловых переговоров с ткачом. А Эла еще та хулиганка – до сих пор не может смириться с тем, как быстро Лана окрутила Торина. Умом она понимает всю выгоду этого брака, а вот сердце протестует. Нет чтобы ухаживания длились несколько лет – тогда бы Алиана успела привыкнуть к мачехе и сама подталкивала отца к алтарю, а тут раз – и в дамки. Хотя что с нее взять? По человеческим меркам ей почти двадцать семь лет, а вот по эльфийским – не больше восемнадцати. Учитываем, что Алиана больше полуушастик, чем получеловек, и понимаем: для нее пока существует только черное и белое. Различных оттенков цветов Эла еще не научилась воспринимать, вот и демонстрирует подобным образом свое отношение к свадьбе – юношеский максимализм, однако. Мол, не хочу сидеть рядом с вами, противные. Впрочем, в ее положении Алиана еще не такие коленца может выкидывать, и никого это не удивит, все ей сойдет с рук. Девушке завтра рожать – мало ли что может прийти ей в голову. Более того, Эла щелкнет пальцами – мол, от токсикоза у нее жутко пересохло во рту, – и сам Торин сразу подбежит к ней с кувшином сока. Его пока еще младшая дочурка, готовящаяся принести королю первого внука, страдает, а слуги такие нерасторопные.
– Парни, привет, – поздоровался я с Изаром и Патом. – Как обстановка?
– Пока спокойная. – Изар посторонился, пропуская меня к моей первой жене.
– Ты что здесь устроить решила?
– Влад, ты о чем? – удивилась Алиана.
Ясненько, Эла собралась включить блондинку, а учитывая цвет ее волос, получается у нее это здорово, я почти поверил, что ты не поняла смысла моего вопроса.
– Проехали, когда думаешь рожать?
– Как будто ты не знаешь, или тоже решил сбежать куда подальше, как поступил во время родов Арны, а теперь время уточняешь? – ехидно улыбнулась эта зараза. – Завтра в полдень.
– Бежать, делать мне больше нечего. Арне я ничем не мог помочь, первые роды у вервольфиц всегда проходят очень тяжело. На хрен мне было сидеть в коридоре и нервничать? А так подрался, развеялся, мысли дурные в голову не приходили, а когда врагов вокруг меня не осталось – мне сразу сообщили, что все в порядке с матерью и ребенком. А что касается тебя – я знаю, как рожают жизнючки. Я стихийник, но иногда бываю пророком. Дело будет так: ты лежишь в громадной комнате на большой кровати голенькая, что уже само по себе пикантно, накрытая лишь тонкой простынкой. Вокруг тебя суетятся служанки, няньки, кормилицы и прочие фрейлины. Командует этой армией Лана и ее помощница в данном процессе Ритка. А тебе все фиолетово, ты полностью погружена в очередной любовный роман. Не вздумай отрицать – я знаю, сколько макулатуры подобного рода находится в твоем мешке путника.
И вот ты подходишь к кульминации: благородный дон Педро настиг похитившего его возлюбленную донну Кончиту подлого и бесчестного дона Хуана, и между мужчинами завязывается бой. На крыльце гасиенды стоит красавица Кончита, она заламывает руки, и слезы текут из ее прекрасных глаз. И тут наступает облом. К тебе подходит служанка и тонко намекает, что полдень уже давно наступил.
Ты со вздохом откладываешь роман в сторону и кладешь свои ручки на живот. Шейка матки раскрылась – раз-два. Сынок, заканчивай заниматься саботажем, выходи на волю, ты прервал меня на самом интересном месте. Через минуту ты с улыбкой смотришь, как Лана и Рита приводят в порядок бешено орущего Герасима. Вполне его понимаю. Лежал себе спокойно в уютных апартаментах на полном пансионе – и тут младенца выгоняют хрен знает куда без его письменного согласия, заверенного нотариусом в трех экземплярах.
А в это время в соседних апартаментах ополовинивает второй бочонок вина уже довольно теплая компания, состоящая из Торина, Ингара, Алуаны, меня и Арны. Первый бочонок уже пустой валяется под столом. К нам степенно заходит камер-фрейлина и сообщает, что роды прошли успешно, кто бы сомневался. Путем стихийного голосования мы решаем навестить родильное отделение – и ни одна санитарка не посмеет заикнуться про приемные часы и прочую лабуду. Пошатываясь, а зачем пить и оставаться при этом трезвым, мы идем в роддом. Арна при этом чисто машинально захватывает с собой недопитую дубовую емкость. Для нее, кобылы здоровой, это пушинка.
Мы заходим к тебе и видим прелестную картину. Под твоим левым бочком, затянутый в смирительную рубашку, то есть пеленки, счастливо сопит спящий Герасим, а в правой руке ты держишь макулатуру. И судя по твоему счастливому лицу, тяжелораненый дон Педро из последних сил убил негодяя дона Хуана, а потом из самых последних сил подошел к донне Кончите и предложил ей руку и сердце. Конечно, девушка согласилась. Мы тут же начали обмывать ножки младенцу, я даже тебе грамм сто красненького налью, не больше. Женский алкоголизм неизлечим, кроме того, ты ведь сама будешь кормить Герасима, форма груди – это последнее, что может волновать жизнючек, а я не допущу, чтобы мой сын употреблял проспиртованное молоко. Наконец наша пьянка тебе надоедает, ты же в ней участия не принимаешь, и ты посылаешь нас в сад. Мы уходим. А ты начинаешь приводить свою фигуру в дозалетное состояние. У тебя на это уходит чудовищно много времени: минут десять или пятнадцать.
Вечером того же дня ты сидишь в кресле на возвышении в этом зале, а я, простой консорт, он же бык-производитель, стою на шаг позади тебя. К тебе выстроилась очередь из гостей с подарками и поздравлениями длиннее, чем к Мавзолею седьмого ноября. Торин умница: зачем ему тратиться на два праздника, если можно все расходы объединить в одном? Тебя поздравляют и дарят подарки, снова поздравляют и дарят подарки, снова, снова и снова. Я начинаю звереть и подыскивать варианты бегства. Бесполезно: все пути отхода надежно перекрыты Ритой и Арной. Наконец все это заканчивается, на бал мы не остаемся, ссылаясь на твою мнимую усталость, я тащу тебя в твою спальню и до утра наказываю за плохое поведение. Не забудь запастись эликсирами. А теперь скажи – где я ошибся в своем пророчестве?
– Никакая это не макулатура!
